Владимир оставался невозмутимым.
– Всё верно. Всё, кроме одного. Отдать приказ на такую операцию действительно могли только на очень высоком уровне. Но Варакса по пути в Россию не вылезал из лазарета. Может, ему на самом деле было так плохо, а может, он только симулировал – не важно. Главное, Вараксе поручили захват груза, а вам – силовое прикрытие. Очевидно, вы двое сговорились и сначала украли Ковчег у эфиопов, а потом у начальства. Груз, который вы зарегистрировали на своё имя, формально уже не был грузом, который захватил Варакса. Наверх ушёл рапорт о провале операции, а затем вы спокойно передали ящики Вараксе.
– Не сходится, – Одинцов покачал головой. – Мы же не дебилы – на собственную жизнь в напёрстки играть. Даже если бы начальство проморгало, что мы присвоили груз, это установила бы первая же проверка. Операция провалилась, рапорт поднимается по цепочке всё выше, и каждое звено требует наказать виновных. А кому охота подставлять задницу, да ещё за других? Нас бы сразу выпотрошили. Но вместо этого меня наградили, дали майора…
– И посадили в тюрьму, – с усмешкой закончил Владимир.
– Ничего смешного, – хмуро зыркнул на него Одинцов. – Там была чистая уголовка и совсем другая история… Толково работаете. Даже это раскопали?!
– И это, и многое другое. Так что самое время перейти от воспоминаний к существенной части нашей беседы.
Вдоль дороги монотонно тянулись укрытые серым снегом бескрайние болота с редким лесом вдалеке.
– Я в туалет хочу, – сказал Мунин.
– Потерпишь, – процедил напарник Владимира.
– Нет, – сказал Мунин так решительно, что Владимир обернулся, смерил его взглядом и пообещал:
– Чуть дальше у обочины встанем.
Мунин заёрзал.
– Мне не у обочины. Мне в туалет надо.
– Я бы тоже не отказался, – поддержал Одинцов.
– Вот вам точно придётся потерпеть. – Владимир переговорил с водителем на иврите. – Будет заправка – остановимся. Пять минут.
На заправке машину загнали в парковочный карман, Мунина отконвоировали в туалет, а Одинцов покурил в приоткрытое окно. Снаружи для страховки встал израильтянин из «лендровера». Владимир остался в салоне и заботливо держал Одинцову сигарету: руки пленника были по-прежнему связаны с ногами.
– Я не знаю, на что вы с Вараксой рассчитывали, – признался Владимир. – Дважды украденный Ковчег обязательно должны были вычислить. Но произошло событие, которое вас удивительным образом обезопасило.
– Какое событие? – спросил Одинцов и с наслаждением затянулся сигаретой.
– Развал Советского Союза. Это же девяносто первый год. Последние корабли из Эфиопии уходили весной. У КГБ на всё не хватало рук. Вспомните! Грызня по всем уровням, Горбачёв против Ельцина, августовский путч, – Владимир криво усмехнулся, – всеобщая эйфория от победы над хунтой и, наконец, историческое заседание в Беловежской пуще… Сколько ниточек тогда оборвалось! А сколько бывших руководителей партии и правительства вдруг поумирали? Одни застрелились, другие выпали из окна, третьи приболели как-то странно… Наверное, из оставшихся кто-то что-то знал про Ковчег, но общая картина рассы́палась. Кусочки пазла могли оказаться вообще в разных постсоветских странах – вот и не дошли ни у кого руки до скромных диверсантов.
Мунин с конвоиром заняли места, и машины двинулись дальше.
– Но всё равно вас должны были вычислить, – продолжал Владимир. – Только позже, при попытке продать Ковчег Завета. Вы же не представляете себе, какая это ценность и что начнётся в мире, когда станет известно…
– Стоп, – сказал Одинцов. – Вы всё время говорите – Ковчег Завета, Ковчег Завета… А я мало того что не представляю, какая это ценность. Я вообще не понимаю, о чём речь. Может, просвети́те?
– Знать надо такие вещи! – подал голос Мунин. – Нельзя же быть совсем дремучим.
– Вы по образованию кто? – спросил у него Владимир, развернувшись вполоборота.
– Историк.
– Наверное, из хорошей семьи. В синагоге бываете? Родители или бабушки-дедушки традиции соблюдают?
– Он детдомовский, – сказал Одинцов.
Владимир немного смутился.
– Гм… Простите. Мне казалось, в детских домах России нет еврейских сирот, всех забирают в семьи.
– Такие, как я, ба-а-альшая редкость, – смешок Мунина прозвучал невесело. – Правда, гордиться особо нечем.
«Ну да, его же били не только за то, что очкарик и умный, – сообразил Одинцов. – Огребал ещё и за то, что еврей».
– Есть какие-то фундаментальные знания, которые… – задумчиво начал Владимир. – Хорошо. Если информация о том, что такое Ковчег Завета, поможет вам рассказать правду, почему нет? В Торе его называют «арон а-брит» или «арон а-эхуд»…
33. Миссия невыполнима
С утра Ева выслушала сообщение о программе семинара, которую объявил слушателям профессор Арцишев.
