– Мне это не нравится, – покачал головой Юдаев, когда профессор закончил свой рассказ. – Мне это все чертовски не нравится…
– Поддерживаю, – усмехнулся Перетье и тут же без всякого перехода обратился к Айсане. – Вам в принципе знакомо имя Анри Фери?
Девушка мгновенно распахнула глаза, и взгляд ее остановился на небрежно развалившемся в кресле Перетье. Во всем облике француза было что-то противоречивое. С одной стороны, Айсана видела, что тот ведет себя нагловато, вызывающе, откровенно стремясь продемонстрировать, кто тут истинный хозяин положения. Но, с другой стороны, как женщина, она не могла не отметить у Перетье наличие безусловного шарма, некоего внутреннего обаяния. Прежде ей уже доводилось встречаться с людьми подобного сорта. С людьми, чья мощная энергетика умело направлялась в нужное русло и заставляла располагать к себе собеседника. Перетье почти подавлял своей энергетикой.
– Нет, оно мне не знакомо.
– Это занятно.
В свою очередь, Венсан пытался определить, насколько с ним откровенна эта девушка. Ему слабо верилось в то, что она может быть такой замечательной актрисой, когда ложь не выдается абсолютно ничем. Ни глазами, ни голосом, ни мимикой… А ведь он умел неплохо разбираться в психологии людей. Перетье готов был поспорить на что угодно, что и Юдаев озадачен сейчас той же проблемой. Он переглянулся с Валерием, и агенты двух разных стран поняли друг друга без слов. Айсана не лгала.
– Что с вами делали в «Моссаде»? – в очередной раз перехватил инициативу беседы в свои руки Юдаев.
Айсана повернула к нему голову. Она чувствовала себя как на перекрестном допросе. Но и сказать в то же время ничего определенного не могла.
– Я не помню.
– Как долго вы там находились?
– Не помню.
– Возможно, имена, фамилии, описание людей, с которыми вам приходилось общаться?
– Ничего.
Венсан потянулся к стакану, но в последний момент, когда пальцы уже соприкоснулись со стеклом, передумал. Скрестил руки на груди.
– По-моему, все понятно. – В эту секунду он не смотрел на Юдаева, но сидящим на диване профессору и девушке было понятно, что француз обращается именно к нему. – Блокировка сознания с использованием психотропных препаратов. Они поработали на славу. Сразу видно, старались.
Айсана никак не отреагировала на его слова, хотя смысл сказанного ей был непонятен. Зато встрепенулся Мещереков. Он как-то затравленно переводил взгляд с одного представителя спецслужб на другого.
– Что это значит? – спросил он. – Что вы хотите всем этим сказать? Препараты? И… как это… блокировка сознания? В каком смысле?
– В самом прямом, профессор, – небрежно произнес Перетье и опять обратился к девушке: – Вам что-нибудь кололи? Припомните… Во всяком случае, постарайтесь.
На этот раз Айсана ответила не сразу. Перетье заставил ее задуматься на какое-то время. Она сосредоточенно наморщила лоб, и никто из присутствующих не сомневался в том, что сейчас в ее голове идет очень серьезная и очень нелегкая умственная работа. Как и прежде, Мещереков испытал по отношению к девушке искреннюю жалость.
– Я не могу точно… – Айсана проворно сняла с себя олимпийку и внимательно вгляделась в места локтевых сгибов у себя на обеих руках. – Возможно… Мне кажется…
Ее поиски оставленных от уколов следов были безуспешны. Кожа была абсолютно чистой и неповрежденной. Девушка наклонилась вперед и закатала до бедра левую штанину. Юдаев, определив суть ее намерений, покачал головой.
– Не трудитесь, Айсана, – устало произнес он. – Вы ничего не найдете.
– Но… Если вы говорите…
Юдаев вновь перебил ее:
– Вы имели дело не с притоном наркоманов, Айсана. В таких случаях никто никогда не станет оставлять видимых следов на теле. Вероятнее всего, игла вводилась куда-нибудь в ротовую полость. Например, под язык.
– О господи! – не удержался от восклицания Мещереков, в то время как девушка стойко выдержала новое откровение.
– Мы выясним это, – продолжил Юдаев, не обратив внимания на реакцию профессора. – Если вы не будете против, Айсана. Я гарантирую вам безопасность от преследований «Моссада». Во всяком случае, на первое время…
– Каким образом?
– Для этого мне надо будет сделать один звонок. Но речь сейчас не об этом. – Валерий встал и повел плечами, разминая затекшие мускулы. – Нам все равно придется сменить отель. Сегодня. Сейчас. А к остальным вопросам вернемся уже завтра утром. Вы устали. Вам требуется немного отдохнуть, отоспаться. Теперь что касается вас, профессор, – без всякого перехода обратился он к Мещерекову. – Вы тоже поедете с нами. Это первое. А во-вторых, хотелось бы знать, что вы намерены делать дальше – я имею в виду ваши исследования.
