Итак. Максим Сергеевич Яковлев. Предприниматель. Ему всего-то тридцать семь, а как многого добился. И человек, судя по всему, хороший, раз женился на женщине с ребенком.
Он позвонил по телефону, ему ответили не сразу.
– Тамара? Это я вам звонил, следователь Журавлев.
– Да-да, проходите, пожалуйста, я вам сейчас открою.
Массивная входная дверь щелкнула, и он вошел в прохладный сумрак подъезда. Яковлевы жили на третьем этаже. Он поднялся, позвонил. Послышались шаги, дверь отворилась, и он увидел необыкновенной красоты молодую девушку с огромными зелеными глазами и светлыми, словно льняными, волосами. Вот теперь, подумал он, все ясно. Да такую красотку взяли бы и с шестью детьми. Промелькнула мысль: ей бы в кино сниматься, да в Голливуде, а она теперь принадлежит мужу-бизнесмену, который вряд ли ее куда-нибудь отпустит.
– Проходите, пожалуйста. – Она жестом пригласила его войти в огромную, со сверкающими полами и стенами, увешанными картинами, гостиную.
– Как у вас здесь красиво! Прямо как в музее!
– Да, это все заслуга моего мужа, Макса. Вы же следователь и знаете, что я здесь живу не так давно. Вот как разошлась с Женей, так и переехала сюда.
– Вы живете с Яковлевым в гражданском браке, так? – Хоть и не хотелось ему напоминать женщине о том, что она здесь на птичьих правах, но он вынужден был сделать это. Он ведет серьезное расследование, и здесь каждая деталь может быть важной.
– Да. Так. Макс сто раз уже делал мне предложение, но я что-то не решаюсь. Понимаете, у него бизнес, а это всегда опасно. В свое время, в девяностые, моего отца сильно покалечили, он тоже был бизнесменом… Вот у меня страхи и сохранились. Как сейчас помню, я вернулась из школы, а мой отец лежит на кровати весь в крови, рядом врачи, пахнет кровью, лекарствами…
– Вы можете назвать причину вашего развода с гражданином Табачниковым?
Тамара сидела на стуле, обитом полосатым золотистым шелком, как что-то случайное, инородное, занесенное в эту гостиную со старинной мебелью и картинами из другого измерения – в широких белых спортивных штанах и блузке ярко-салатового цвета. Чудесная девушка, и никогда не подумаешь, что у нее за плечами брак, ребенок. Совсем девчонка.
– Да его вечно не было дома, – вздохнула Тамара, поправляя свои льняные волосы и облизывая розовым язычком пухлые губки. – Он жил в той семье. Нет, я понимаю, это работа, и он обязан был постоянно быть рядом со своим хозяином. Ну он и был. Он и ел там, и спал. Иногда не появлялся дома по три-четыре дня. Кому такое понравится? Дочка его почти не видела. Ну вот я и не выдержала. Макс всегда был рядом, звонил мне часто, иногда приглашал погулять, выпить с ним кофе где-нибудь в кафе, а однажды мы с ним даже слетали в Крым… Он был влюблен в меня еще со школы. Звал меня замуж, умолял развестись с Женькой. Ну а потом нанял детектива, и тот предоставил ему весь компромат на моего Табачникова – у него была связь с Ириной, племянницей Кречетова. Я ожидала чего-то подобного, потому что с водителями богатых людей всегда так… Вечно они становятся любовниками хозяйских дочек или племянниц, вот как в этот раз. И знаете, что самое удивительное, я его совершенно к ней не ревновала. Думаю, я все-таки не любила его. Словом, мы с Женей поговорили, и он меня с Анютой отпустил. У нас даже скандалов не было. Я же тоже изменила ему. Короче, теперь я здесь, жду ребенка от Макса. И абсолютно счастлива. Думаю, что в самом ближайшем времени мы, конечно, распишемся. Макс хочет свадьбу, в каком-нибудь старинном замке, с каретой…
Она вдруг подняла на него свои глаза, помедлила с минуту, затем прямо спросила:
– Вы же его подозреваете, да? Думаете, мой Женька мог прибить Ирину, чтобы заполучить у нее брошь? Вы же за этим и пришли, чтобы поговорить об этом. Но вы просто не знали Ирину. Мне искренне жаль, что она погибла. Но она была такая дурочка, вы даже представить себе не можете! Она бы эту брошь просто подарила Жене, если бы он этого захотел. Она была добрая и совершенно не умела распоряжаться тем, что у нее было. Она не знала цену деньгам. С одной стороны, она была милой, но какой-то неприкаянной девчонкой, с другой – ей время от времени важно было срываться и куда-нибудь улетать, она очень любила бывать на океане, там за ней никто не присматривал, понимаете, никто не одергивал… Она с компанией часто бывала на Ибице. Любила травку покурить, но не злоупотребляла этим. Мне же всегда было жалко Женьку, она иногда позволяла себе его унижать. Уф… Я не должна была вам этого говорить, конечно. Но она действительно унижала его, бросала, могла обозвать, могла сделать так, чтобы он видел, что она осталась на ночь с кем-то из своих приятелей… Но это скорее было похоже на игру… Был бы Женька посмелее, порешительнее, что ли, заделал бы ей ребенка, женился бы на ней, и все были бы в шоколаде. Но у него, полагаю, оставался перед Ириной какой-то страх, что ли, или такое вот плебейское обожание… Ирина была как бы продолжением Константина Николаевича, его работодателя, которого он очень уважал и по которому до сих пор тоскует… Вы понимаете, о чем я?
