Она вздрогнула. Да, у нее оставались колебания. Или, может быть, простой человеческий страх. Страх перед чем-то неизвестным. Окажутся ли ее воспоминания, которых она в настоящий момент лишена, такими уж радужными? Маловероятно. Скорее, наоборот. Но и жить без своего прошлого она тоже не могла. Это тяготило Айсану. Нужно было избавиться от груза. Просто необходимо. Так почему не сейчас?
– Все нормально, – она подняла голову, будто принимала вызов. – Я согласна. И я готова.
Юдаев переглянулся с Перетье. Тот машинально пожал плечами.
– Хорошо. – Валерий и сам немного нервничал, но не собирался показывать этого окружающим. Он потер руки. – Тогда приступим, Айсана.
– Приступим, – эхом откликнулась девушка.
Перетье отступил назад и взял с тумбочки заранее приготовленный одноразовый шприц на десять кубиков. Затем извлек из кармана жилетки сразу несколько стеклянных ампул и набрал из одной из них мутноватую жидкость в шприц. Остальные спрятал обратно. Юдаев пристально наблюдал за его действиями. Айсана сидела, отрешенно глядя прямо перед собой, не поворачивая головы. Она вела себя так, будто происходящее не имело к ней никакого отношения.
Француз приблизился к девушке. Одна мутная капелька сорвалась с острого кончика иглы и упала на пол.
– Мне нужна ваша левая рука, Айсана, – попросил Венсан.
Айсана быстрым движением скинула с себя олимпийку, бросив ее прямо под ноги, и закатала левый рукав блузки. Отставила руку в сторону. Перетье нагнулся, поднял олимпийку и одним из ее рукавов перетянул девушке руку выше локтя.
– Согните немного, – последовала новая просьба.
Айсана подчинилась. Перетье присел рядом с ней на корточки и сделал укол, медленно вводя жидкость в вену девушки.
Француз снял с руки Айсаны импровизированный жгут, отошел обратно к тумбочке и положил на нее шприц и «жгут». На лбу Перетье выступили крошечные капельки пота. Он стер их тыльной стороной ладони.
– Все? – глухо спросила Айсана.
Глаза ее закрылись. Она чувствовала усталость во всем теле и легкое головокружение.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался Валерий, придвигаясь к ней ближе вместе со своим стулом, на котором он в привычной для себя манере расположился задом наперед.
Вопрос был риторическим. И он сам, и Перетье знали, что лекарство еще не могло подействовать. Для этого требовалось некоторое время. Около трех с половиной минут.
– Я ощущаю расслабленность, – призналась Айсана.
– Это нервное, – Юдаев улыбнулся.
Откинувшись на спинку стула, она сидела, не открывая глаз, и мысленно прислушивалась к себе, пытаясь уловить какие-либо изменения в собственном организме.
Щелчок зажигалки в повисшей тишине прозвучал, как пистолетный выстрел. Перетье поднес подрагивающее пламя к кончику сигареты и глубоко затянулся. Дым потянулся к потолку.
– Айсана! – вновь окликнул девушку Юдаев.
– Да, – глаза по-прежнему закрыты, голос глухой, но ровный. – Я слышу. Все в порядке.
Валерий взглянул на часы. Прошло уже три минуты. Перетье зашел справа от девушки и опять опустился возле нее на корточки, только теперь с другой стороны. Пальцы Венсана охватили ее запястье, и он сразу нащупал ими пульсирующую жилку. Сердцебиение Айсаны стало значительно медленнее, ударов пятьдесят в минуту – не больше. Француз коротко кивнул Юдаеву.
– Препарат начинает действовать.
Валерий шумно выпустил воздух из легких. Пора было приступать к диалогу.
– Что вы сейчас чувствуете, Айсана? – спросил он. – Появилось что-то новое?
– Мне кажется, в голове появился какой-то шум, но… Мои мысли… Они стали яснее. Вроде бы, – добавила девушка после небольшой паузы.
– Это хорошо. Вы готовы со мной поговорить?
– Конечно.
– Если какие-то вопросы будут вызывать у вас затруднения, не напрягайтесь, – предупредил Валерий. – Мы лучше вернемся к ним позже. Поверьте, в итоге вы вспомните абсолютно все. Уже сегодня. Начнем?
– Начинайте, – в голосе Айсаны не было ни малейшего намека на присутствие эмоций.
– Вы знаете, кто вы? – пустил пробный шар Валерий.
– Меня зовут Айсана Хаши-Ула.
– Вам сказал об этом Мещереков?
– Да. Но сейчас я знаю, что так оно и есть.
– Откуда?
– Я помню.
– Вы замужем?
Пауза длилась не более двух секунд. Айсана поморщилась.
– Была.
– Дети?
– Да. У меня дочь. Ей… двенадцать.
– Вы помните, как ее зовут?
– Лейла.
Перетье не убирал пальцы с ее пульса, продолжая таким образом контролировать состояние девушки. К настоящему моменту сердцебиение в среднем имело показания в области сорока семи – сорока восьми ударов в минуту. Но оно было размеренным и относительно стабильным. Не имея под рукой никаких иных приборов и датчиков, Венсан не мог получать более точные показатели.
– Вы знакомы с Нафезом Анбаасом? – задал новый вопрос Юдаев.
– Знакома. Он… Он – человек, которого я люблю.
– Лейла – его дочь?
– Нет, – все так же бесстрастно и по большей части односложно продолжала отвечать Айсана.
– Что с вами делали в «Моссаде»?
