– Я иногда, – понизив голос, зашептала женщина, – убиралась у нее. Она наотрез отказалась от того, чтобы нанять домработницу, говорила, что не сможет терпеть в квартире постороннего человека. Говорила еще, что это в загородном огромном доме, где миллион комнат и сад, требующий ухода, работает целый штат прислуги, а в квартире, если не свинячить, то можно обойтись и моей помощью. Конечно, я делала это тайно, чтобы никто из наших жильцов не видел, или же в свои выходные. Ирочка мне хорошо платила, давала продукты. Да, еще я ходила по ее просьбе в магазин. Она еще говорила всегда: «Сдачу оставьте себе, Томочка».
– Понятно. А что можете рассказать о ее личной жизни?
– Да какая там личная жизнь?! Ну дружила она с водителем Константина Николаевича, Женей Табачниковым. Уж не знаю, какие точно у них были отношения…
– Так, стоп. Кто у нас Константин Николаевич?
– Как кто? А вы не знаете? Так Кречетов! Вы должны были слышать о нем, это был крупный бизнесмен, миллионер! А еще – дядя Ирины. Хотя она, как я слышала, всем говорила, что его дочь. И многие, знаете ли, верили. Он на самом деле относился к ней по-отечески. Квартиры ей покупал, машину вот эту желтую, я называю ее «лимончик», купил. Ни в чем ей не отказывал. Вот только не понимал, что только портит ее этим. Она же никогда и нигде не работала. Когда ее мать, сестра Константина Николаевича, была жива, он содержал их, единственных ему родных людей, а когда сестра умерла, он всю-то свою любовь и заботу направил на племяшку. Ей бы, дурочке, воспользоваться добротой дяди, да и поехать учиться куда-нибудь в Оксфорд или Кембридж, чтобы образование хорошее получить, а она вместо этого стала профессиональной бездельницей. И так уже, видать, привыкла, нигде не работать и жить на кречетовские деньги, что заставь ее работать – не сможет!
– А сам Кречетов… Он не женился, у него нет детей?
– Я мало что о нем знаю. Скорее всего, женщины у него были, может, и дети есть. Мужчина-то он видный был, женщины, наверное, сами ему на шею вешались. Но реально он вроде жил один. Много работал, ездил по миру, любил, говорят, путешествовать.
– Говорите, дети есть?
– Да вы что же это, шоу по телевизору не смотрите? В прошлом году, кажется, была передача как раз о том, как нашелся вроде бы сын Кречетова, да и похож на него был… А потом, примерно через месяц, вышла еще она передача, где выяснилось, что этот парнишка – не его сын, там же тесты ДНК делают…
– И что же, Кречетов сам принимал участие в этом шоу?
– Нет, конечно. Думаю, он и сам в шоке был, когда узнал, как его имя треплют. Но это же телевизионщики, им бы только покуражиться на чужих именах, судьбах, заработать побольше деньжат на рейтингах.
– Так что вы там рассказывали про Евгения Табачникова?
– Он водителем был у Кречетова. Тоже красивый такой, видный парень. Очень привязан был к своему хозяину. Да что там хозяин, он явно благодетелем был. И поэтому, когда Константина Николаевича не стало, Женя этот, Табачников, совсем потерялся. Прибился к Ирочке нашей, стал часто приезжать. Короче… Пили они. Вдвоем. Меня отправляли в магазин за выпивкой. Ну я и ходила, приносила, понимала, тяжело им, такая потеря! А там, может, и чувства между ними вспыхнули. Ничего утверждать не могу, но он очень часто здесь появлялся. Приедет где-то к обеду, когда Ирочка уже проснется, заберет ее, и они вместе уезжают. Думаю, в кречетовский дом и ездили. Да здесь в нашем доме почти все так живут, и здесь, и за городом. У Ирочки, кстати, кроме этой квартиры, и другие есть. Она сдает их. Но я сама не видела, документов в руках не держала, просто люди говорят.
– Ну а сегодня кто приходил к Ирине?
Консьержка опустила глаза. Молчала некоторое время.
– Вас ведь не было здесь тогда, когда убийца к ней поднялся.
– Я видела только, как Женя от нее ушел, это было часов в семь утра. Рано очень.
– Как он выглядел?
– Обыкновенно.
– Быть может, вы заметили пятна крови на его одежде?
– Да нет же. Он был обычно одет, в джинсы и голубую рубашку, которая ему, кстати говоря, очень идет.
– А в руках его что-нибудь было, ну там пакет, к примеру?
– Да нет. Ничего в руках не было.
– Так, постойте. Во сколько, говорите, он прошел мимо вас?
– Часов в семь.
– А каков график вашей работы?
– Вообще-то я должна была сегодня работать с девяти, но моя сменщица ушла в отпуск, к дочери в деревню поехала, так я теперь и за нее тоже. Вообще-то нас здесь трое работают, мы работаем круглосуточно. Ну и подменяем друг друга, особенно летом, когда все куда-то едут. Но мне ехать некуда, я лучше поработаю, деньжат подкоплю. Хочу себе новую стиральную машину купить.
– Извините, вас как зовут?
– Тамара Викторовна.
– Тамара Викторовна, где вы были, когда в подъезд вошел убийца Ирины Кречетовой? Снова у кого-то прибирались? Когда вы покинули эту вашу конторку?
– Вот как Женю проводила, еще «доброе утро» ему сказала, да только он не слышал ничего и не ответил, пронесся мимо как угорелый… Так вот, как только он ушел, пришла Розочка, маникюрша. Она ходит к Вере Ивановне Крайновой, нашей актрисе, может, слышали? Она так романсы поет сказочно! Сто лет уже на пенсии, а до сих пор выступает, на гастроли уже не ездит, возраст.
– И что? Во сколько пришла Розочка? Это что, имя ее?
– Ну да. Милая такая женщина. Раньше к Вере Ивановне приходила Катя, но она вышла замуж и уехала то ли в Латвию, то ли в Литву, короче, в Прибалтику. И вот появилась Розочка.
– Кто еще приходил?
– Я записала Розочку, она пришла в шесть пятьдесят. Вы себе представить не можете, как много у нас, у консьержек, обязанностей! Мы же и за порядком здесь следим, и посетителей регистрируем в специальный журнал, и письма для жильцов получаем, и с коммунальщиками работаем, постоянно слесарей или электриков вызываем, и за лифтом следим…
– Где вы были между семью и девятью часами утра сегодня? – Журавлев уже начал терять терпение.
Тамара Викторовна вдруг как окаменела. Она стояла перед ним с закрытыми глазами, и из-под ресниц текли слезы.
– Я уснула… – прошептала она, с трудом проглатывая, как если бы у нее в горле образовался ком. – Вот как Розочку встретила, как записала ее, так и ушла к себе. Дай, думаю, полежу. И уснула…
– Может, вам в чай что-то подмешали? Кто у вас вечером был? Или утром, просто вы забыли? Или вы иногда вот так засыпаете утром?
– Думаете, меня напоили снотворным? Как в кино? – Она оживилась. – Ну уж нет. Никого у меня не было. Я никого за перегородку не впускаю. И чай у меня в моей комнатке, вон, видите дверь? Туда никто просто физически пройти не может, если только разобьет стекло. И, что уж там, иногда утром я могу и прикорнуть.
– Вы понимаете, что пока вы спали, в дом вошел убийца, поднялся к Кречетовой и убил ее?
Она часто заморгала. Потом вдруг хлопнула в ладоши и просто просияла:
– Так у нас же повсюду камеры понатыканы! И в соседнем подъезде сидит человек, который следит за порядком на улице, у него компьютер, монитор… Вы обратитесь к нему, и он все вам покажет!
Благодушный розовощекий старик, который в силу своего возраста мог бы и не разбираться в такой сложной видеотехнике, которого Журавлев нашел в маленькой каморке на первом этаже соседнего подъезда, без труда показал ему все утренние записи. От старика пахло пирожками, которыми он подкреплялся, запивая их чаем из термоса.
– Да, я слышал, конечно, что произошло. Надо же, убили! Да она же девчонка! Вот точно от зависти и убили. Ведь как жестоко! Говорят, ее всю искрошили топором…
– Кто это вам так сказал?
– Так Тамара Викторовна и сказала. Она же откачивала мальчишку-посыльного, что принес Кречетовой пиццу. Надо же такому случиться именно в ее дежурство! Она женщина впечатлительная, теперь спать совсем не сможет. Вы же разговаривали с ней? Она очень внимательная, у нее память отменная. Ее все ценят в ее подъезде.
Журавлев с трудом удержался, чтобы не сказать, что уважаемая им Тамара Викторовна как раз и проспала все на свете и не увидела убийцу.
Не увидел его и сам Александр. Старик подтвердил, что молодая женщина, что вошла в подъезд в 6.50 утра, сразу же после того, как из него вышел Евгений Табачников, на самом деле маникюрша Роза.
Больше никто не входил и не выходил, кроме Розы, конечно, которая вышла в 7.40. Получается, что Кречетову убил либо Табачников, ее приятель и, судя по всему, любовник, либо маникюрша Роза (что является полным абсурдом!), либо кто-то из жильцов дома.
Вот все указывало на водителя. И мотив можно будет развить, особенно тему ревности. Да и по времени все сходится. Другое дело – как можно вот так взять и зарубить девушку, после чего спокойно привести себя в порядок, помыться, переодеться в чистую одежду… Спокойно ли? Тамара Викторовна сказала, что он пронесся мимо нее как угорелый. Может, просто спешил, к примеру, на работу?
Но если это он, то куда дел перепачканную кровью одежду? В квартире ее не нашли. Под окнами – тоже. Консьержка говорит, что в руках у него ничего не было.
Он позвонил оперативнику, которому поручил найти Табачникова и привезти в отдел – результатов пока не было.
Что же такого произошло в квартире Кречетовой? Кто и за что ее убил?
Он отправил своего помощника по всем адресам недвижимости, владелицей которой являлась Ирина Кречетова. Помимо этой квартиры, в Столешниковом переулке, было еще три, и все в центре.
Сам же Журавлев поехал в загородный дом, хозяином которого еще недавно был известный бизнесмен, предприниматель Константин Кречетов.
По дороге он размышлял о мотивах убийства. Первое, что приходило в голову, – это какие-то сложные отношения Ирины с Табачниковым: ревность, страх какого-то разоблачения водителя, шантаж… На грабеж все это не было похоже – в квартире после убийства оставалось много ценных вещей, картин, в спальне на туалетном столике Журавлев лично видел раскрытую шкатулку из яшмы, полную драгоценностей. Другое дело, что на самой жертве не было ни одного украшения. Даже цепочки на шее. Но не факт, что убийца все это снял и забрал с собой.