За братом "пришли", как раз тогда, когда мы возвращались с холмов. Дело в том, что у некоторых важных шишек были в милиции "свои люди". Эти люди помогали им творить беззаконие. Таких людей, называли тогда "оборотнями в погонах". Это те из милиционеров, которые, используя власть, совершали преступления.
Так вот, подходя к дому, мы увидели милицейскую машину у нашего второго подъезда. Я зашел в подъезд, а Данилка остался ждать меня на улице. Мы с ним собирались сходить в библиотеку на улице Кирова - сдать книжки. Когда я поднялся на второй этаж, то увидел, что дверь нашей квартиры приоткрыта, а там кто-то на кого-то кричит.
Войдя в квартиру, я увидел двух милиционеров и одного гражданского. "Гражданский" размахивал какой-то бумажкой и требовал, чтобы Боря немедленно следовал с ними. Когда я вошел в комнату, мама была очень испуганная. Она пыталась уговорить Борю не противиться, чтобы хуже не было. Отец ничего не говорил, но вид у него тоже был не лучше. Ну а Боря был совершенно спокоен. Первое, что я услышал, войдя в комнату, это слова брата:
- Господа, я все-таки, еще раз предлагаю вам покинуть пределы моего жилища. Предлагаю пока по-хорошему. Не заставляйте меня применять силу. Вы ведь знаете, чем я занимался в институте. Если я это применю, то вы будете беззащитнее младенцев.
- Боря, не надо так, ведь посадят, - умоляла мама.
- Мама, не вмешивайся. Я их сам сейчас куда-нибудь посажу, если они не уберутся отсюда. Ну, так как, господа? Может по-хорошему? Разойдемся, а ваше сволочное начальство навсегда забудет о моем существовании? Как вы на это смотрите?
- Не забывайтесь, гражданин Мережкин! Мы при исполнении, и если вы… - начал "гражданский".
- Что если мы? - спросил Боря.
В разговор вступил один из милиционеров:
- Василь Васильич, может быть хватит с ним цацкаться, вы же видите, что он издевается. Давайте, скрутим его, да доставим куда надо. Там уж решим, что с ним делать. Может, в тюрьму посадим, чтоб другим неповадно было самоуправничать.
- Зачем в тюрьму? - вступил в разговор второй милиционер. - Лучше в горячую точку отправим для нашей общей пользы.
- Давайте, товарищ сержант, действуйте, - одобрил это решение Василь Васильевич.
"Товарищ сержант" и второй милиционер успели "продействовать" всего один шаг. Маме стало плохо - у нее было больное сердце. Сразу, как только милиционеры кинулись к Борису, они, вдруг, застыли, как каменные. Боря повернулся к Васильевичу и сказал:
- Я вижу, вы ничего не поняли! Смотрите, до чего вы мать довели! Если с ней чего-нибудь случиться, то вам не жить! А ты мама успокойся, сейчас я их уберу отсюда.
Из троих один начал осознавать. Осознавал он медленно, но, в конце концов, осознал. Он увидел, что происходит что-то, для него нехорошее. До двух других ничего еще не доходило, так как время для них остановилось. Брат не раз показывал мне, как он останавливал время, вот и теперь он применил это свое умение. Василь Васильевич молчал, все еще находясь в шоке.
- Ну что ж, господин чиновник, - сказал Боря, - раз вы молчите, я вправе понимать это, как отказ. То есть Вы не желаете "мирного урегулирования" нашего конфликта? Я правильно понял?
Чиновник молчал, вылупив глаза на застывших милиционеров. А Боря продолжал:
- Ну, раз так, то сейчас вы прокатитесь с ветерком. И не забудьте доложить начальству, что я неуязвим. Лучше им "забыть" о моем существовании. А хорошо бы вспомнить, что территория бывшей деревни - федеральная собственность. А я не самовольный застройщик, а руководитель предприятия, которое там строится.
- Есть решение суда и постановление о Вашем аресте! - заорал наконец Василь Васильевич.
- Если они не образумятся, - продолжал брат, - то я, на правах самообороны, уничтожу их. Кстати, и вас с ними заодно. На самооборону имеет право каждый с момента рождения. Это неотъемлемое право. А теперь отправляйтесь.
И они "отправились": и Василь Васильевич, и милиционеры. Они кубарем прокатились мимо меня и выкатились в дверь. Они закувыркались вниз по ступенькам. Они хватались за деревянные стойки перил, пытаясь удержаться. Неведомая сила легко отрывала их от стоек и несла дальше. Я выбежал следом, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Все трое прокувыркались мимо ожидавшего меня Данилки и влетели внутрь машины. Машина закувыркалась по тротуару. Она с грохотом двигалась в сторону отделения милиции. Машина переворачивалась с колес на крышу и обратно, совершенно беспорядочно.