– Я намерен их продолжать, – твердо заявил Мещереков. – У меня и так был потерян целый день, который хочешь не хочешь нужно наверстывать. Я думаю провести завтра утром ряд исследований на месте… Ведь покойный Фери двигался в каком-то направлении и достиг успеха. Я уверен, что он стоял на пороге разгадки, но… – Профессор бросил взгляд сначала на Перетье, затем на сидящую рядом с ним девушку. – Я так же уверен и в том, что если не вся разгадка, то большая ее часть кроется в сознании Айсаны…
– Я уже сказал, что этим мы займемся, – бесстрастно отозвался Юдаев.
Перетье погасил в пепельнице очередную сигарету, звонко хрустнул суставами пальцев и на этот раз уже решительно взялся за стакан с водкой.
Чепуров долго ждал соединения, вслушиваясь в длинные гудки и машинально подкручивая пальцем рыжий ус. Ситуация, сложившаяся в Иерусалиме, и информация, всего полчаса назад полученная им от Юдаева, требовала его, Романа Леонидовича, непосредственного вмешательства. Тридцати минут Чепурову оказалось достаточно для того, чтобы задействовать все необходимые рычаги, собрать максимум нужной информации и выйти в итоге на нужного человека. Прежде им не доводилось встречаться лично, но Чепуров был о нем наслышан и даже, можно сказать, шапочно знаком.
Дозвониться до Гордона Вентайла лично оказалось не такой уж и простой задачей. Чепурову уже пришлось коротко пообщаться с тремя-четырьмя персонами из могущественного израильского ведомства и еще какое-то время провести в ожиданиях.
Наконец в трубке раздался щелчок, прервавший череду заунывных позывных сигналов, на пару секунд воцарилась полная тишина, а затем сухой бесстрастный голос откликнулся на чистейшем русском языке:
– Гордон Вентайл слушает.
– От души приветствую вас, господин Вентайл, – голос Чепурова звучал значительно приветливее, но он и сам прекрасно понимал, что собеседник без особого труда читает наигрыш в этой приветливости. – Полагаю, вам уже сообщили о личности человека, изъявившего желание пообщаться с вами?
Вентайл намеренно выдержал небольшую паузу. Разумеется, он знал, кто ему звонил. Так же, как он знал и то, что ничего хорошего данный звонок для него не предвещает. За последние сутки Вентайлу и так хватило незапланированных проблем и лишней головной боли, а уже вполне материальное появление на горизонте высокопоставленного представителя одной из могущественных спецслужб России было лишним. Еще с незапамятных времен, буквально с самого момента создания «Моссада», предшественники Гордона Вентайла предпочитали не осуществлять никаких разведывательных акций против тогдашнего СССР. Во всяком случае, ни одной открытой акции. На это было наложено своеобразное табу. Россия до сих пор является для Израиля сверхдержавой, где проживает несколько миллионов евреев. И огласка какой-либо разведоперации «Моссада» против России могла самым негативным образом отразиться на их положении.
– Да, господин Чепуров, – откликнулся наконец, Вентайл. – Меня уже проинформировали о том, что вы намерены побеседовать со мной. Вот только никак не возьму в толк, с чего вдруг такой повышенный интерес. Именно сейчас…
– Бросьте, – перебил его Чепуров. – Бросьте, господин Вентайл. Вы не хуже меня знаете, о чем у нас с вами пойдет речь. О девушке по имени Айсана Хаши-Ула. А также о нашем интересе, который напрямую связан с ее персоной. Русский ученый Олег Мещереков, который, кстати, волей судьбы и оказался в заложниках у этой девушки, проводит на вашей территории весьма важные научные исследования. Нам бы не хотелось, чтобы ему пытались мешать в этих его начинаниях…
– Мы ни в коей мере не собирались этого делать, – чересчур поспешно, как ему самому показалось, оправдался Вентайл. – Напротив, господин Чепуров, ваш уважаемый соотечественник подвергается риску, находясь рядом с фанатично настроенной террористкой, на счету которой уже имеются жертвы… И в том числе те, кто так же, как и господин Мещереков, занимались научными исследованиями в известной нам с вами области. Смею вас заверить, что мы предпримем все возможное, чтобы…
Чепуров вновь не дал ему закончить начатую фразу. Громко откашлявшись в трубку и заставив тем самым собеседника умолкнуть, Роман Леонидович жестко и с расстановкой произнес:
– Как раз этого, господин Вентайл, делать и не следует. Ничего не нужно предпринимать.
– То есть?
– И Мещереков, и Айсана Хаши-Ула находятся сейчас под нашим бдительным наблюдением. Мы полностью контролируем ситуацию, и все, что необходимо в данный момент от вашего ведомства, так это временно принять нейтральную позицию.
Чепуров нанес решающий удар. Никогда прежде не терявший самообладания и внешнего спокойствия Вентайл едва ли не до крови закусил нижнюю губу. Единственное, что было положительного в этом моменте, так это то, что телефонный собеседник не мог его сейчас видеть.
Просьба, а вернее требование Чепурова было для Вентайла равносильно краху. Сейчас он просто оказался загнанным в угол и ничего не мог с этим поделать. Как совершенно точно выразился Чепуров, русские контролировали ситуацию. Отказ выполнить требование означал бы признание открытой вражды. А это уже могло вылиться в бог весть что… Вентайл не мог допустить этого.