Если бы в убийстве обвинили только ее, Аннабель Тредуэй могла бы спросить у себя: «Кто так поступил со мной и зачем?» А если, с другой стороны, она узнает от Эркюля Пуаро, что четыре человека обвинены в убийстве мсье Панди, тогда автором писем может оказаться человек, о котором она никогда не слышала. И у мадемуазель Аннабель даже мысли бы не возникло, что против нее выступила сестра, отлично знающая, что она не убивала деда, потому что они были вместе, когда Панди умер. Eh bien, Линор Лавингтон защитилась от подозрений в том, что она могла быть автором писем; ее жертва продолжала ей верить, а значит, оставалась уязвимой – именно этого Линор Лавингтон и хотела.
– Подождите минутку, – заговорил Джон Мак-Кродден. – Линор и Аннабель находились в комнате вместе, когда умер их дед? Вам так сказала Линор?
Мак-Кродден казался взволнованным, и я не понимал, по какой причине.
– Да, мсье, – сказал Пуаро. – Все три женщины сказали мне, что так и было, и это правда.
– Значит, Линор обеспечила Аннабель алиби, – сказал Мак-Кродден. – Зачем ей поступать так, если, как вы утверждаете, она хотела, чтобы Аннабель повесили?
Пуаро посмотрел на Роланда Мак-Кроддена.
– Я уверен, что вы способны просветить своего сына, mon ami.
– Преступники нередко пытаются создать впечатление, что они не делали того, в чем виновны, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Если миссис Лавингтон рассчитывала, что мисс Тредуэй признают убийцей, тогда ей следовало всячески ее защищать и обеспечить ей алиби.
– Неужели никто здесь не собирается задать самый главный вопрос? – нетерпеливо осведомилась Джейн Доккерилл.
– Я его задам, – сказал Тимоти. – Зачем мстить тете Аннабель, мистер Пуаро? Какой вред могла она причинить маме?
Глава 36Истинный виновник
Пуаро повернулся к Аннабель Тредуэй.
– Мадемуазель, – сказал он. – Вам прекрасно известен ответ на вопрос, который задал ваш племянник.
– Да, – ответила Аннабель Тредуэй. – И я этого никогда не забуду.
– Конечно. Вы хранили тайну много лет, она бросала тень на всю вашу жизнь, тень ужасной вины и сожалений.
– Нет, не сожалений, – сказала она. – Я не принимала решения. Просто так случилось. О, я знаю, именно я позволила этому случиться, но разве я могу сожалеть, если не помню, в какой момент сделала выбор?
– Возможно, в таком случае вы чувствуете дополнительную вину, потому что не знаете, как бы вы поступили сейчас, если бы подобная ситуация возникла снова, – сказал Пуаро.
– Может быть, кто-нибудь растолкует мне, что тут происходит? – спросила Джейн Доккерилл.
– Да, давайте уже покончим с объяснениями, мистер Пуаро, – сказала Айви Лавингтон. – Для многих из нас это не самый приятный опыт. Я признаю его необходимым, но, пожалуйста, не делайте таких длинных отступлений.
– Хорошо, мадемуазель. Я сообщу всем тайну, которой вчера поделилась с вами миссис Лавингтон перед тем, как Кингсбери подошел к двери вашей спальни. Незадолго до смерти мсье Панди, леди и джентльмены, в этом доме состоялся обед. За столом сидели мсье Панди, Линор и Айви Лавингтон и Аннабель Тредуэй. Мадам Лавингтон ругала мадемуазель Айви за то, что она слишком много ест. Во время поездки на пляж, за несколько месяцев до этого, она сказала дочери, что ее ноги напоминают стволы деревьев, и обиженная Айви, дважды оскорбленная матерью, пожаловалась на ее слова. Трапеза закончилась печально: три леди покинули столовую в расстроенных чувствах, да и сам Барнабас Панди был огорчен. Покойный Кингсбери сказал мне, что, войдя, заметил слезы на щеке мистера Панди.
А теперь я вернусь к тому моменту, когда Айви Лавингтон была девочкой и Аннабель Тредуэй отправилась с ней на прогулку на реку, – продолжал Пуаро. – Пес Скиттл составлял им компанию. Маленькая Айви решила, что будет весело скатиться вниз по крутому берегу. Скиттл сразу почувствовал опасность и бросился вниз на помощь, но не смог остановить ее. Более того, он исцарапал лицо девочке, и шрамы остались по сей день. Мадемуазель Айви упала в воду и едва не утонула. Аннабель Тредуэй пришлось прыгнуть за ней. Течение было очень быстрым, мадемуазель Аннабель рисковала жизнью, спасая племянницу.
Alors, теперь нам предстоит вернуться назад, к прогулке, о которой я уже упоминал. Линор и Айви Лавингтон взяли с собой пса Хоппи на пляж, потому что Аннабель Тредуэй лежала в постели с гриппом. Мадемуазель Айви любит плавать. Она сумела побороть страх перед водой, возникший у нее после случая в детстве.
– Хоппи? – уточнил Юстас Кэмпбелл-Браун. – Я думал, пса звали Скиттл.
– Это разные собаки, мсье. Скиттла уже нет. Хоппи той же породы, и он заменил его.
– Заменил? – Слезы покатились по щекам Аннабель. – Никто не мог заменить Скиттла, как никто не заменит Хоппи, когда он… когда он… О! – Она закрыла лицо руками.
– Приношу свои извинения, мадемуазель. Я сказал не подумав.
– Очень хорошо, значит, две разные собаки, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Но сейчас не время рассуждать о собаках.
