Наверняка она была очень красивой женщиной, и одновременно якобитским заговорщиком, сильная телом и духом. Здесь её изобразили с высокой и статной фигурой. Гордое выражение ее смуглого лица бросало вызов обществу, а в тончайших белых руках она сжимала трость. В платье из богатой парчи, с драгоценностями на шее и руках, в красных туфлях на каблуках и в высоком головном уборе того времени, она выглядела настоящей королевой, и, несомненно, двигалась и вела себя также. Я мог представить, как эти властные брови хмурились при упоминании курфюрста! Я мог представить, как эти сжатые губы произносят проклятие ее мужу, совершившему такой промах. В этой прекрасной мертвой женщине было что-то, что напоминало мне Беатрис Эсмонд; наполненная радостью жизни и рожденная, чтобы доминировать силой красоты и интеллекта, все же она потерпела неудачу, как и героиня Теккерея; но Аллистон умерла более благородно, в расцвете сил, не дожив до печальной старости. Если бы рапира сэра Уолтера не поразила её гордое сердце, она могла бы быть Сарой Дженнингс. Сама судьба прервала её жизнь; теперь её печальным предназначением было являться дурным предзнаменования тем, кто носил её гордую фамилию. Я отчётливо мог представить ее гнев, если бы при жизни она узнала, что её прекрасный призрак опустится до того, чтобы напугать старую повариху и ее плебейского мужа. Какая ирония судьбы!
Но вся эта преамбула ни к чему не приводила. Хотя я был на страже галереи до рассвета, я не увидел призрака. Было очень холодно; на моём посту было неудобно, а мои усилия были тщетны. Леди Мариан не появилась. Я даже не слышал шелест ее юбок, тем более не видел ее лица; и когда я спустился на завтрак, после часа сна, я мог полноправно посмеяться над суеверностью своих друзей.
— Как я и думал, Парсонсу и миссис Джексон призрак просто привиделся, — сказал я. — Леди Мариан слишком мудра, чтобы вернуться на место своей гибели.
— Ах, но она не появляется каждую ночь, — возразила миссис Брэг. — Подожди, Джеффри. Она еще заставит твою кровь стыть в жилах!..
— Она не появится, пока знает, что вооруженный наблюдатель следит за ней, миссис Брэг.
— Ты все еще веришь, что это трюк, Джеффри?
— Если призрак леди Мариан не просто плот воображения Парсонса и миссис Джексон, я все еще верю, что это обман.
Обман это был или нет, но все мои бдения были напрасны. Ночь за ночью в течение двух недель я ждал в этой адской галерее призрака, который так и не пришёл. Тем не менее, несмотря на разочарование, я не мог избавиться от ощущения, что во всём этом скрывалась какая-то загадка. Вполне возможно, что мое публичное объявление о стрельбе по так называемому призраку испугало человека, который, как я искренне верил, переодевался им. Придя к такому выводу, я пошел по другому пути и снова собрал слуг.
— Я наблюдал в течение четырнадцати ночей, — сказал я, — и ни один призрак не напугал меня. Поэтому я полагаю, что мистер Парсонс и миссис Джексон были обмануты собственным воображением. Нет никакого призрака, так что можете успокоиться. Со своей стороны, — и это было самым важным моментом в моей речи, — я не собираюсь больше наблюдать за ним. Если леди Мэриан придет снова, некому больше на неё смотреть. Теперь уходите, и я больше не желаю слышать эту чушь.
Дворецкий и экономка оба были возмущены моими выводами, но они понимали, что нет смысла протестовать открыто, и ушли с остальными слугами, чтобы поворчать втайне. В воздухе царило спокойствие, и миссис Брэг начала набираться смелости. Хелен тоже стала более веселой и менее нервной, что ещё раз доказывало мою версию причин её недуга. Мой здравый смысл изгнал призрака, но не раскрыл тайну. Решив разобраться до конца, я продолжал наблюдать за происходящим в галерее. Но никто не знал о моих бдениях, даже Хелен; так что, если бы пришёл обманщик, он или она, кто бы это ни был, то обнаружил бы там меня.
Две или три ночи галерея была пуста, как и две недели до этого. Но на четвертую ночь удача улыбнулась мне, а вместе с ней и призрак.
Было около полуночи, и свет сияющей сквозь прозрачное стекло боковых окон луны, отражающийся от снежных просторов, сделал галерею почти такой же светлой, как днём. Я спрятался за занавеской посередине галереи и, периодически проваливаясь в сон, смотрел в лабиринт теней и серебряного сияния. Внезапно в абсолютной тишине я услышал слабый звук. Это был стук каблуков, шелест шелковых юбок, и через мгновение под окном я увидел призрака. Он появился из ниоткуда, и, должен признаться, это шокировало меня.
Конечно, это была леди Мариан. Я оказался достаточно близок к ней, чтобы разглядеть. Она стояла там, в высоком головном уборе и с тростью, в роскошном парчовом платье, именно так, как была на портрете. Я мельком увидел ее лицо, чего было недостаточно, чтобы с уверенностью сказать, совпадает ли оно с изображением. Но фигура выглядела, безусловно, такой же. Я сидел совершенно неподвижно, смотрел и ждал, держа палец на спусковом крючке револьвера.
