– Ну что, Лиюшка, – улыбнулась я, обнимая девушку за плечи, – кажется, мы сделали это. Скоро мы откроемся и жзинь наладится.
– Да, Маргарет, – ответила Лия, сияя от счастья, словно маленькое солнышко, – и это будет самая лучшая таверна во всем королевстве. Самая уютная и гостеприимная.
– Охохо, – вздохнула Агнес где-то под потолком. Мне показалось, что она моих мыслей не разделяла.
И вот день икс неминуемо приближался. Солнце, уставшее за долгий день, лениво скатывалось за горизонт, словно гигантский апельсин, выплескивая на небеса последние мазки розового и оранжевого. В нашей таверне, которую мы с Лией, немного наивно, но с огромной любовью, окрестили "Золотой Гусь", царил предпраздничный хаос. Завтра… Завтра день, к которому мы шли долгие месяцы, вкладывая в это дело все свои силы, мечты и надежды. Завтра "Золотой гусь" распахнет свои двери для посетителей, и я, признаюсь, испытывала одновременно восторг и жуткое волнение.
Мы обе, не чувствуя усталости, словно заведенные механизмы, носились по таверне, завершая последние приготовления. В воздухе витал пьянящий аромат свежеиспеченного хлеба с хрустящей корочкой, пряностей, и терпкий запах луговых трав, собранных Лией на рассвете. Лия, с румянцем во всю щеку, словно спелый персик, колдовала над огромным котлом с фирменной похлебкой. Это был мой секретный рецепт, потому что этот мир не знал что такое солянка, но благодаря мне он об этом узнает и полюбит это блюдо, также как его люблю я. Гости будут выстраиваться в очередь, чтобы отведать этого чуда.
Я же, стараясь не отставать от Лии, скрупулезно пересматривала и убирала в специальные ящички, расположенные под барной стойкой, глиняные кружки и деревянные ложки, проверяя, чтобы все было идеально. Никаких сколов, никаких трещин. Все должно быть безупречно. Каждая мелочь должна создавать атмосферу тепла, уюта и гостеприимства. Именно это я хочу дать нашим посетителям: ощущение дома, ощущение покоя и радости.
За день до открытия в нашу скромную таверну, словно по волшебству, прибыла небольшая труппа бродячих музыкантов. Они были молоды, энергичны и полны энтузиазма. Следом за ними появился фокусник с хитрым прищуром глаз, и жонглер с охапкой разноцветных булав, готовый поразить публику своим мастерством. Разложив инструменты и реквизит, они принялись настраиваться и репетировать. Звуки лютни, флейты и барабана, сплетаясь воедино, наполнили таверну веселым, праздничным настроением, словно унося меня в мир грез и фантазий.
В разгар этой приятной суеты в таверну заглянул старик с добрым, морщинистым лицом, и я сразу узнала в нем того самого возницу, который когда-то подвозил меня в селение.
– Здравствуй, вдовушка, – обратился он ко мне, приподнимая свою потертую шляпу, изрядно потрепанную ветром и временем. – Узнала старика?
– Конечно, узнала, – ответила я с искренней улыбкой, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. – Как ваши дела? Давно не виделись.
– Да вот, все в делах и разъездах, – ответил старик, поглаживая себя по подбородку. – Ну что, открываешься уже?
– Да, – кивнула я. – и как и обещала, приглашаю вас с женой на открытие.
– Ну что ж, – старику явно было приятно мое внимание. – Будет, непременно заглянем. Как же, такое событие.
Я, не раздумывая, предложила ему отведать нашей фирменной похлебки. Старик, недолго думая, с удовольствием согласился. После щедрой порции, с аппетитом умятой за обе щеки, он окинул Лию восхищенным взглядом и нахваливая ее кулинарный талант, сообщил, сейчас направляет в два села, что за лесом и обязательно расскажет там об открытии таверны.
– Ваша таверна будет славиться на всю округу, – заверил он, поднимаясь с лавки. – Уж я постараюсь. Помяните мое слово.
После его ухода меня охватила легкая паника. Если верить старику, то завтра к нам может нагрянуть столько гостей, что в таверне просто не хватит места. Ох, Маргарет, что же ты наделала?Промелькнула запоздалая мысль. Нужно было думать об этом раньше. Нужно было срочно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно.
Словно услышав мои мысли, в это самое время из села приехал мебельщик с последними остатками нашего заказа: стульями и столами, сделанными из прочного дуба. Увидев меня, он облегченно вздохнул, вытирая пот со лба своим грязным фартуком.
– Еле успел, – сказал он, тяжело дыша.
– Послушайте, – обратилась я к нему с надеждой, словно утопающий, ухватившийся за соломинку. – Не могли бы вы соорудить еще несколько лавок и столов, но для улицы? Боюсь, что в таверне просто не хватит места для всех желающих.
Мебельщик задумался, почесывая затылок своей мозолистой рукой. На его лице читалось сомнение.
– Ну, если постараться… – протянул он неуверенно. – Но это займет время. Да и материал не бесконечный.
– Я хорошо заплачу, – заверила я его, доставая из кармана несколько золотых монет. – И помогу, чем смогу. Работа будет спориться вдвойне.
