того проклятого танца.
Под звуки шумных аплодисментов на сцену выскользнула Лола Фаджардо — высокая красавица с большими черными глазами и темной кожей. Её фигура была превосходной, и в движении она казалось гибкой, как змея. С головы до пят она была в красных одеждах.
Она носила платок из темно-красного шелка, который скрывал плечи. Золотые цехины сверкали на шее, на талии, и позвякивали в волосах; и при каждом движении она искрилась, как водопад в солнечный полдень. Я никогда не видел более прекрасную и опасную женщину и больше не задавался вопросом, почему сердце бедного вспыльчивого Хью оказалось разбито той ночью.
Выйдя на авансцену, танцовщица начала раскачиваться в такт музыке, не перемещая ноги. Эта часть танца мало чем отличалась от индийских эротических па. Сначала она задвигала головой, потом телом и только после этого в движение включились руки и ноги. Быстрее и быстрее звенела музыка, скрипка добавила свой «голос» к звону гитар, и танцовщица, необычайно изгибаясь всем телом в такт музыкальным трелям, двинулась по сцене. Неожиданно она крутанулась к рампе, и яркий свет высветил её раскрасневшееся лицо и красную одежду, когда она выхватила голову из-под платка. Она держала голову за светлые волосы, и свет выдал поразительную белизну кожи. И тогда я с криком вскочил со своего места. Это была голова Хью Тэнкреда.
Лола восприняла мой крик как дар её драматическому искусству. Она взирала на меня свысока с довольной улыбкой. Но улыбка потухла, превратившись в маску ужаса. Она отбросила голову с резким криком, и та покатилась вперед, проскользнув через ряд масляных ламп. Прежде чем остальные зрители поняли, что происходит, язык пламени коснулся красного платья танцовщицы, и в следующий миг то полыхнуло, и Лола превратилась в столб живого пламени. Вопли раз за разом вылетали из её горла, в то время как пламя лизало прекрасное тело. Цыганка упала ничком, пылая, словно погребальный костер, а публика разом хлынула к сцене. Но Мануэль, крепко сжав мою руку, потащил меня прочь из театра. Он был испуган и хотел наверняка избежать опасности, так же, как и я. Но меня пугала не толпа разъяренных цыган, а ужасная смерть, которая настигла эту женщину.
На следующее утро ко мне в гостиницу приехал цыган с большой сумкой. Оказавшись в моей комнате, он показал мне голову Хью, вытащив её из сумки, и искренне посоветовал мне как можно быстрее уезжать из Севильи.
— Вы в опасности тут, сеньор, — поспешно проговорил он. — Лола просила принести вам это, если с ней что-то случится. Она заплатила за свое Зло… Она мертва. Если бы наши люди не были уверены, что вы тут ни при чем, и её смерть всего лишь несчастный случай, то, конечно, убили бы вас.
— Так Лола мертва?
— Да, она умерла от ожогов в шесть часов утра. И она просила меня убедить вас уехать, как можно быстрее. Она не хочет брать ещё одну смерть на свою душу.
— Но как она узнала, кто я такой?
— Она видела вас с человеком, которого убила, и в Лондоне, и в вашей далекой стране.
— Но почему она устроила такую охоту на моего двоюродного брата?
— Она хотела наказать его за то, что он убил её возлюбленного. Она и горбун Пепе последовали за вашим родственником через Гибралтар, на Мальту, в Италию, а оттуда в Англию. Когда вы с убитым сеньором уехали в неведомом направлении, они подождали в Лондоне и наблюдали за вашим домом.
— Это я знаю… Но как им удавалось пробираться в дом?
— Они заплатили за это много денег, сеньор. Так что вышло, что в итоге я оказался прав. Джабез и его жена тоже были замешаны в этом преступлении и, без сомнения, заплатили за свой переезд в Америку деньгами, которые получили от Лолы.
— Слуги открыли Лоле и Пепе секретные места дома, так чтобы они, оставаясь незамеченными, могли постоянно наблюдать за вами, сеньор, и за вашим двоюродным братом. А потом Лола устала мучить вашего родственника. Ей сообщили, что вы собираетесь уехать в Лондон. Тогда она заставила Пепе погонять вас по дому, в то время как сама пробралась в спальню вашего двоюродного брата и отрезала ему голову.
— Она убила его во сне? Цыган посмотрел на меня с улыбкой, которую можно было истолковать по-разному.
— Откуда мне знать? Лола была жестокой. Могло выйти и так, что она разбудила его, чтобы посмеяться над ним, прежде чем перерезала ему горло.
— Ужасно! Ужасно!
— Лола Фаджардо была ужасной женщиной, сеньор. Она вне досягаемости ваших английских законов. Уезжайте из Севильи, сеньор, или вас тоже ждет смерть. Пойду я, сеньор, до свидания.
Я внял его совету. Больше меня в Севилье ничто не задерживало. Однако оставался один вопрос, который я тогда не задал, а потом очень жалел об этом. Почему Лола танцевала той ночью в галерее? Или это было всего лишь наваждение, черная магия?
