– Интересный взгляд на происшедшее, мадам, – сказал Пуаро. – Впрочем, он не вполне рационален.
Дебора Дейкин выглядела оскорбленной.
– Что значит не вполне рационален? Вовсе нет! Совершить правильный поступок слишком поздно намного хуже, чем вовсе не совершать его!
«По такой же логике можно судить и действия Винсента Лобба», – подумал Пуаро. Очевидно, эта мысль не пришла в голову его собеседнице, и Пуаро решил не продлевать свой визит, чтобы указать ей на совпадение.
Глава 25Пуаро возвращается в Комбингэм-холл
Пуаро думал, что на железнодорожной станции его будет ждать водитель, и удивился, обнаружив, что на платформе стоит Линор Лавингтон с темно-синим зонтиком в руках. Она не стала рассыпаться в любезностях.
– Надеюсь, я не пожалею о том, что снова пригласила вас к нам, мистер Пуаро, – сказала она.
– Как и я, мадам.
Они молча пошли к ее автомобилю, сопровождаемые носильщиком, который нес вещи Пуаро.
– Ваше сообщение могло бы быть менее таинственным, – сказала миссис Лавингтон, включив двигатель. – Насколько я поняла, вы нашли доказательства убийства и намерены предъявить убийцу на встрече в нашем доме? Вам уже известно… – Она не окончила вопроса.
– Должен признать, мадам, картина еще не завершена. Однако дня через три, надеюсь, я смогу рассказать вам и остальным всю историю.
Три дня. Эти слова занимали важное место в сознании Пуаро. 24 февраля казалось весьма далеким, когда рассылались пригласительные письма. С тех пор он получил несколько важных частей головоломки. Любая из них могла оказаться ключом к главной загадке – но когда это произойдет? Чтобы остаться в ладу с самим собой, Пуаро надеялся, что скоро.
– На нашей встрече вы узнаете правду о смерти вашего деда, – сказал он, страстно желая, чтобы так и случилось. – Ну а одному человеку из всей компании правда известна уже сейчас.
– Вы имеете в виду убийцу дедушки? – спросила Линор. – Но этого человека не будет среди тех, кто соберется в нашем доме. Только вы, я, Аннабель, Айви и Кингсбери. Никто из нас не убивал дедушку.
– Боюсь, вы ошибаетесь, мадам. К нам присоединятся и другие. Они приедут завтра. Инспектор Кетчпул из Скотленд-Ярда, Хьюго и Джейн Доккерилл, Фредди Рул и его мать Сильвия. Кроме того, сестра Фредди Милдред и ее жених Юстас Кэмпбелл-Браун, а также Джон Мак-Кродден и его отец. И… пожалуйста, будьте осторожны!
Автомобиль резко свернул в сторону, едва разминувшись со встречной машиной, и остановился на обочине. Линор Лавингтон выключила мотор.
– И еще ваш Тимоти, – добавил Пуаро дрожащим голосом, доставая из кармана носовой платок, чтобы вытереть лоб.
– Вы хотите сказать, что пригласили множество незнакомцев и людей, которые мне не нравятся, в мой дом, не спросив у меня разрешения?
– Увы, знаю, я нарушил некие нормы. В свою защиту могу лишь сказать, что это необходимо – если вы не хотите, чтобы убийца избежал наказания.
– Конечно, не хочу, но… из этого не следует, что вы можете заполнять мой дом незнакомцами и людьми, которые мне неприятны, даже не посоветовавшись со мной.
– А кто вам не нравится? Фредди Рул?
– Нет. Я имела в виду не Фредди.
– Однако он вам не нравится, верно?
– Вовсе нет, – скучающим голосом ответила она.
– Во время нашей последней встречи вы сказали, что просили своего сына Тимоти держаться от него подальше.
– Только из-за того, что он странный. Я имела в виду Доккериллов, чтоб вы знали.
– А почему вам не нравятся Хью и Джейн Доккерилл?
– Они необъективно относятся к моему сыну, наказывая за малейшие проступки, в то время как другим, которые только выглядят как ангелы, все сходит с рук, даже… – Линор Лавингтон замолчала.
– Убийство? – предположил Пуаро.
– Мне нужно будет подготовить множество спален. Как долго будут гостить у меня эти люди? И почему их так много?
«Потому что один из них мог убить Барнабаса Панди – и я пока не знаю, кто именно», – подумал Пуаро, но промолчал.
– Я бы предпочел подождать, пока все части головоломки встанут на свои места, – вместо этого сказал он.
Миссис Лавингтон вздохнула, включила двигатель, и они поехали дальше.
– Я просто не могу поверить, что кто-то из людей, которых вы пригласили, вошел в дом в тот день, когда умер дедушка, причем так, что никто из нас не заметил, – сказала она. – И все же… если вы уверены и если инспектор Скотленд-Ярда согласился приехать в Комбингэм-холл, то можете рассчитывать на полное содействие.
– Merci mille fois[37], мадам.
– Как только мы приедем, вы можете взглянуть на пишущую машинку, если все еще хотите.
– Мне бы это очень помогло.
– У нас появилась новая с тех пор, как вы побывали у нас, – старая уже не в лучшем состоянии.
Пуаро с беспокойством взглянул на Линор Лавингтон.
– А старая машинка все еще у вас?
