— Как ты?
Женщина мягко качнула головой — все в порядке — и подсела к столу.
— Простите, но для меня все это очень важно, и я не могу сдержаться. В конце концов, тут присутствует журналист, но, надеюсь, не папарацци, — улыбнулась она, снова и снова возвращая Корсакова в далекое прошлое. — О чем вы тут без меня болтали?
— Я уточнил задание, которое мы намерены поручить Игорю Викторовичу, — четко ответил Азизов, а Корсаков кивнул, соглашаясь.
— Ну, значит, остались сугубо технические вопросы, — констатировала Ойлун, и Игорю показалось, что ей сразу стало легче.
Между тем она снова поднялась и вышла из салона.
— Игорь, давайте перейдем к текучке, — подобрался в кресле Азизов. — Начнем вот с чего: мы не хотим с самого начала «замыливать» ваш взгляд своими измышлениями. Первая задача, решение которой я намерен на вас возложить, состоит в следующем. Нам удалось найти в Казани человека, который занимается всевозможными древностями и предложил нам кое-какие материалы. Мы за ними туда отправили человека надежного, и, если бы вы смогли ему помочь… — Азизов вопросительно смотрел на Корсакова, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Через час мы могли бы приземлиться в Казани. Вас встретят и разместят так, чтобы вы могли заниматься только тем, чем сочтете нужным. Я не тороплю, у вас на размышления есть… — Азизов посмотрел на часы, — минут двадцать. Кстати, чтобы мысль работала продуктивно, вот…
Он повернул к Корсакову дисплей своего телефона, на котором светилась сумма в несколько раз большая, чем гонорары за обе книги, сделавшие Корсакова знаменитым.
— Повторяю, — Азизов скинул число, — я всего-навсего честно оплачиваю труд, рассчитывая на такое же отношение с вашей стороны.
Увидев, что Корсаков что-то хочет произнести, Тимур попросил:
— Не надо ничего объяснять. Мы с вами мыслим схожими категориями.
…В Казани, едва открылась дверь самолета, в салон, внося морозный воздух, вошел мужчина лет сорока, чуть выше среднего роста, плотный, собранный.
Вошел и вытянулся метрах в трех от Тимура.
— Знакомьтесь, Игорь, это — Борис Ганихин, начальник моей службы безопасности. Вас я ему не представляю: он готовил все материалы по вам.
Корсаков и Ганихин пожали друг другу руки, и Азизов заключил:
— В общем, Игорь, вы знаете, что и как нужно делать, а Борис знает, как вам помогать и содействовать.
Он поочередно пожал руки обоим:
— Жду вестей. Удачи!
9. Питер. 2 январяРАСШИФРОВКА ТЕЛЕФОННЫХ РАЗГОВОРОВ, состоявшихся сего года между абонентом «Юля» и двумя временно не установленными абонентами
Юля: Алло!
Неустановленный абонент (НА-1): Алло.
Ю.: Это Юля.
НА-1: Не узнал, богатой будешь.
Ю.: Ты меньше ржи! Корсаков в городе!
НА-1: Что ты говоришь?!
Ю.: Что слышал.
НА-1: Как в городе? Какой Корсаков?
Ю.: Возьми себя в руки! Не сходи с ума.
НА-1: Маслов же говорил, что посадил его в поезд и дождался отправления.
Ю.: С Масловым потом разбираться будем. Мне он уже у Ветрова не понравился…
НА-1 (перебивая): Ты не могла ошибиться?
Ю (раздраженно): Не могла. Погоди, я сейчас тебе скину фото. (После паузы.) Получил?
НА-1: Я же его в лицо не знаю, это вы с ним разобраться не можете!
Ю.: Уймись и передай фото другим. Они сейчас в кабаке, но уже готовятся уходить. Видимо, на машине. Я постараюсь за ними присмотреть. Мы сейчас в районе Апраксина двора. Срочно выясни, кто есть из ребят на авто в направлениях возможного следования, ясно?
НА-1: Ну а откуда я знаю, куда вы поедете?
Ю.: Куда поеду я, ты знаешь!
НА-1: Откуда я знаю?
Ю.: Я поеду за ними, придурок! Понял?
НА-1: Если ты будешь меня оскорблять, я вынужден буду…
Ю.: Да пошел ты! Делай, что сказано! Как узнаешь, кто есть поблизости…
НА-1: Повторяю, я вынужден буду…
Ю.: Нет, блин! Это я доложу! Наш разговор я зафиксировала, и руководство спросит у тебя, какого черта ты спорил, вместо того чтобы делать!
НА-1 (после паузы): Я свяжусь с вами, как только появится такая…
Ю.: Работай, негр, работай, солнце еще высоко!
НА-1: Это я, у меня экстренное сообщение!
НА-2: Я слушаю.
НА-1: Оказывается, Корсаков в городе. (Пауза.) Сейчас мы его контролируем. Алло… Вы меня слышите?
НА-2: Слышу, слышу. Только что-то долго ты готовился доложить.
НА-1: Мы выясняли и анализировали ситуацию…
НА-2: Ну, и что выяснили?
НА-1: Они заехали на территорию аэропорта.
У них какой-то пропуск.
НА-2: К какому рейсу?
НА-1 (после паузы): Мы же не можем туда проехать.
НА-2 (после паузы): А узнать, какие рейсы готовятся к вылету, вы можете?
НА-1: Хорошо, сейчас съездим в справочное.
НА-2: Не надо. Возвращайтесь. Все равно от вас толку…
НА-2: Юля, тебе придется смотаться в Пулково и выяснить, что там делает Корсаков.
