обного, — позвольте вас поздравить. Вот ваш генеральский патент. В целях секретности он вступает в силу только когда корабли эскадры отойдут от берега на десяток верст. — Риишлее улыбнулся. — Так что озаботьтесь, чтобы соответствующие знаки отличия были у вас под рукой. А вы, лейтенант, на тех же условиях получаете майора! Знаю, — сделал Риишлее жест, словно заранее отвергая все возражения. — Вы считаете, что резкое возвышение и подобный чин принесут человеку неблагородного происхождения куда больше проблем, чем выгоды. И в иных обстоятельствах я бы согласился, что это вполне разумно и чин первого лейтенанта — ваш предел. Но сейчас не те времена, чтобы столь опытные и, не побоюсь этого слова, выдающиеся люди, как вы, прозябали на третьестепенных должностях. Так что, вернувшись из этой операции (с победой, конечно), вы по праву сможете присовокупить к своему имени приставку «оу», а награда, которую вы получите в числе остальных участников, вполне позволит вам с честью поддерживать достойный благородного сословия образ жизни. Полковник оу Таарис — командир Пятнадцатого Гренадерского. Полковники оу Ривээка и оу Маалииг, командующие, соответственно, Одиннадцатым и Девятым мушкетерскими полками. Полагаю, вы, судари, пока пребываете в некотором недоумении по поводу всего происходящего. Но скоро это пройдет. Хочу лишь сказать, что сюда вы попали благодаря тому, что ваши полки зарекомендовали себя с лучшей стороны, а о вас идет слава блестящих офицеров. Ну и наконец, — продолжил Риишлее, сделав глоток из чаши с водой, стоявшей перед ним. — Первый лейтенант-инженер оу Готор. И первый лейтенант оу Дарээка. Полагаю, эти имена тоже всем тут известны. Так что лишь поясню: хоть эти офицеры и носят мундиры цветов Шестого Гренадерского, но в данный момент, как обладающие высочайшей степенью королевского доверия, подчиняются только мне. Думаю, короны на их погонах объяснят всем почему. В этой операции на их плечи ложится немалый груз подготовительных работ, к тому же после захвата Тинда они там займутся максимальным разрушением всего, что только можно разрушить. Плюс у них есть еще кое-какие задания. Возможно, иногда у них появится желание дать офицерам намного выше рангом какой-нибудь совет. Настоятельно рекомендую к этому совету прислушаться, как если бы он исходил непосредственно от меня. Полковник оу Дезгоот, я думаю, вы прекрасно знаете своих подчиненных, особенно их беззаветную храбрость, граничащую порой с безрассудством. Я не буду взваливать на вас обязанности няньки, у вас и без того хватит забот. Но мне бы очень хотелось, чтобы эти офицеры без лишней надобности не лезли в первую волну десанта или на стены фортов — у них другие задачи. Ну что же, с представлениями закончили. Теперь о деле…
И вот спустя два дня они уже ехали обратно в Фааркоон, настолько быстро, насколько позволяло печальное состояние королевских дорог.
Ренки то хмуро смотрел в окно на скачущих на лошадях Киншаа и Дроута, то столь же хмуро на Готора, даже в тряской карете что-то высчитывающего и пытающегося делать какие-то записи свинцовым карандашом собственного изобретения.
— Готор, — с укоризной сказал ему Ренки. — Тебе ведь это вредно. Давай я…
— Да тут немного осталось, — ответил друг и посмотрел на Ренки с таким унынием, словно бы говоря: «Я бы с удовольствием взвалил на тебя все эти заботы. Но ведь это все равно, что пытаться заставить верблюда развлекать гостей игрой на клавесине. Как его лапы не приспособлены нажимать на клавиши, так и твои мозги не смогут постигнуть всю эту науку».
М-да… У Ренки до сих пор краснели уши при воспоминании о разговоре с адмиралом оу Ниидшаа. Нет, сначала тот отнесся к молодому офицеру с большой теплотой, словно бы выделив его из остальной компании благодаря мачте на погоне. Но по мере попыток ответить на задаваемые адмиралом вопросы Ренки начал разрываться между стремлением убежать и желанием вызвать адмирала на дуэль. Ну не был он моряком и не знал разных тонкостей управления даже маленькой лодочкой. А адмирала почему-то совсем не интересовал абордаж — наиболее запомнившийся Ренки эпизод той ночи. Зато очень интересовали особенности маневрирования судов в бухте в условиях почти полной темноты. Так что к концу разговора на лице адмирала явственно проступили черты разочарования и скуки, а на лице Ренки — стыда и озлобленности.
Потом состоялась еще парочка бесед — с Риишлее и младшим цензором оу Чаариисом. И тогда Ренки невольно почувствовал себя ненужным приложением к Готору, который не только прекрасно ориентировался во всех поднимаемых темах, но и мог дать дельный совет в вопросах политики или искусства шпионажа столь искушенным людям, как эти, как он сам говорил, «профессионалы».
«Хорошо бы мне тоже этому научиться», — подумал тогда Ренки, но вспомнил о своем фиаско в университете, когда попытался быстро постичь разные науки.
— Слушай, Готор, — спросил он, и в голосе его невольно проскользнули нотки раздражения, которое он тщательно скрывал даже от самого себя. — Как ты умудряешься знать все это?! — кивнул он на бумаги, которые друг покрывал малопонятными знаками.
