Тайна церковной мыши — страница 32 из 40

флаконами духов, сейф – открытый, но пустой. Но он и без того был пустой… Таня вдруг вспомнила, что на туалетном столике видела шкатулку с бижутерией. Бижутерией ли?

Шкатулка стояла раскрытая и пустая. Но почему Таня решила, что там Ирина хранила именно бижутерию, а не драгоценности? Быть может, потому, что ее украшения не были похожи на классические, а представляли собой яркие и броские серьги, браслеты, перстни… Примерно такого же плана украшения носили и Таня с Соней, да только у них-то это были фальшивки, дешевый металл или немного серебра. Но Ирина Кречетова могла позволить себе носить и настоящие брендовые драгоценности с брильянтами, золотом и платиной. Или, во всяком случае, то, что принято считать ювелирной бижутерией. И вот практически в присутствии Тани это было похищено! Похищено уже не у Ирины Кречетовой, а у самой Тани, наследницы!


Таня звонила Журавлеву.

– … она была в перчатках! Слышите, в перчатках! Поэтому следов нигде нет. Невысокая и хрупкая девушка с рыжими волосами!

Внезапно сзади послышался шорох. Таня, замерев с телефоном возле уха, медленно повернула голову.

– Ты чего так кричишь-то? – спросила ее невозмутимо Соня, появившись словно из другого измерения. И тоже вся в черном – черные узкие брючки и черная футболка. Синие глаза смотрят холодно, веки розовые, словно припухли от слез. – Кто с рыжими волосами?

22

– Куда мы едем? – спросила Соня, запутавшись в плановых перемещениях своего приятеля-следователя. После встречи с Крайновой, которая от страха, что ее задержат за убийство своей молоденькой соседки, вспомнила миллион деталей, связанных с визитами маникюрши Розы, решено было отправиться к одной из приятельниц певицы, которые тоже пользовались услугами Розы. Еще Стрелок дозвонился до бывшей жены Табачникова, Тамары, и договорился с ней о встрече. Двигаясь тенью за Александром и постепенно вникая в ход расследования, Соня поняла, что завтра в девять утра в рублевский дом прибудет следственная бригада, думая об этом, о том, как будут толпиться там чужие люди, совать повсюду свои любопытные носы, как перетопчут цветники, изгадят розарий своими окурками или плевками, не говоря уже о том, как сантиметр за сантиметром будут исследовать садовый домик, ей становилось нехорошо.

А еще она чувствовала, что мешает Александру сосредоточиться и работать. Она понимала, как ему важно не промахнуться и найти истинного убийцу Ирины, ведь только это условие ослабит то напряжение, что существует сейчас между ними, – ведь единственный человек, во всяком случае на сегодняшний день, который имеет стопроцентный мотив для убийства, устранения Ирины – это родная дочь и настоящая наследница кречетовского состояния, Таня. Она же – близкая подруга Сони. И это обстоятельство заставляло Соню переживать, не давало возможности хотя бы на минуту расслабиться и не думать о том, что ее Стрелок может быть заинтересован в ней прежде всего как в свидетельнице. Соня больше всего боялась, что ее влюбленность могут использовать в процессе расследования. Да, она по-прежнему трепетала всем телом, когда Александр касался ее, а уж когда он, улучив удобный момент, целовал ее или обнимал, просто терялась и готова была выполнить любое его желание. Хотя такого явного желания умыкнуть ее к себе домой, чтобы сделать то, что делал с Таней Кондратьев, Соня пока не наблюдала. Пока что все желания ее Стрелка сводились к тому, чтобы как можно больше собрать информации по делу.

Ближе к вечеру была опрошена приятельница Крайновой, ее портниха Эмма Валентиновна, маленькая уютная женщина в простой домашней одежде с веселой сердцевидной подушкой для булавок, пришпиленной к груди. Эмма подтвердила, что вызывала Розу к себе для маникюра, но ничего особенного в этих визитах не было.

– Маникюр она делает обыкновенный, без гель-лака и чудовищной печки, которая, кстати говоря, сжигает и уродует здоровые ногти, и дешево. Я осталась довольна ее работой, – рассказывала портниха.

Все трое разместились в просторной комнате швеи, большую часть которой занимал огромный старинный стол для раскроя, на котором, как расколотые льдины на реке, застыли куски голубоватого шелка. От кондиционера плыл прохладный воздух, Эмма Валентиновна угостила посетителей яблочным компотом.

– Уж не знаю, что это вы ею так заинтересовались… Хотя Вера Ивановна мне звонила, признаюсь, предупреждала о вашем визите. Но не может быть, чтобы Роза была убийцей. Это просто какое-то чудовищное совпадение! Я прекрасно знаю, как расположены квартиры на этаже, знаю, где проживала Ирочка Кречетова. Мне Вера показывала. Так вот, убийца просто воспользовался тем, что дверь Тамариной квартиры оказалась незапертой, и подкинул туда пакет с окровавленной одеждой… Если бы вы видели Розу, то сразу поняли бы, что это не она. Она хрупкая женщина и глубоко несчастная. У нее какие-то проблемы, она время от времени занимала у меня деньги. Думаю, все дело в мужчине. Знаете, когда женщина сидит напротив вас и пилит вам ногти и вы можете разглядеть каждую ее ресничку, то нетрудно увидеть, сколько слоев крем-пудры она накладывала, бедняжка, чтобы скрыть синяк под глазом. Предполагаю, что у нее есть муж или сожитель, который заставляет ее работать и который отбирает у нее все деньги. Есть такой сорт мужчин, вернее даже, я бы сказала, пересортица, те, которых вовсе нельзя назвать мужчинами, которые живут за счет таких вот Роз. И если бы такая вот хрупкая Роза, к примеру, раскроила череп топором такому вот мерзавцу, то я поверила бы. Но убивать Ирочку?! Какой в этом смысл?