Мне было жаль, что в ту ночь я не выстрелил в неё. Но, видимо, ее сохранили для более ужасной смерти, много худшей, чем гибель от револьверной пули. Она умерла в муках, и все, что я могу сказать: она заслужила свою ужасную смерть. Я забрал голову Хью в Англию и поместил её в гроб несчастного. А затем я приложил все усилия для того, чтобы забыть танцовщицу в красном и её черную магию. Вот, собственно, и вся история, но, как видите, забыть её мне не удалось.
Призрак в парче
На рекламных листовках, на обложках журналов и в газетах с завидной регулярностью мелькает реклама продукта под названием «С. С. С.». Ещё больше разжигает любопытство расшифровка этой загадочной аббревиатуры «Спасительный соус Сары» — изюминка, придуманная Сарой Брэг для привлечения искушенных гурманов.
Её муж, наборщик текста в провинциальном журнале, сколотил на этом целое состояние для них. Он начал довольно скромно, рекламируя соус в отведённых ему колонках, а Сара, арендуя подходящие помещения в городе, лично занималась приготовлением своего кулинарного изобретения. Рекламные объявления читались, соус оценили по достоинству, и, как круги на воде, его известность распространилась по всему миру. Через двадцать лет мистер и миссис Брэг стали почти миллионерами и, превратив свой бизнес в общество с ограниченной ответственностью, вышли на пенсию, чтобы насладиться легкой и комфортной жизнью в преклонные года в Аллистон Холе. Компания «С. С. С.», действительно, была успешна, и на этот раз жизнь наградила супругов по заслугам.
Они были совсем не похожи на миллионеров из сфер торговли или литературы. Не горели желанием попасть в высший свет и не беспокоились о том, как бы выставить напоказ своё богатство. Мистеру Брэгу, конечно, пришлось поработать над своей прирождённой неотёсанностью, чтобы добиться успеха, но его жена Сара так и осталась простым поваром, каким и была, когда корпела на кухне в Аллистон Холе. Теперь она проводила время в гостиной и могла бы, несомненно, стать настоящей леди, если бы захотела. Но её сердце всегда оставалось верным кухне, и она по-прежнему частенько туда захаживала. Она навсегда осталась необразованной, грубоватой, добросердечной женщиной, преданной своему дому и мужу. Я, как никто другой, может, кроме Хелен, знал, как она прекрасна. Мы оба были без ума от неё, как и сам мистер Брэг. Они были типичными мистером и миссис Боффин.
Но кто же я, спросите вы, и кто такая Хелен? Что ж, я — тот, кто рассказывает вам эту историю, Джеффри Вичамп, холостой выпускник Оксфорда и личный секретарь мистера Брэга.
Когда я покинул Баллиол, мой отец, потерпев неудачу в бизнесе, так серьезно отнесся к потере денег и репутации, что умер от разбитого сердца и присоединился к моей матери, уже давно отошедшей в мир иной. Оказавшись сиротой, без гроша в кармане и без профессии, я стал искать работу. Я откликнулся на вакансию секретаря. Таким образом, я познакомился с мистером Брэгом. В течение последних трех лет я присматривал за его делами: писал его письма, консультировал его, как мог, и вставал между его слишком доброй душой и голодной ордой охотников за деньгами. Он, со своей стороны, относился ко мне скорее как к сыну, чем как к работнику, получавшему зарплату, за что я бесконечно ему благодарен. Такая удачная работа и такой добрый друг приходят в жизни не к каждому.
И, конечно, Хелен. К ней относятся, как к дочери и наследнице дома, что вполне понятно, ведь она родилась в Аллистон Холе.
Когда сэр Ральф Аллистон умер, он оставил своего единственного ребенка без копейки, поскольку его образ жизни был расточителен. Аллистон Хол был продан, а вырученные средства пошли на погашение ипотеки и оставшихся долгов. Так что у Хелен, бедной беспомощной девушки, не оставалось иного выбора, кроме как стать гувернанткой. Но Сара Брэг вскоре все изменила. Она помнила Хелен ещё ребенком, и, когда Хол был куплен за деньги, заработанные с помощью «С. С. С.», она разыскала сироту и настояла на ее возвращении.
— Будешь мне как родная дочь, раз Господь не подарил нам с моим дорогим Дж. своего ребёнка, — объяснила она. — Конечно, я не леди, дорогая моя, и у меня никогда не могло быть такой дочери, как ты. Но мы сделаем такую видимость, дабы следовать условностям общества.
Разве могла Хелен отклонить такое щедрое и доброе предложение? Так она вернулась в свой родной дом, и мистер и миссис Брэг сделали всё возможное, чтобы её проживание там было комфортным. Так получилось, что я был молод, Хелен совершенно очаровательна, и мы полюбили друг друга, к большой радости, если можно так сказать, наших покровителей. В конце концов, было решено, что я стану мужем Хелен, а она должна рассчитывать на получение неплохой прибыли от «С. С. С.».
— И если бы я мог дать совет мистеру Бошану, — сказала миссис Брэг, сияя от счастья, — я бы сказала, что вам следует взять имя и герб Аллистона, ведь Хелен имеет на него право; так что, когда мы умрем, старинная семья останется на своём месте, которое принадлежало им бог знает сколько лет.
— Только подумайте о предках, которые станут вашими! — ликующе воскликнула миссис Брэг. — Там же целая толпа всякой знати — все они были рыцарями или баронетами. Это же чудесно, не так ли?