– Хочется, чтобы вы познакомились с моим любимым городом, – сказал он, – и прониклись его духом. У Петербурга особенная энергетика. Она мало кого оставляет равнодушным: одни в её поле процветают и даже становятся великими, других она буквально сживает со свету…
Ева отметила, что профессор переменил пиджак, однако на плечах его по-прежнему мерцали искры.
– Надеюсь, мы останемся в живых, – с улыбкой говорил Арцишев, – и успешно поработаем. В частности, нам предстоит анализировать экзотические гипотезы строения Вселенной. Одна из них гласит, что всё сущее – не более чем голограмма. То есть результат игры света. В такой Вселенной материальные объекты – это результат колебаний параметров единого поля, трёхмерная проекция, фрагменты данных или попросту воспоминания.
Профессор пристально посмотрел на Еву и добавил, обращаясь лично к ней:
– Но если воспоминания хотя бы вполовину так же прекрасны, как вы, я готов принять эту гипотезу без оговорок.
Ева из вежливости подыграла, изобразив смущение: актёрствовать она умела и подобных признаний за последние двадцать лет выслушала без счёта.
– Организаторы сделали всё возможное, – продолжал Арцишев после того, как смолкли смешки в аудитории, – чтобы у вас остались самые приятные воспоминания о Петербурге. Для этого мы приготовили насыщенную культурную программу. Но нашей главной целью, как это ни скучно звучит, всё же остаются научные изыскания. Часть занятий с вами проведут мои ассистенты, а пока вам придётся потерпеть вашего покорного слугу.
Гипотеза о голографической сущности Вселенной была знакома Еве. Учёные подвели под неё солидную математическую базу. Кроме того, восприятие мира как игры света вполне соответствовало теории розенкрейцеров. Они стремились к абсолютному Свету, который лежит в основе мироздания. Орден методично собирал все разработки по этой теме.
– Может быть, вы слышали фразу «Располагается в пространстве материя, владеет пространством энергия», – говорил профессор. – Так вот, энергия владеет пространством, а владеющий энергией – владеет миром. Сегодня основной источник энергии – это углеводороды. Но ещё сто пятьдесят лет назад Менделеев утверждал, что использовать в качестве топлива нефть – это всё равно что топить печку ассигнациями. Нефть и газ – хорошее сырьё для органического синтеза. Человечеству нужны современные, эффективные и универсальные источники энергии.
Арцишев расхаживал перед слушателями, завораживая их плавными жестами рук.
– Мы с вами собираемся создать эгрегор, в котором объединим свои знания и способности, – говорил он. – Эгрегор, энергоинформационное поле – красиво звучит! Но зачем? Даже скипидар, говорят, на что-нибудь полезен. Каков прикладной смысл нашего с вами эгрегора?
Профессор остановился и оглядел слушателей. Те молча ждали. Арцишев удовлетворённо кивнул.
– Сам спросил, сам и отвечаю. Смысл в том, чтобы нащупать пути создания генератора энергии с КПД больше ста процентов.
Реакция его не удивила. По аудитории пронёсся шум. Слушатели делились друг с другом разочарованием: учёный с мировым именем предлагает потешную школярскую задачку, заведомо не имеющую решения.
– Отличная шутка, профессор, – сказал азиат, снова усевшийся в первом ряду.
– Я извиняюсь, а что, второе начало термодинамики уже отменили? – поинтересовался его носатый сосед с планшетным компьютером на коленях.
– Это же нарушение законов физики, да? – женщина из Владивостока огляделась в поисках поддержки.
– Вы опоздали, господин Арцишев! – с характерным акцентом заявил грузинский красавец и посмотрел на Еву: он старался произвести на неё впечатление. – Парижская академия наук не рассматривает проекты вечного двигателя с тысяча семьсот семьдесят пятого года.
Ева кивнула в ответ с благосклонной улыбкой.
– Миссия невыполнима! – по-английски выкрикнула блондинка-геофизик из Канады, и ей зааплодировали.
Профессор тоже похлопал, а потом сделал жест, останавливающий шум.
– Согласитесь, нет смысла отрывать от дел столь уважаемых учёных, – он обвёл рукой аудиторию, – и пытаться создать из нашего уважаемого собрания эгрегор для того, чтобы решать тривиальные задачи. Хочется чего-нибудь посложнее, разве нет? Меня даже удивляет, насколько все вы законопослушны. Я говорю – коэффициент полезного действия нашего генератора должен быть выше единицы. Вы отвечаете мне словами русского классика: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.
Арцишев вдруг перестал улыбаться, обвёл взглядом зал и с расстановкой произнёс:
– Кому-то из вас наши здешние упражнения покажутся недостойной детской забавой. Я допускаю, что не у всех поставленная задача может вызвать интерес. Я никого не осуждаю. Вы можете не ходить на занятия и участвовать только в культурной программе. Время и место экскурсий обозначены в буклетах, которые розданы каждому из вас.
– С этой частью аудитории я прощаюсь, – снова улыбнувшись, прежним тоном продолжил профессор, – а остальным напомню слова Ньютона: «Я видел дальше других, потому что стоял на плечах гигантов». Надеюсь, и мы с вами вскарабкаемся на плечи великих деятелей науки из многих областей, которые представляет каждый из вас. Мы с вами будем думать, друзья мои. В первую очередь, и во вторую, и в третью – думать, думать и ещё раз думать. Каждый по отдельности и все вместе.