Она своими словами описала внешность маникюрши. Ее портрет полностью совпал с описаниями Крайновой и с обликом девушки, которую запечатлела камера видеонаблюдения на доме. Хрупкая, невысокая женщина с рыжими волосами.

– И как давно вы пользуетесь услугами Розы?

– Всего несколько месяцев, мне порекомендовала ее Вера, я же говорила.

– А до этого кто делал вам маникюр?

– Здесь у нас на первом этаже есть небольшой салон. Там работает моя клиентка, вот она мне делала. Но после того, как она сожгла мне ногти своей чудовищной печкой, у меня расслоились все ногти… Словом, мы как-то разговорились с Верой Ивановной, она как пришла ко мне на примерку своего концертного платья и увидела мои вздувшиеся ногти… Вот и посоветовала мне свою Розу. Послушайте, молодой человек, я понимаю, конечно, у вас свои методы работы, но это же несерьезно – подозревать мани– кюршу!

Соня, присутствующая при разговоре и понимающая, как неловко и скованно рядом с ней чувствует себя Александр, все никак не могла собраться духом, чтобы сказать ему, что ей пора домой. С одной стороны, ей хотелось быть рядом с ним, с другой – она чувствовала, что отвлекает его или даже навязывает ему свое обще– ство.

– Так куда мы едем? – повторила она свой вопрос, зажмурившись и собираясь с силами, чтобы сказать то, что хотела.

– К Тамаре, бывшей жене Табачникова. Она живет где-то на Арбате, мы договорились встретиться у нее дома.

– Останови машину, – сказала, чувствуя сухость в горле, Соня. – Пожалуйста. Здесь метро в двух шагах. Я должна вернуться домой. Вернее, к Тане. И вообще, у тебя так много дел, ты работаешь, а я отвлекаю…

– Но мы же хотели провести этот вечер вдвоем, у меня…

– Саша, я не могу… Мне надо домой. Завтра к нам приедет следственная бригада… Я нервничаю. А что говорить о Тане, которая там места себе не находит? Это она внешне выглядит такой спокойной, но я ее знаю. Она вся на нервах. И ей страшно. Нам с ней страшно. И я с самого начала должна была отказаться ехать в Москву. Я же понимала, что никого не надо было сопровождать, что ты просто хотел, чтобы я поехала с тобой.

– Хорошо. Я понял. Но ни на каком метро ты не поедешь. Сейчас я вызову тебе такси. Пожалуйста, не отказывайся. Если ты думаешь, что я просто так провожу с тобой время, то ты ошибаешься. Я вообще, если ты помнишь, хотел, чтобы ты переехала ко мне. И ты согласилась. Я видел, как ты кивнула.

– Давай поговорим об этом в другое время. Ты поезжай. Распутай это дело, найди убийцу Кречетовой, и тогда мы все успокоимся. А пока…

– Ну поцеловать-то тебя можно?

– Можно.

Машина свернула на тихую зеленую улицу.

23

– Витя, ты рабочий телефон дома забыл! – Марина, полненькая розовая женщина, жена Виктора Михайловича Кондратьева, владельца зоомагазина «Синяя собака», раздраженно швырнула на стол лопатку, которой она переворачивала на сковороде голубцы. – Уже второй раз за неделю! А тебе, между прочим, сейчас звонила одна женщина. Да откуда я знаю, кто она такая? Попросила к телефону твою продавщицу Татьяну Томникову. Да откуда мне знать, кто она такая? Сказала, что приехала издалека, что родственница, ей нужно срочно встретиться с ней. Минут через десять перезвонит. Что мне ей ответить? Ладно. Диктуй адрес.

Она открыла ящик буфета. Достала ручку и блокнот, открыла его и приготовилась записывать.

– Улица Лавочкина, дом, квартира… Понятно. Записала. Ты когда вернешься? Что? Тебя плохо слышно. А… сегодня пятница. Ты снова к оптовикам поедешь? Ладно. Ох уж мне эти пятницы… Постарайся пораньше вернуться. Я голубцы готовлю. Да, дочка звонила, они уже к Симферополю подъезжают. Так что все нормально. Ну ладно, Витя, пока. И я тебя целую.

Она отключила телефон, но он тотчас снова взорвался бравурной музыкой. И опять высветился номер этой «родственницы».

– Да-да, я поняла. Записывайте адрес. Пишете? Улица Лавочкина, дом… Что? Номер телефона? Чей? Татьяны вашей? Что же вы раньше не сказали? Ладно, позвоню мужу, он просто телефон дома оставил, вот я и работаю сегодня его секретаршей. Перезвоните, пожалуйста, минут через пять.

24

– Ты меня прямо напугала… Как ты вошла в дом? Я же заперлась!

– Через зимний сад вошла, там дверь была открыта.

– А почему в дверь не позвонила?

– Да просто пока я ехала, вспомнила, что забыла вчера полить араукарию. Решила сразу зайти в зимний сад и полить. Так чего ты такая бледная? Что-нибудь случилось?