— Школьный курс химии, — махнул рукой Готор. — Признаться, я был в этом совсем не силен. Но перед забросом меня хорошенько поднатаскали, так сказать, и по теории, и по практике.
— Но ведь ты знаешь еще и про кораблестроение, мины, постройку мостов и дорог, фортификацию, знаешь множество языков и много чего еще разного. Как все это укладывается в твоей голове?
— Хех, — ухмыльнулся Готор. — Когда тебя с семилетнего возраста начинают натаскивать на получение знаний и учат в течение десяти лет по пять-семь часов ежедневно, трудно чему-нибудь да не научиться. Признаюсь тебе, наши школы для детей могут дать фору вашим университетам как по объему знаний, так и по количеству дисциплин.
— Десять лет?! — удивился Ренки, с почтением глядя на друга. — Да, это серьезно. Но чему можно учиться все это время? В мире, как мне кажется, нет такого количества знаний!
— Десять лет — это только чтобы заложить основы, — «утешил» его Готор. — А потом начинается серьезное обучение в заведениях типа ваших университетов, по конкретным областям наук. А чего это ты вдруг так этим заинтересовался?
— Да надоело чувствовать себя неучем, — честно признался Ренки. — Подчас рядом с тобой я ощущаю себя таким болваном! Ясно же, что все свои награды я получил только потому, что был рядом с тобой. А иначе бы…
— Чем кукситься и жалеть себя, — строго ответил Готор, — лучше бы занялся самообразованием.
— Да я пробовал, — уныло прервал его Ренки. — Не вышло…
— Чушь! — припечатал Готор. — Просто наверняка схватился не с того конца. Тут все то же, что и в фехтовании. Сначала надо учиться самым простым вещам, а потом переходить к сложным связкам. А если ты, впервые взяв в руки шпагу, попытаешься повторить движение мастера, ничего у тебя не выйдет. Да еще и поранишься! Составлю-ка я тебе план занятий… Хороший помощник мне не помешает.
Глава 3
— Да я их всех на дуэль вызову! — пылко возопил Ренки. — Да как они посмели позорить имя королевского чиновника, предъявляя столь немыслимые требования?! И кому — лишившейся единственного родителя девице! Сироте! Какая чудовищная подлость! Я, конечно, понимаю, что в жизни все бывает… Но это уж совсем!
— Спокойно, Ренки, — весело глядя на друга, сказал Готор. — В некотором роде все это закономерно и логично. Коли девица не сумеет удержать свое богатство в руках, так и управлять она им не сможет. Вот кое-кто и пытается заранее подобрать то, что, по его мнению, все равно выпадет из ее рук, облегчив ношу с помощью, как я это называю, административного ресурса. Однако не надо забывать, что у нас этот ресурс тоже есть, и куда похлеще, чем у них. Так что, Одивия, считайте, что все ваши проблемы в скором времени будут решены.
В Фааркоон они въехали поздно ночью и, дабы не ломиться в столь неподходящее время в домик знакомой вдовы, остановились в самой дорогой гостинице города — статус обязывал. А чуть свет (благо купцы — ранние пташки) направились навестить Одивию Ваксай.
Хозяйка Торгового дома приняла их с любезностью, однако на ее лице читалось, что мыслями она сейчас находится довольно далеко от своих гостей. Да и вообще юная девица выглядела слишком озабоченной и какой-то осунувшейся. А через ее чело уже пролегла совершенно неуместная морщинка, словно бы Одивии приходилось слишком часто хмуриться. Видно, управление Торговым домом оказалось несколько более сложной задачей, чем представлялось ей раньше.
— Рада вас видеть, судари, — с явно притворной любезностью заметила Одивия. — Благодарю, что сочли возможным навестить…
— Мы не с визитом вежливости нагрянули, — тепло улыбнулся Готор и, сразу взяв быка за рога, добавил: — У нас деловое предложение.
— Вот как? — преобразилась Одивия. — И что за дело?
— Брандеры немного иной конструкции, — ответил Готор. — И, как обычно, все это должно оставаться в тайне.
— Увы, судари, — нахмурившись, сказал Одивия. — Сейчас у меня возникли некоторые сложности, и я не совсем могу распоряжаться на собственной верфи.
— Какие-то проблемы? — чуть удивился Готор. — Мы можем помочь…
— Не думаю, — перебила его Одивия, — что это в ваших силах.
— Ну, может, и не в наших, — усмехнулся Готор. — Но полагаю, военному министру, первому советнику короля и старшему цензору это будет по силам.
— Только какое ему дело до меня? — вымученно улыбнулась Одивия. — Едва ли он знает о моем существовании.
— Вы ошибаетесь, — влез в разговор Ренки, которому унылая Одивия нравилась еще меньше, чем язвительная и колкая. — Он лично упомянул в разговоре, что решит ваши проблемы. И, признаюсь, я думал, что уже… Так что происходит?
— Наш фааркоонский магистрат наложил арест на мою верфь, якобы за некие несуществующие долги. Я точно знаю, что никаких долгов нет, ибо сама вела всю бухгалтерию! Я уже говорила вам, что моя верфь — самая большая и прибыльная на сотни миль вокруг. И некоторые считают, что после смерти моего отца она должна принадлежать именно им. И они не стесняются применить для этого свою власть.