– Вы ошибаетесь, – сказал ему Пуаро. – Собаки, или, точнее, покойный Скиттл – то самое существо, о котором нам следует поговорить.
– Господи, почему? – удивленно спросил Роланд Мак-Кродден.
– Я как раз собирался объяснить. В день поездки на пляж Линор и Айви Лавингтон сидели под деревом. Хоппи прибежал к ним после того, как немного поплескался в волнах. Мадемуазель Айви увидела его мокрые лапы, ставшие намного более тонкими, и вернулась в тот день, когда едва не утонула. На нее нахлынули воспоминания, которые были скрыты до сего момента. Мадемуазель Айви рассказала матери, что когда в панике пыталась выбраться из-под воды, то приняла собачьи лапы за стволы деревьев на берегу – хотя они были слишком тонкими и двигались. А потом Аннабель Тредуэй пришла к ней на помощь, и мадемуазель Айви увидела настоящие древесные стволы: толстые и неподвижные. И она поняла, что это был Скиттл.
Тот день вернулся к ней во всей своей полноте на пляже, много лет спустя, благодаря мокрым лапам Хоппи. Мадемуазель Айви поделилась своими воспоминаниями с матерью, и, слушая дочь, Линор Лавингтон поняла кое-что, о чем не догадывалась сама Айви… пока мать не поведала ей это вчера, в разговоре, услышанном Кингсбери.
– И что же поняла миссис Лавингтон? – спросил Роланд Мак-Кродден, который уже не мог скрыть нетерпения.
Я и сам испытывал такое же волнение.
– Разве не очевидно? – спросил Пуаро. – Лапы Скиттла могли находиться на берегу так, чтобы их видела мадемуазель Айви, только в том случае, если, прежде чем прийти на помощь племяннице, Аннабель Тредуэй вытащила из воды собаку. И здесь возможен лишь один вывод. И именно такой: мисс Аннабель спасла сначала собаку, а только потом Айви.
Как только Пуаро произнес эти слова, я сразу понял, что он имел в виду.
– Если Скиттл не сумел остановить Айви и она упала в воду, он бы не сдался и не остался ждать на берегу, – сказал я. – Ни один верный пес так не поступит. Он прыгнул бы в воду. Он бы пытался спасти любого члена семьи, если бы тому грозила опасность.
– Совершенно верно, друг мой, – подтвердил Пуаро. Казалось, он гордился мной, и я оценил это, хотя мы оба и понимали, что мне никогда бы не удалось самому прийти к этому выводу. – А после того как хозяйка, мадемуазель Аннабель, тоже прыгнула в воду, Скиттл стал бы спасать их с еще большим рвением. Он бы не вышел из воды добровольно, когда два человека, которых он любил, подвергались опасности. Таким образом, ему также грозила гибель – ведь течение реки было очень сильным. Все трое могли погибнуть.
– И если лапы Скиттла были тонкими и мокрыми, когда Айви Лавингтон увидела их на берегу, значит, он уже побывал в воде, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Вы правы, Пуаро. Ни одна собака не станет спасать себя и выбираться на берег в такой ситуации. Кто-то должен был вытащить пса из воды и… привязать к чему-то.
– Oui. Аннабель Тредуэй надежно привязала его, чтобы он не прыгнул в воду и снова не подвергся опасности. И только после этого вернулась, чтобы спасти племянницу. Вы не оценили значения ваших воспоминаний, мадемуазель, когда рассказывали о них матери – в отличие от нее. Она сразу все поняла. Линор Лавингтон представила мокрые лапы Скиттла на берегу реки, когда он боролся с привязью, на которую его посадила хозяйка. Она знала, что все это значило. Но тут возникла дилемма…
Спросила ли Линор Лавингтон себя о причинах поведения сестры? Быть может, та вытащила сначала пса, чтобы он не мешал ей спасти племянницу? В таком случае мадемуазель Аннабель рассказала бы правду, не так ли? Значит, все произошло наоборот. Вероятно, Аннабель Тредуэй ценила жизнь своего пса выше, чем жизнь племянницы, а потому решила первым делом заняться Скиттлом, подвернув жизнь Айви страшному риску. Девочка вполне могла утонуть, пока мисс Тредуэй возилась с собакой.
Аннабель Тредуэй громко рыдала, даже не пытаясь отрицать слова Пуаро.
– Да, мадемуазель, когда мы встретились в первый раз, – мягко напомнил ей Пуаро, – вы сказали мне, что никто особенно не переживает, когда умирают старые люди, в то время как смерть ребенка – трагедия. В вас говорило чувство вины. Вам причиняло боль то, что вы рискнули жизнью маленькой племянницы, которой предстояло прожить еще много лет. И вы понимали, что общество осудит вас за это со всей возможной жестокостью. Какое странное совпадение… Когда я беседовал с невесткой Винсента Лобба, многолетнего врага вашего дедушки, с которым он собрался наконец примириться, она сказала мне, что самое ужасное в жизни – это совершить правильный поступок слишком поздно. Именно так вы и поступили, мадемуазель: вы спасли жизнь вашей племянницы, но слишком поздно.
– С тех пор я невыносимо страдала, – сквозь рыдания прошептала Аннабель.
– Во время нашего первого разговора вы сказали, что «спасали жизни». Потом сразу поправились, и вышло, что вы спасли только одну: мадемуазель Айви. Тогда я подумал, что вас смутило преувеличение, вы хотели быть абсолютно точной, не претендуя на что-то большее. Только значительно позже я подумал, что существовала и другая возможность, столь же вероятная: