– Вызывай. Работайте.
– И еще… Про Табачникова. Он развелся в прошлом году. У него есть маленькая дочь. А жена, ее зовут Тамара, вышла замуж за своего одноклассника, и теперь они вдвоем воспитывают девочку. Мне поехать к ней или?
– Я сам с ней встречусь. Скинь мне ее телефон и адрес.
– А что с ватными палочками?
– Отдай в лабораторию, я сейчас позвоню туда и все им объясню.
– Там, в этом контейнере, еще одна коробка, а в ней расческа. Мужская.
– Отлично! Там, должно быть, волосы Кречетова.
– А что с детективом? Нашел его?
– Да, нашел. Но разговора с ним, можно сказать, не получилось. Он сказал, что выполнил поручение Ирины Кречетовой, нашел ей человека, которого она разыскивала. И все! А уж как он это сделал, не сказал. У него свои источники.
Журавлев после разговора с помощником позвонил эксперту Ларисе Вороновой и попросил сделать анализ ДНК с ватных палочек и сравнить их с ДНК Кречетова и покойной Ирины. Он понимал, что результаты этого анализа могут быть опасны для Тани, если окажется, что она дочь Константина Кречетова, тогда его руководство потребует ее незамедлительного ареста. Но и по-другому поступить он тоже не мог. Он и без того вел себя здесь, в этом доме, непрофессионально. Но, с другой стороны, против Тани, потенциальной наследницы Кречетова, улик как бы не было. Хотя… Он должен был, обязан вызвать и сюда следственную бригаду, чтобы обследовать весь дом, особенно этот садовый домик, который девчонки отмыли, но где все же можно было найти хоть каплю крови.
Работы было много, надо было действовать быстро, а он вместо того, чтобы опрашивать свидетелей, хотел одного – чтобы Даша поскорее уехала, а Таня – еще несколько часов не возвращалась из поселка.
Он вернулся на кухню. Даша сидела с понурым видом и грызла печенье, которое ей предложила Соня. Промурлыкал Дашин телефон – это пришло сообщение, такси подъезжало. Она поблагодарила Соню за кофе и быстро, не оглядываясь, бросилась к двери.
Они видели в окно, как она села в машину и уехала.
Он снова подхватил Соню и усадил к себе на колени. Никогда, никогда в его жизни еще не было такого, чтобы он вот так напором, можно сказать, нахально и дерзко набрасывался на малознакомую ему девушку. К тому же на свидетельницу по делу! У него были, конечно, девушки, но они очень быстро бросали его, когда понимали, что с его работой они обречены находиться в постоянном ожидании, да и его вниманием из-за его работы они были всегда обделены. Конечно, будь он богат, бизнесмен, к примеру, такого же уровня, как Кречетов, девушки гроздьями висели бы на его шее и ждали бы годами, когда он обратит на них внимание… Но он был обыкновенным следователем, и этим все было сказано. Интересно, какая Соня? Он же ничего о ней не знал. Понятия не имел, какой у нее характер. Хорошо бы, если оказалась нежной, доброй и покладистой, с пониманием, чтобы, когда они поженятся, она не упрекала его, что его подолгу не бывает дома. А он бы ее за это так любил! На руках бы носил, если бы, конечно, у него было на это время.
Он крепко сжал ее, она даже застонала.
– Не хочу с тобой расставаться, – зашептал он ей на ухо. – Всю жизнь хочу с тобой вот так провести.
Слова сами вылетали, он не знал, что такое вообще бывает! Но вот сейчас вернется Таня, и все закончится! Они оба протрезвеют, придут в себя и, быть может, ужаснутся тому, до чего они так быстро добрались, что чуть было не совершили того, о чем Соня уж точно сразу же пожалеет…
Он отпустил ее, привел в порядок свою одежду, стараясь не смотреть, как приглаживает руками волосы Соня.
– Скажи, ты можешь сделать так, чтобы Таню не арестовали? – спросила она. – Я понимаю, что вот сейчас, когда мы с тобой… Короче, я не могу до конца расслабиться и не думать о том, что нас всех может ожидать. Я напугана. Ведь если окажется, что Таня действительно дочь Кречетова, то, возможно, и ты ничего не сумеешь сделать, чтобы помочь ей. У нее просто железный мотив. Саша, что делать? Как ей помочь?
– Да, ты права. И я просто обязан вызвать сюда следственную бригаду, чтобы они осмотрели дом, чтобы поработали в саду, там, где вы смыли всю кровь… И кровь там наверняка Кречетовой, вот в чем трагедия… Табачников же сам взял кровь у нее, на ее руке и след от иглы имеется. Они же хотели инсценировать ее смерть, вернее, выдать ее исчезновение за убийство.
– Но мы никого не убивали! Мы постоянно были вместе. Во всяком случае, с тех самых пор, как она вернулась отсюда домой и рассказала мне о Кречетовой.
– Я все понимаю. Но в доме могут оказаться следы и других людей из окружения Ирины. Мы же ничего о ней толком не знаем.
– Вот сейчас Таня вернется и точно что-нибудь расскажет о людях, которые здесь работали. Кто, как не домработница или кухарка, лучше знает о семье?
– Я хочу забрать тебя с собой, – сказал он.
– Саша, но как? Как я оставлю Таню одну дома? К тому же здесь надо постоянно поливать сад, жара!
И тут они услышали голоса и увидели, как по дорожке к дому быстрым шагом идет Таня, а за ней – незнакомая женщина в спортивных штанах и белой майке. На вид ей было лет пятьдесят. Короткие светлые волосы были растрепаны.
Таня вошла в дом уверенно, как к себе домой, так, во всяком случае, подумали и Журавлев, и Соня.
Она так громко хлопнула входной дверью, что Соня засмеялась, она поняла, зачем ее подруга так сделала – чтобы предупредить о своем приходе на тот случай, если Соня с Журавлевым несколько забылись и вместо того, чтобы заниматься расследованием, сидят в обнимку. Наверное, так.
– Александр Владимирович, – начала Таня шуметь еще с порога, – вот, привела вам Людмилу Николаевну, домработницу Кречетовых! Представляете, ее после того, как ушла отсюда, сразу взяли на работу в семью одного чиновника, она сама вам расскажет…
Но Людмила Николаевна вместо того, чтобы что-то рассказать, закрыла лицо руками и опустилась на стул и расплакалась.
– У меня-то интернета нет, я и не знала… Все молодые укатили в Ригу, к родственникам, а мы остались с детишками и бабушкой. Словом, мы не знали, что Ирину убили. Господи, ужас-то какой! За что?
Журавлев уединился со свидетельницей в одной из комнат дома. И если еще недавно ему хотелось только одних поцелуев и объятий с Соней и он с трудом заставлял себя работать, потому что мозги словно отключились, то теперь, когда первый шаг был сделан и она знала о его любви и намерениях (так ему, во всяком случае, казалось), он почувствовал себя ответственным за все, что происходило с ней и ее подругой, а потому ему важно было как можно скорее найти убийцу Кречетовой и заняться уже вплотную личной жизнью.
Судя по обстановке комнаты (двуспальная, аккуратная застеленная кровать и минимум самой необходимой мебели), она была гостевой. Александр сел на прикроватную банкетку, обитую шоколадного цвета бархатом, а свидетельницу усадил напротив в кресло.
– Расскажите, Людмила Николаевна, когда вы последний раз видели Ирину?
– Несколько дней тому назад, она нас как раз всех и уволила.
– Почему?
– Да потому что мы с Санькой, садовником нашим, да кухаркой Лерочкой ей стали просто мешать. К тому же на самом деле зачем нам поддерживать дом, если в нем практически никто не живет? Ирка… Ирина постоянно куда-то моталась, ничего из того, что Лера готовила, не ела. Да и мне работы поубавилось со смертью Кости, разве что пыль протирать да цветы в доме поливать. А так получалось, что никто из нас, ну не считая, конечно, Санька, и не нужен был. Но и оставить дом без присмотра, ждать, чтобы он внутри зарос паутиной, а растения все засохли… Мы с Лерочкой плакали, когда Ирка сказала нам, что собирается нас увольнять. Нет, вы не подумайте, она не злая и не жадная, она хорошо нам платила, и все было нормально, но потом, когда мы поняли… Вернее, мы давно уже догадывались, что она с Женькой живет… Ей бы нормального парня найти, из хорошей семьи, замуж выйти, детей рожать, тогда бы и дом этот пригодился. А так отбила парня, и кого – водителя!
– Отбила? – перебил ее Журавлев.
– Да не то что отбила. Нет. Там, думаю, и без того отношения были напряженные. Все шло к разводу. Но это со слов Ирки… простите, Ирины.
– Какой образ жизни вела Ирина?
– Да какой… Никакой. Все по клубам шастала, выпить любила, на острова все какие-то летала с друзьями, хотя не думаю, что их можно было назвать настоящими друзьями. Так, богатая шелупонь, вот. Она когда возвращалась, отсыпалась долго, все маски на лице делала, плевалась, приводила себя в порядок и рассказывала о том, как кто-то ей что-то сказал обидное, что ее в этой компании за человека не считают, хотя все не прочь погулять за ее деньги.
– Почему так?
– Да потому, что у нее, у бедной, кроме денег, ничего и не было. Думаю, что она была им неинтересна. Во-первых, она не очень-то и красивая, это я про мужиков, понимаете? К тому же у нее характер слишком мягкий, таких не ценят, таким просто садятся на шею. Я вот думаю, если бы она встретила хорошего парня, который бы ей вправил мозги, она бы вышла за него замуж, то все в ее жизни и сложилось бы иначе.
– Так она сама вас уволила? Вот взяла и ни с того ни с сего…
– Да говорю же, мы ей просто стали не нужны. Да и мешали им с Женькой встречаться. Думаю, они и покуривали травку, выпивали.
– Понятно, – сказал Журавлев, хотя ничего так и не понял. – Тогда ответьте мне вот на какой вопрос: как вы думаете, кто и за что мог убить Ирину?
Слезы сразу же полились по щекам, Людмила Николаевна зашмыгала носом. Соня протянула ей пару бумажных салфеток.
– Не могу поверить, что ее убили.
У Журавлева промелькнула мысль, что неплохо было бы пригласить домработницу на опознание трупа. А что, если Табачников ему солгал и там с разрубленной головой в секционной была совершенно другая девушка? План-то у них был, и идея с инсценировкой убийства принадлежала Ирине. Что, если план был гораздо сложнее? Уж слишком легко и как-то сразу Табачников выдал этот самый план-подставу, раскололся моментально, да и вел себя подозрительно, все эти усмешки, хихиканье… И его вопрос: где именно была убита Ирина?