Однако даже самую безупречную логику в конце концов рушило то, что в России оказались три Ковчега. Первый прямиком из Иерусалима доставил Андрей Первозванный две тысячи лет назад. Второй после многовекового путешествия по Западной Европе попал к императору Павлу от госпитальеров. А третий Ковчег, захваченный в Эфиопии, привезли Варакса с Одинцовым.
И всё, тупик.
Разговор сам собой угас, троица погрузилась в раздумья. Ева привычно сидела на кровати по-турецки, сунув под спину подушку. Она маленькими глотками отпивала из бутылки минеральную воду и смотрела в стену. Мунин хмурился и шевелил губами, перечитывая записи на обороте плаката.
Одинцов сел к столу напротив историка, расстелил вафельное полотенце и выложил на него пистолеты. Оружие любит, чтобы за ним ухаживали. А после стрельбы его тем более полагается разбирать и чистить.
Молчание нарушила Ева.
– Ковчегов не может быть три, – решительно заявила она. – Ковчег один. Если мы думаем, что три, это не случайно. С Ковчегом ничего не бывает случайно. Он весь не случайный. Всё имеет смысл.
Мунин оторвался от записей.
– Вы о чём?
– Если Ковчег, который привезли они, – Ева указала на Одинцова, – был не настоящий, ничего не должно случиться. Значит, наш Ковчег – настоящий.
Она соскользнула с кровати и пересела к столу.
– Всевышний сказал Мозесу, как надо строить Ковчег. Потом сказал Дэвиду, как надо строить Храм. Их размеры не случайные. Они стояли не случайно. Может быть только так, и не иначе.
Ева, нажимая на карандаш, стала набрасывать чертёжик прямо поверх блёклых записей историка на плакате. Большой прямоугольник обозначал стену Храма, вытянутую с востока на запад, – Ева обозначила стрелочками стороны света. Внутри прямоугольник поменьше обозначал сам Храм, а квадрат в нём, ближе к верхней кромке, – Святая Святых. В квадрате Ева расположила маленький прямоугольник Ковчега Завета, сориентированный с юга на север, – и пририсовала к его длинной стороне две схематичные фигурки-колбаски, пояснив:
– Я плохо рисую. Это cherubim… херувимы на крышке Ковчега. Всевышний общался с людьми вот отсюда, – Ева потыкала карандашом между фигурками. – В ордене считают, это чтобы показать, как человеку надо подняться от земли, чтобы стать ближе к Всевышнему. Разный уровень. С востока на запад – значит духовное развитие. С юга на север – значит коллективное сознание. А может быть, это пророчество, которое раньше никто не понимал. Ковчег поедет с юга на север…
– Варакса спрятал Ковчег, – продолжала Ева. – Он много лет про него читал и много знал. Он не мог поставить его как попало.
– Хорошо, наш Ковчег настоящий, а искать-то его где? – спросил Мунин. – И что делать с двумя другими?
– Я не знаю, – Ева пожала плечами и положила карандаш. – Просто мысли вслух.
– Слушайте-ка… – сказал Одинцов.
Он закончил чистить первый пистолет – и сидел, разглядывая детали второго на перепачканном полотенце.
– Я что подумал, – в голосе Одинцова звучало сомнение. – Может, конечно, это глупости… А если действительно не было трёх Ковчегов? Был один, как положено. Только его разобрали, чтобы по частям к месту сборки доставить. И постепенно к нам сюда привезли. Ящик отдельно, скрижали отдельно, как раз три штуки, всё сходится.
Мунин еле успел поймать под носом съехавшие очки.
Ева встала с места и поцеловала Одинцова в лоб.
96. Инсайт: как оно было
В биологической лаборатории, где исследовали интеллект, Ева такое уже видела.
Обезьяне ставили задачу. Призом было лакомство, а решением – цепочка последовательных шагов, но такая, где невозможно вывести следующий шаг из предыдущего при помощи логики.
Обезьяна пробовала решить задачу так и эдак; после череды безуспешных попыток отвлекалась, начинала чесаться и резвиться, а потом вдруг – именно вдруг! – находила решение. Вместо того, чтобы перебирать варианты действий, обезьяна интуитивно схватывала всю задачу сразу. Решала её целиком, а не суммировала шаги. Проникала в суть, а не копалась в деталях.
Феноменальному озарению дали название – инсайт. Пожалуй, именно это сейчас и произошло, думала Ева…
…а у Одинцова мелькнула в памяти история про часы Якова Брюса, которую рассказывал Мунин. Хитроумный механизм разобрали до винтиков и опять собрали, но не смогли запустить: оказалось, что для этого мало знать механику и прочие науки – задача была под силу лишь тому, кому дано.
Тайна Ковчега тоже лежала на виду. Но разгадать её не было дано ни Арцишеву, ни Книжнику, ни бесчисленной армии охотников за реликвией. Зато, похоже, это стало удаваться троице – Одинцову, Еве…
…и Мунину, который заговорил, то снимая, то надевая очки. Историк принялся выстраивать фантасмагорию, достойную кисти Босха – мастера соединять на одном полотне множество затейливых сюжетов.
– Только не сбивайте меня, – попросил он компаньонов и нервно хихикнул, – я сам собьюсь.