– Да. Я попросила Кингсбери приготовить обе, чтобы вы могли их осмотреть. Новая еще находилась в магазине, когда были напечатаны те ужасные письма, но если я не предъявлю ее вам, вы можете подумать, будто я что-то скрываю.
– Разумно проверять все тщательно и последовательно, – сказал ей Пуаро. – Вот почему я хочу задать вам ряд вопросов о том дне, когда умер мсье Панди.
– Вы хотите спросить о нашем разговоре с Айви, когда дедушка принимал ванну? Давайте. Я ведь уже сказала, что готова помочь, если это поможет покончить с неопределенностью.
– Кингсбери описал ваш разговор как спор, а не обычную беседу, – сказал Пуаро.
– Нет, не спор, а ужасная ссора, которую усугубляли бесконечные вопли Аннабель, просившей нас успокоиться, – сказала Линор. – Она не выносит конфликтов. Конечно, никто их не любит, но большинство из нас понимает, что не всякая дискуссия приятна. Я уверена, что мы с Айви решили бы наши противоречия гораздо быстрее, если бы Аннабель постоянно не прерывала нас просьбами быть добрее по отношению друг к другу. А это заставляло меня злиться на нее, насколько я помню. Как всегда, она приняла сторону Айви, однако постаралась втереться в доверие и ко мне.
– Мадам, я благодарен вам за искренность, но для меня было бы гораздо полезнее, если бы вы сначала рассказали о причине вашего спора с дочерью.
– Да, я говорю с вами исключительно искренне. – Линор Лавингтон казалась удивленной. – Чего не делала уже довольно долгое время. Это одурманивает.
Однако в ее голосе Пуаро уловил тревогу.
– Мой с Айви обмен жесткими обвинениями в тот день в ее спальне был продолжением наших неприятностей. За несколько дней до этого у нас состоялся семейный обед, закончившийся катастрофой, а парой месяцев ранее имел место крайне неприятный поход на пляж. Именно там все и началось. И в случившемся виновата я. Если бы я сумела лучше контролировать свои чувства, ничего бы потом не случилось.
– Расскажите мне всю историю с самого начала, – попросил Пуаро.
– Хорошо, но при одном условии, – сказала Линор Лавингтон. – Если вы обещаете мне не говорить об этом с Айви. Я получила ее разрешение все рассказать вам, но, боюсь, она будет расстроена, если вы затронете эту тему в ее присутствии.
В ответ Пуаро издал тщательно выверенный звук, означавший согласие. Следующие слова, которые он услышал, его заметно удивили.
– Я сделала неудачное замечание о ногах Айви, когда мы были на пляже.
– Ее ногах, мадам?
– Да. Я всегда буду об этом жалеть, но когда слова сказаны, их уже не вернуть, и никакие извинения не помогут. Они остаются в памяти обиженного человека и живут своей жизнью.
– Замечание имело оскорбительный характер? – спросил Пуаро.
– Разумеется, я не собиралась ее обижать. Я уверена, вы заметили, что лицо Айви покрыто шрамами. На них невозможно не обратить внимание. Как ее мать, я, понятно, беспокоюсь, что эти шрамы затруднят или же сделают невозможным замужество Айви. А я бы хотела, чтобы она вышла замуж и у нее были дети. Мой собственный брак оказался неудачным, но я уверена, что Айви сможет сделать лучший выбор, чем я в свое время. Она более реалистична, чем я в ее возрасте. Вот только она не понимает, что, для того чтобы выйти замуж, не только ты можешь выбирать, но и тебя должны выбрать.
Линор нетерпеливо фыркнула.
– Невозможно рассказать эту историю, не упомянув вещи, которые вы можете счесть непростительными, мистер Пуаро. Боюсь, я не в силах сдержать свои чувства. Айви повезло, что большая часть ее лица не пострадала. Она могла бы легко скрывать шрамы, причесываясь соответствующим образом, однако она упрямо отказывается это делать. Конечно, она имеет полное право на это, и я никогда не считала, что шрамы помешают мужчине проявить к ней интерес. Айви живая и привлекательная девушка.
– Очень привлекательная, – согласился Пуаро.
– Однако я считаю, что ей не следует усугублять свои проблемы обжорством – еще немного, и она обретет размеры небольшого дома. Какой мужчина захочет иметь жену со шрамами на лице и непомерно огромным телом? Если я сейчас кажусь рассерженной, мистер Пуаро, то лишь из-за того, что никогда не говорила этого Айви, хотя часто думаю о ее фигуре. Меня больше всего на свете заботит счастье моих детей. Именно ради них я была покорной любящей женой для их отца, моего покойного мужа, до самого последнего дня. Ради них я позволяла Аннабель баловать Айви и Тимоти, вмешиваясь в их жизнь, будто она в большей степени их мать, чем я.
Я знаю, как сильно они ее любят, и всегда старалась ставить их нужды и чувства на первое место. И чтобы не травмировать Айви, день за днем за обеденным столом смотрела, как она кладет себе добавку, и молчала, хотя с трудом могла это выносить. Она была крупным плотным ребенком и всегда будет крепко сложенной девушкой, конечно. Она пошла в Сесила, своего отца. И все же я не могу видеть, как она ест, все время пытаясь понять, что она делает. Складывается впечатление, что ее совсем не волнует собственная фигура. Я ее не понимаю.