– Скажите, Тамара, у вас есть предположения, кто мог бы убить Ирину, причем таким жестоким образом?
– Нет. Вообще не представляю себе, кто бы это мог быть. Возможно, кто-то из соседей или тех, кто часто бывает у соседей. Макс узнавал про это ваше дело, там такой дом, такие соседи… Все друг друга знают, следят… Возможно, пришел какой-нибудь сынок или племянничек соседки, который знал все про Ирину, про брошь, зашел утречком, чтобы поздороваться с девушкой, да и разрубил ей голову топориком или чем там… Жуткая смерть. Потом забрал брошку.
– Вы знаете кого-нибудь из окружения Ирины, я имею в виду женщин, у кого рыжие волосы, хрупкая фигура? Дело в том, что эта брошь появилась…
– Ах да! Ну, конечно! Катя Слепова выкупила брошь.
– Откуда вам все это известно?
– У моего мужа хорошие связи. А тут же могло все коснуться Женьки, ну вот я и попросила Макса все узнать и держать меня в курсе.
– А сама Слепова не могла?
– Катя? Нет, конечно. Мы с ней не знакомы, понятное дело. Где была я, а где – она. Это сейчас я немного поднялась, а тогда… Просто жена водителя. Так вот, Катя – нет, не могла ни украсть, ни убить. Она хорошо воспитана, богата, любит драгоценности…
Они еще немного поговорили об Ирине, о Табачникове, и в конце разговора Тамара сказала, что готова в любой момент повторить свои показания, лишь бы только они помогли ее бывшему мужу оказаться вне подозрения.
– Женя – он хороший, в сущности, безобидный человек, но без характера и очень, просто очень зависим был от Кречетова. Возможно, он считает, что я предала его, бросила, но ведь и он тоже изменял мне с Ириной. Думаю, у них в какой-то момент было все серьезно, и он даже подумывал о женитьбе на ней. Точно не могу припомнить, от кого я это узнала, но, скорее всего, от него же, когда он был пьяным. Или же от Леры…
– Лера?
– Ну да, Валерия, она работала поваром у Константина Николаевича. Моя мама была ее подругой, мы с ней и помогли ей устроиться в дом Кречетова. Но мамы вот уже полтора года нет, и я сильно грущу по ней. И когда мне становится особенно грустно, я приезжаю к Лере, мы вспоминаем мою маму… А уж как она любит Анечку, дочку мою. Она ей как бабушка.
Тамара посмотрела на настенные часы, нахмурилась.
– Вы ждете кого-то?
– Нет! Муж в командировке, но минут через двадцать он выйдет со мной на связь по скайпу…
– Хорошо. Спасибо вам. Да, еще один вопрос: вам что-нибудь известно о личной жизни Константина Кречетова? Он, случайно, не был женат? Или же у него была подруга, которая надеялась получить в случае его смерти…
– Я поняла. Конечно, у него были женщины. Не могу сказать, чтобы Женя рассказывал мне какие-то подробности, но я точно знаю, что он отвозил Константина Николаевича на какую-то квартиру, и по дороге они всегда покупали цветы, конфеты, подарки… И в театр тоже он никогда не ездил один, его всегда сопровождали молодые и красивые женщины.
– Так значит, ваш бывший муж мог бы рассказать нам об этой стороне жизни своего шефа?
– Не уверена. Знаете, если бы он захотел, то сделал бы это и раньше. Полагаю, что официальной наследницы, я имею в виду жены, у Кречетова не было.
Ну это Журавлев и без нее знал. Официально Кречетов был не женат. И официально у него была всего лишь одна наследница – племянница Ирина.
С чувством, что он просто теряет время, беседуя с Тамарой, Александр собирался было уже уйти, как вдруг услышал:
– Скажите, а кто займется похоронами Ирины?
Вопрос был неожиданный. И как бы не по адресу.
– Не знаю. – Он задумался. Может, Таня? Но тогда ей придется связаться с доверенным лицом Кречетова, Семеновым Геннадием Петровичем, поговорить с ним о деньгах. Хотя Таня же еще не вступила в права наследования… – Возможно, Семенов Геннадий Петрович. А почему это вас так интересует?
– Уверена, что все это устроит, в том числе и встретится с Семеновым, мой Женя. Думаю, он уже сейчас собирает деньги, суетится. Он ведь любил Ирину. Я все это говорю к тому, что хотела бы ему немного помочь. Подождите минутку, я сейчас принесу деньги. Вы сможете ему передать? – Она легко поднялась и вышла из комнаты. Вернулась, на ходу заворачивая что-то в прозрачный полиэтиленовый пакет. – Вот, пожалуйста, передайте это ему. А я свечку поставлю за упокой души Ирины. Жалко ее, конечно. Совсем молодая же была.
Александр вернулся в машину, закурил, потом, созвонившись с экспертом Ларой, развернулся и поехал к ней в лабораторию. По дороге думал о Соне, о том, что напугал ее сегодня, вероятно, своим образом жизни, работой, зато дал ей возможность увидеть собственными глазами, кто он и чем занимается. И что если она, зная все это, все равно согласится выйти за него замуж, тогда он станет самым счастливым человеком на свете.
Конечно, можно было сразу отправляться к девчонкам в поселок, а там уже уговорить Соню поехать с ним. Но вдруг она устала, ведь она только что, наверное, добралась до дома, приняла душ, Таня покормила ее, и вот они сейчас сидят, разговаривают, Таня строит планы или допрашивает подружку о нем, об Александре, спрашивает, что они делали в Москве, была ли у них возможность остаться наедине, целовались ли… Они такие, эти девчонки!