В итоге мебельщик, соблазненный щедрым вознаграждением и моим энтузиазмом, согласился. Вместе мы, не покладая рук, быстро смастерили несколько прочных лавок и столов, которые тут же расставили перед таверной. Чтобы люди могли танцевать на улице под задорные звуки музыки, я решила организовать небольшой настил, используя старые доски, которые привез мужина.
В разгар этой напряженной работы в таверну, наконец-то, приехал Дамир. Увидев нас, измученных и уставших, он сразу же бросился помогать, засучив рукава своей рубахи.
– Говорите, что нужно делать, – скомандовал он бодрым голосом, словно бравый капитан, готовый вести свой корабль в бой.
Дамир с легкостью перетаскивал тяжелые столы и лавки, устанавливал настил, подносил инструменты и вообще делал все, что от него требовалось, не требуя ничего взамен. Его помощь была неоценима, и я, глядя на него, чувствовала огромную благодарность.
Наблюдая за нами, Агнес, наше не очень дружелюбное привидение, тихонько хихикнула, проплывая сквозь стену, словно легкое облачко.
– Ох, Маргарет, – прошептала она, прикрывая рот ладошкой. – Да он же в Лию влюблен. Прямо глаз с нее не сводит. И она, кажется, тоже к нему неравнодушна. Надо их сосватать. Переманите Дамира жить в таверну, и будет вам счастье.
– Не говори глупостей, Агнес, – ответила я, закатывая глаза, стараясь скрыть смущение. – Я не собираюсь лезть в личную жизнь Лии и играть роль свахи. Если им суждено быть вместе, то они сами разберутся. А Дамира переманивать не нужно. Если он захочет остаться, то останется. Я не хочу ни на кого давить.
Агнес вздохнула, но спорить не стала. Она лишь загадочно улыбнулась, словно зная что-то, чего не знала я.
К ночи, когда на небе зажглись первые звезды, все приготовления были завершены. Таверна сияла чистотой и уютом. На столах красовались свежие цветы, собранные Лией в окрестных лесах, а в огромном очаге потрескивал огонь, создавая теплую, домашнюю атмосферу. Мы с Лией, измученные, но довольные, сидели на лавке перед таверной, любуясь плодами своих трудов.
Завтра… Завтра нас ждал важный день. День, когда "Золотой Гусь" распахнет свои двери для посетителей. День, который определит наше будущее.
Глава 12.
Рассвет вломился в окна "Золотого Гуся" дерзкими мазками золотого, будто хвастливый художник решил одним росчерком кисти превратить нашу скромную таверну в подобие дворца. Я вскочила с кровати, опережая даже самых ранних петухов, и дело тут было не в пунктуальности. Нет, меня, словно натянутую струну, держало в напряжении предчувствие. Сегодня… сегодня все решится. Сегодня либо "Золотой Гусь" взлетит, либо упадет, сломав крылья.
В полумраке, стараясь не разбудить Агнес, чье призрачное жилище располагалось прямо под крышей, я натянула на себя свое лучшее – и, признаться, единственное приличное – платье. Сегодня нужно выглядеть достойно. Нужно излучать уверенность, даже если внутри бушует настоящий ураган.
Кухня встретила меня теплом печи и ароматом, за которым, казалось, можно было продать душу. Лия, уже вовсю колдовала над жаром. Она порхала между печью и столом, словно трудолюбивая пчелка, напевая себе под нос какую-то незамысловатую, но трогательную мелодию. В ее движениях чувствовалась какая-то особая грация, какая-то тихая радость.
– Доброе утро, соня! – поддразнила она, бросив на меня лукавый взгляд из-под густых ресниц, припорошенных мукой. – Я уж думала, ты проспишь все самое интересное. Пропустишь момент, когда твои пирожки начнут разлетаться за минуту.
– Не дождешься, – усмехнулась я в ответ, натягивая свой видавший виды фартук. – Сегодня у нас особенный день, и я не позволю себе пропустить ни одной секунды этого действа. Да и пирожки скорее твои, а не мои, – и я подмигнула девушке, которая смутилась от похвалы.
Засучив рукава, я с головой окунулась в работу. В печи весело потрескивали дрова, словно подбадривая нас своим жарким дыханием. Там, в огненном чреве, уже томились горы пирожков с мясом и капустой, румяные хлеба, пахнущие полем и солнцем, и моя гордость – аппетитная пицца, начиненная всевозможными вкусностями, привезенными нами из Эрлсбурга. А Лия, моя кулинарная фея, как всегда, без лишних слов и указаний, колдовала над огромной кастрюлей с солянкой. Наша "красная похлебка", как ее прозвала Агнес, была настоящим зельем, способным вернуть к жизни даже самого уставшего путника. Ее насыщенный цвет, острый вкус должны были прийтись по вкусу всем посетителям нашего заведения.
– Слушай, Лия, – проговорила я, орудуя острым ножом над огромным куском ветчины, – давай-ка сделаем побольше нарезок заранее. Чтобы все было готово к приходу гостей. И сразу накроем их колпаками стазиса. Я все еще счастлива, что раскошелились на эти диковинки в городе.
Лия, не отрываясь от помешивания похлебки, кивнула в знак согласия.
– Хорошая идея, Маргарет. Ты всегда все предусмотришь. Я даже и не подумала об этом.
И в этот момент, словно в ответ на мои мысли, в кухне появилась Агнес. Она, как обычно, лениво парила в воздухе, словно невесомое облачко, наблюдая за нами с любопытством и тихим, едва слышным хихиканьем.