С цокающим звуком, описанным миссис Джексон, она прошла по галерее. Трость стучала, длинный шлейф шуршал по полу, лунный свет отражался на богатых оттенках парчи. Она не подошла ко мне, а держалась рядом с семейными портретами, перебирая рамки и протягивая бледную руку к картинам. Время от времени она останавливалась, и, наклонив голову, внимательно рассматривала лица портретов. Затем она заскользила назад, двигаясь быстрее. Я поднялся, возможно, слишком неосторожно, и, должно быть, издал какой-то шум, потому что прежде чем смог поднять револьвер, чтобы прицелиться, призрак вздрогнул, быстро отступил к окну и исчез.
Да, на моих глазах она исчезла. Я поспешил к тому месту, где видел её в последний раз, но ничего не мог найти. Если она не провалилась сквозь пол или не прошла сквозь стену, то я понятия не имел, куда она пропала. Мог ли это быть настоящий призрак? Нет, мой разум отвергал такое предположение. Вне всякого сомнения, это был человек из плоти и крови — кто-то из обитателей дома, кто отдалённо напоминал леди Мариан. Я был более чем когда-либо озадачен.
На следующее утро я пересказал все мистеру Брэгу. Конечно, он тщательно скрывал мою историю от своей жены и от Хелен. Они только начали приходить в себя, и было бы бесполезно снова их пугать, говоря, что я сам увидел призрака. Мистер Брэг же был очень взволнован этим кажущимся подтверждением загадки, и мне было как никогда сложно убедить его в том, что здесь не присутствовало ничего сверхъестественного.
— Но что это может быть? — спросил он.
— Ну, — ответил я, — у меня есть кое-какая идея, но в настоящее время я не уверен, что не ошибаюсь. Предлагаю постоять на страже со мной этой ночью, мистер Брэг, и вместе мы придумаем, как разоблачить призрака.
— Вы думаете, он придет снова сегодня ночью?
— Не могу сказать. Возможно, нет. Может случиться так, что обманщик, кем бы он ни был, испугался и на некоторое время отложит дальнейшие действия. Это кто-то из обитателей дома, я в этом уверен. Когда я объявил, что буду следить, никто не появлялся. Но как только я сказал, что перестану наблюдать, появилась леди Мариан. Мы должны не переставая следить за ней, мистер Брэг; даже если она не появится в течение недели или более.
Оказалось, что я был прав. Ночь за ночью мы скрывались за занавесом, я со своим револьвером, мистер Брэг с большим обеденным звонком, с помощью которого он намеревался разбудить весь дом, когда леди Мариан будет схвачена. Это продолжалось не менее десяти ночей. Затем я открыл свой план миссис Брэг и Хелен и устроил притворный отъезд из дома. Я отправился в Лондон с большими проводами и суетой. Но я вышел из поезда на первой же станции и тайно вернулся в Аллистон Хол. В одиннадцать часов вечера мистер Брэг и я снова оказались в нашем укрытии. Это было в канун Рождества, в то время, когда, согласно легенде, призраки выходят из потустороннего мира.
— Теперь, — прошептал я, — призрак не настороже; поверьте мне на слово, он или она придет, кто бы это ни был.
Брэг промолчал, лишь сильнее схватился за ручку своего обеденного звонка.
Вышло так, как я и ожидал. Вскоре после полуночи леди Мариан вновь появилась в том же облике, что и раньше. Я слышал стук зубов Брэга, когда он увидел привидение. Лунный свет был таким же ярким, как и в предыдущий раз, и леди Мариан, цокая, как и прежде, скользила по галерее. Она двигалась вдоль картин и перебирала рамки. Внезапно мы услышали ее радостное восклицание, и раздался скользящий звук, словно что-то отодвинулось назад. Портрет исчез, и на его месте появилась черная полость.
Настал нужный момент. Я вскочил, и, едва прицелившись, поднял свой револьвер, чтобы выстрелить, и в тот же момент Брэг энергично зазвонил колокольчиком. Послышался визг, и призрак ударился в бегство. В следующую секунду, как и в прошлый раз, призрак леди Мариан исчез прежде, чем мы смогли добраться до него.
— Куда, черт возьми, она делась? — воскликнул Брэг, который все еще истошно звонил в колокольчик.
— Прошла сквозь раздвижную панель, — ответил я, предполагая, что за ней есть потайной ход.
Я зажег лампу, и вокруг нас собралась толпа полуодетых слуг, которые переговаривались, шумели и топали, собираясь в галерее. Некоторые несли свечи, другие — клюшки и палки, но все были напуганы до полусмерти. И не удивительно: колокольчиком Брэга можно было разбудить мертвых. Затем пришли Хелен и миссис Брэг, одетые как полагается, так как обе ожидали сигнала, чтобы засвидетельствовать успех моего плана.
И это был успех — даже больший, чем я смел мечтать. Как я уже сказал, картина, за которой исчезла леди Мариан, оказалась раздвижной панелью в стене, где был проход. Мы сразу же стали его осматривать.
Внутри мы нашли железную шкатулку на замке. Но мистер Брэг быстро справился с замком, и мы обнаружили, что в нем лежали ящики с бархатной подкладкой и подносы, заваленные роскошными украшениями. Золото, бриллианты, рубины, изумруды — всё было свалено в кучу и блестело, как радуга.