После Всемирного потопа три сына пророка Ноя – Сим, Хам и Яфет породили новое человечество и разделили мир между собой. Двенадцать племён из числа потомков Сима стали народом Израиля и обрели Ковчег Завета – свидетельство договора с Всевышним. В их земле был воздвигнут Храм, где хранился крытый золотом сундук с двумя скрижалями. На скрижалях Всевышний начертал условия договора, составлявшие формулы абсолютного знания.
Две тысячи шестьсот лет назад иудейский царь осквернил Храм, а вавилонский царь пошёл войной на Иудею. Ковчег Завета оказался в опасности. Пророк Иеремия предупреждал народ Израиля о грядущих бедах, но не был услышан. Тогда он начал действовать сам и с помощью доверенных служителей Храма переправил Ковчег в горы Нево на берегу Мёртвого моря, к могиле Моисея.
Иеремия успел вовремя: вавилоняне вскоре захватили Иерусалим, срыли городские стены, сожгли Храм и угнали в рабство всех жителей страны. А пророк сохранил святыню и подготовил к дальней дороге из обезлюдевшей Иудеи в места нового обретения.
Сотни лет Ковчег Завета составлял единое целое, но в Моисеевой гробнице он был разъят на три части, каждая из которых теперь путешествовала отдельно.
Первым землю Сима покинул золотой сундук. Через Египет его переправили в землю Хама, на север Африки. Несколько столетий сундук переносили по Эфиопии с места на место, пока его тайным пристанищем не сделался город Аксум. А в прочих городах страны одна за другой появлялись копии Ковчега, которые дополняли табличками-скрижалями. Эти копии каждый год на праздник Тимкат стали выносить к толпам прихожан. Единственный оригинал благополучно растворился в тысячах подделок, и о его сохранности больше не приходилось беспокоиться: хочешь спрятать дерево – спрячь его в лесу. Тайну закодировали в эфиопской летописи «Кебра Нагаст».
Две тысячи лет назад пришло время первой скрижали отправляться в дорогу. Молодой иудейский рыбак с моря-озера Кинерет, известный только под греческим именем Андрей, стал апостолом – посланником в землю Яфета, и тридцать лет готовил маршрут. Наконец в сопровождении других апостолов Андрей доставил скрижаль через Сирию, Малую Азию и Кавказ далеко-далеко на север Европы, к берегам реки Волхов и моря-озера Нево. История миссии сохранилась в переписке Андрея с братом Шимоном – апостолом Петром, в воспоминаниях современников и трудах агиографов, которые составляли жизнеописание Первозванного.
Восемь столетий спустя в окрестностях Нево к власти пришёл многоопытный князь. Может, был он ютландским ярлом – повелителем викингов, и звали его Рюрик. Может, носил старый воин славянское прозвище Рарог в честь быстрого сокола. А может, имя его было поморским… Главное – края, где хранилась теперь скрижаль Завета, оказались местом силы: от берегов Волхова князь и его потомки начали создавать новое государство, объединяя под своей рукой всё новые и новые земли со множеством народов и племён.
Ещё через двести пятьдесят лет в Западной Европе появился орден тамплиеров. Рыцари, прибывшие в Иерусалим, искали Ковчег Завета на месте разрушенного Храма, по всей Иудее и далеко за её пределами. Упорство было вознаграждено: тамплиерам досталась вторая скрижаль. Находку переправили в землю Яфета, на юг Франции, и лучшие учёные взялись за расшифровку священных формул.
Первые же успехи принесли невероятный результат. Даже части абсолютного знания оказалось достаточно для стремительного прорыва в науках, экономике, сельском хозяйстве и архитектуре. Готические соборы поражали воображение, банковская сеть храмовников опутала всю Европу. Со стороны это выглядело чудом, и лишь немногие посвящённые знали тайну…
…которую закодировали в стихах трубадур Кретьен де Труа и тамплиер Вольфрам фон Эшенбах. Возник новый жанр литературы – рыцарский роман, и пошёл кочевать от автора к автору сюжет о поисках Грааля – источника божественного Света, доступного лишь избранным, испещрённого таинственными письменами и способного творить чудеса. Единорог, знак северного иудейского царства и символ воссоединения двенадцати колен Израилевых, у новых обладателей скрижали превратился в олицетворение духовной чистоты и рыцарской доблести.
Долгие годы, пока тамплиеры искали Ковчег и бились над расшифровкой формул на скрижали, в Киеве подбирали материалы для «Повести временных лет», которую выпало составить монаху Нестору. Этот современник Кретьена и Вольфрама в подробностях описал историю земли Рюриковичей со времён Всемирного потопа. Особое внимание он уделил путешествию апостола Андрея по будущей Руси…
…и отметил, что с древних пор здесь пересекались дороги, ведущие в земли потомков Сима, Хама и Яфета, от которых пошли современные народы. Мир на этих дорогах царил не всегда. Как раз в пору создания «Повести…» Рюриковичи, княжившие во Владимире, заложили форпост для защиты от киевских Рюриковичей. Постепенно форпост вырос в город Москов, который превратился в центр княжества Московского, и через два с половиной столетия – в центр всех русских земель по имени Москва.