– Затрудняюсь ответить.
– Они ставили над вами какие-нибудь опыты?
– Затрудняюсь ответить, – повторила Айсана. – Но что-то они со мной определенно делали. Я помню лица людей, геометрические фигуры. И был человек. Да, был! Тот, который задавал мне вопросы. Как вы сейчас…
– Вы помните его имя?
– Помню. Его звали Гринберг. Профессор Гринберг.
– Хорошо, – Юдаев перевел дыхание. – Вы помните еще кого-нибудь?
– Нет.
– О чем говорил с вами Гринберг?
– Не могу точно ответить на этот вопрос. Было много всего, но я…
– Опустим это, – поспешно остановил ее Валерий, следуя молчаливому сигналу Перетье. Последний дал Юдаеву понять, что заметил сбой в сердцебиении девушки. – Вам знакомо имя Анри Фери?
– Да.
– Откуда.
– Мне его называл Гринберг.
– А прежде вы его слышали?
– Нет.
– Уверены?
– Уверена.
Взгляд Юдаева, оторвавшись от лица Айсаны, в очередной раз встретился со взглядом Венсана Перетье. Француз криво усмехнулся и скорчил гримасу, которая, видимо, должна была обозначать «именно так я и думал». Затем он несколько раз моргнул. Дескать, продолжай. Валерий прекрасно понимал все эти безмолвные сигналы. Слов тут не требовалось.
– А что еще говорил вам профессор Гринберг об Анри Фери?
Юдаев буквально навалился грудью на спинку стула и замер в ожидании ответа. Почему-то подсознательно он уже догадывался о том, что сейчас скажет девушка. Интуиция не подвела Валерия.
– Гринберг говорил о том, что я должна ликвидировать его. Он дал мне его внешнее описание и рассказал, где и как я смогу убить этого человека…
– И вы его убили?
– Да.
– Как?
– Я дважды выстрелила в него из пистолета.
– А потом?
– Потом ничего. Приехала полиция, и меня арестовали.
– Почему вы не пытались скрыться с места преступления?
– Гринберг сказал мне не делать этого.
– Вот как! – не удержался от восклицания Юдаев и тут же поймал на себе укоризненный взгляд Перетье. Однако Валерий чувствовал, как его охватывает азарт. – А кто вам дал пистолет, Айсана? Гринберг?
– Нет. Другой человек.
– Кто?
Вновь небольшая пауза.
– Это тот, к кому в кабинет меня привели для разговора с Олегом Мещерековым. Круглолицый, розовощекий…
– Вы говорите о Рифе Меере? – уточнил Юдаев.
– Я не знаю. Он не представлялся. Но пистолет я получила от него. Он же лично довез меня до места. До гостиницы, в которой остановился Анри Фери.
– Почему вы должны были убить его? Вам сказали?
Совершенно неожиданно для Валерия на губах Айсаны появилась улыбка. Загадочная, лукавая, как у Джоконды на картине Да Винчи.
– Они сказали, – с расстановкой произнесла Айсана. – Но я и сама знала почему. Фери нужно было остановить, и, как ни странно, «Моссад» принял в этом направлении верное решение.
– Почему?
– Он подошел слишком близко.
– К чему?
– К священному. – На мгновение девушка открыла глаза, но тут же снова закрыла их. – К неприкосновенному. Он пытался соприкоснуться с Высшим Разумом. И его нужно было остановить. Для его же блага.
Юдаев был откровенно обескуражен таким ответом.
– Каким образом?
– Что «каким образом»? – с ходу переспросила Айсана.
– Каким образом он пытался соприкоснуться с Высшим Разумом?
– Путем направляющих. – Она сказала это так, как будто речь шла о чем-то обыденном и легко доступном для сознания каждого. – Через единственный источник связи с Аллахом. Через Руджум Аль-Хири.
– В чем его загадка? – Валерий почувствовал, что у него пересохло в горле. – В чем священность этого места, Айсана?
– Вы спрашиваете про Руджум Аль-Хири?
– Да, именно.
– Я… Я не могу вспомнить точно… Нафез… Нафез говорил о тайне… древних…
Валерию не нужно было апеллировать к Перетье, чтобы понять, насколько изменилось состояние девушки. Резко изменилось. Участилось даже ее дыхание. А значит, последовали изменения и в сердечном ритме. Юдаев поднялся со стула. Венсан отпустил руку Айсаны и тоже встал во весь рост.
– На сегодня хватит, – сказал он. – Ей нужно отдохнуть.
– Согласен, – Валерий кивнул.
Француз стремительно прошел к тумбочке, взял шприц и вобрал им из ампулы оставшиеся в ней два кубика. Дыхание Айсаны продолжало учащаться. Она широко открыла рот и жадно хватала им недостающий воздух.
– Перетяни ей руку, – Венсан бросил Юдаеву олимпийку.
Тот быстро выполнил поручение, и мгновенно оказавшийся рядом француз без колебаний ввел иглу в вену. Куда стремительнее, чем в первый раз, надавил большим пальцем на поршень, и два кубика мутной жидкости скрылись под кожей девушки.
– Успокойтесь. – Перетье выдернул иглу. – Успокойтесь, Айсана. Все хорошо. Нет никаких причин для волнений.
Уже минуты через две, которые показались обоим мужчинам равносильными вечности, дыхание Айсаны стабилизировалось. Перетье проверил пульс и удовлетворенно кивнул. Юдаев убрал со лба девушки сбившуюся прядь волос. По ее вискам и скулам струился пот.