Ю.: Он не один там «делает».
НА-2: Не понял.
Ю.: Он там был с Азизовым.
НА-2: Ты уверена?
Ю.: Я в Пулково и видела запись в журнале.
НА-2: Не фальшивка?
Ю.: Кого им обманывать? Меня? Смазливую сучку? Много чести.
НА-2: И куда они летят?
Ю.: Пытаюсь выяснить, но у них свой собственный борт. Могут изменить планы в любой момент. (После паузы.) Сейчас записано, будто в Мурманск.
НА-2: Ладно, приезжай, будем думать.
10. Казань. 3 января
Ганихин молчал, пока Корсаков прощался с Азизовым. Так же молча подойдя к ожидавшей их машине, указал Корсакову на место рядом с водителем, а сам устроился на заднем сиденье. Молчал, пока не показались вдали городские здания. И только тогда Ганихин пошлепал Корсакова по плечу пластиковой папкой и сказал небрежно-указующе:
— Выбирай, с кого начнешь, но все надо сделать сегодня…
Тон и манера разговора Корсакову не понравились, и он не стал спешить с ответом, сделав вид, что углубился в изучение бумаг.
— Ты меня понял? — продолжил Ганихин.
— Как сделаю, так и закончу, — почти пробормотал он, все так же уткнувшись в бумаги.
— Ты сделаешь, как я сказал! — не спорил, а повелевал Ганихин.
Ситуация складывалась неприятная, но Корсаков быстро нашелся и, будто ничего не услышал, скомандовал:
— Расскажи-ка мне о них.
Ганихин отреагировал неожиданно спокойно:
— Сутормин предложил нам эти бумаги, а Афонин проводил экспертизу. — Но завершил снова командным тоном: — С Суторминым договорились на одиннадцать.
Корсаков посмотрел на часы и сказал:
— Давай-ка где-нибудь позавтракаем, а потом меня туда отвезешь…
Ганихин велел водителю:
— Высади его, где вчера обедали, — и добавил для Корсакова: — Оттуда недалеко, сам дойдешь… Встречаемся там же в шестнадцать часов!
И всем видом дал понять, что речь свою закончил.
Антиквар Георгий Тарасович Сутормин сразу же предложил пройти к нему в кабинет, усадил гостя, сам сел напротив и сказал:
— Вас, как я понял, интересует подлинность предложенных бумаг?
— Подлинность, конечно, но в первую очередь — их происхождение, — ответил Корсаков, — откуда они у вас появились?
— Ну да, ну да, тут… — закивал Сутормин, — вы эти бумаги хорошо просмотрели?
— Нет, — признался Корсаков, — собственно, я и приехал для того, чтобы хоть что-то о них узнать…
— Типа контролера, — уточнил Сутормин, который явно чувствовал себя неуютно.
— Изучать бумаги надо только тогда, когда знаешь о них хоть что-то, согласитесь, — ответил Корсаков.
— Например?
— Ну, например, как они к вам попали?
— Ага, — кивнул Сутормин, — ну, значит, так… Бумаги эти ко мне попали от приятеля, и попали почти случайно, когда его сосед по даче рассказал, что приходится тратить время, распродавая чье-то наследство. Мой приятель, зная о том, чем я на хлеб зарабатываю, нам и помог встретиться. Поначалу я к этому отнесся несерьезно, а вот когда увидел два свитка явно тибетского происхождения, был ошарашен. Ну, спросил я о цене, немного поторговался, чуть-чуть цену сбил, а уж когда пришел с этими бумагами домой, закрылся вот тут, — он рукой обвел пространство кабинета, — и стал их изучать уже всерьез, вскоре понял, что это — часть архива какой-то экспедиции.
— Почему вы так подумали?
— Да сейчас и сами увидите. — Сутормин взял со стола простую картонную папку, раскрыл ее. — Вот, например, эти два листка. Тут часть отчета одного из участников этой экспедиции. Первой страницы нет, поэтому имя того, кому отчет адресован, мне установить не удалось. Вот еще два листка с точно теми же характеристиками: масса интересных подробностей, но опять неизвестен адресат. Подпись в обоих случаях одна и та же, но кто этот человек — непонятно. Ну, думаю, моих знаний тут маловато, показал бумаги тем, кого сам считал экспертами: людям, никак друг с другом не связанным, и мне, конечно, стало приятно, когда их мнение во многом совпало с моим.
— И каково, так сказать, экспертное мнение?
— Не «так сказать», а самое настоящее экспертное заключение, — поправил Сутормин. — И оно таково: перед вами документы, которые были вывезены одной из экспедиций, организованных в двадцатые — тридцатые годы. Тогда ведь советская власть усиленно двигалась на Восток, в Азию. Туда отправлялись и по воле ЧК и ее наследниц, и по зову пламенного революционного сердца, так сказать.
— А смысл? — поинтересовался Корсаков.
— Смыслов много. Во-первых, в отличие от Востока, Запад, то есть Европа, свои двери держали крепко запертыми. Во-вторых, я думаю, что большевики, подобно Наполеону, намеревались подорвать мощь Британской империи, лишив ее азиатских владений. Индии, например. Вот и ехали на Восток коммунистические миссионеры.
— Неужели так серьезно? — усмехнулся Корсаков.
— А вы не смейтесь. Это сегодня все стало таким смешным. А каково было большевикам не видеть своих товарищей по борьбе с мировым империализмом? В первые годы после революции большевики были светочем для всех, кто стремился к свободе, к преобразованиям. И встречали большевиков как вождей и пророков, в крайнем случае как избавителей. И старались им помогать, чем только можно.