Я был поражен увиденным. Данилка, почему-то, даже не удивился. Он стоял со своей вечной солнечной улыбочкой и смотрел вслед кувыркающемуся железу. Потом спросил, с усмешкой:
- Куда это их отправили?
- Не знаю, - говорю, - давай посмотрим.
Мы побежали следом. Около отделения милицию уже сильно помятая машина взлетела вверх. Она проломила стену на втором этаже и скрылась внутри здания.
- Ничего себе! - удивился я.
Данилка опять не удивился. Он только спросил:
- А кто это их так?
- Брат, ответил я.
- Витька что ли?
- Да нет, ты чего?! Витька же еще маленький, он не смог бы. Это Боря.
- А, понятно… Только я подумал, что это Витька сделал. Как-то не очень умело это сделано.
Я с удивлением посмотрел на Данилку. Что значит "не очень умело"? Как еще можно это сделать? Я и представить себе не мог, что такое можно сделать. И ни за что не поверил бы, что это возможно, если бы не видел это своими глазами. Поэтому я спросил:
- А что, разве это можно еще умелее сделать?
- А…, это просто, - как-то пренебрежительно ответил Данилка. - Я могу это лучше сделать.
Я стоял и смотрел на него, как на ненормального. Как это он может? Ну, Брат, понятное дело, может. Он ведь в институте какими-то чудесами занимался. Я думал, что Данилка врет, или просто шутит. Но я ничего на это не ответил - не хватало еще из-за этого поссориться. Я только потом узнал про Данилку, кто он. Но это было потом.
Г лава 3. Заколдованные холмы
"Оборотни в погонах" к нам больше не наведывались. Мы каждый день ходили на холмы. Там, вдали от нашего сходящего с ума Мира, было хорошо. Там были только мы и лишь иногда встречались редкие прохожие.
В конце мая Данилка уехал с бабушкой и дедушкой в деревню. Они там каждое лето проводили. Но за нами стал увязываться мой младший братишка Витька. А раз так, то и Вадик стал брать с собой младшую сестренку Галю. Теперь в нашей компании было пятеро.
Мы очень часто бывали на месте разрушенной деревни. Дома там были сильно разрушены. Но один полуразвалившийся дом нас почему-то притягивали к себе как магнитом. Трудно объяснить, что нас тянуло туда. Наверное, тот двухэтажный бревенчатый дом раньше был похож на сказочный терем. У него не только не было крыши. От второго этажа там остались только две покосившиеся стены. Но все равно, было в том доме что-то сказочное.
Около того дома мы часто находили всякие интересные штучки: детали от старинного приемника или телевизора, старую погнутую антенну, какие-то приборы со шкалами и стрелками. Вадик непременно уносил такие находки домой. Из-за этого родители сильно его ругали. Они говорили, что им надоел этот склад барахла на лоджии. А Вадик говорил, что это не барахло, а нужные вещи, что они всегда могут пригодиться в хозяйстве. Спорить с Вадиком было почти бесполезно, настолько он был упрямым. Родителям пришлось смириться с этим, как с неизбежным злом.
У нас было огромное желание заглянуть внутрь дома, но это было невозможно. На окнах первого этажа были прочные ставни. Дверь была намертво придавлена упавшим деревом. До почти разрушенного второго этажа без лестницы было не добраться.
Мы даже и подумать тогда не могли, что в конце лета увидим тот дом изнутри, но не разрушенный, а совершенно целый, совсем новый. Но это будет в конце августа.
Когда после очередного похода на холмы я вернулся домой, Бори дома не оказалось. Я спросил маму, где он. Мама сказала:
- Боря теперь редко будет появляться дома.
- Почему, - спросил я.
- Это государственная тайна. Даже я не знаю, где он теперь живет и работает.
Когда на следующий день мы снова отправились на холмы, нас ждал неприятный сюрприз. Еще издали мы увидели это: вокруг пустыря стоит бетонный забор. Когда его только успели поставить? Ведь только вчера этого забора не было.
Когда мы подошли ближе, увидели, что проход все-таки остался. Он был между старым амбаром и развалинами двухэтажного кирпичного дома. Мы хотели пройти там - не получилось. Казалось бы, чего проще? Не тут-то было. Пройдя до середины стены дома, мы оказывались… снаружи, перед проходом. Главное, мы даже не понимали, как это происходило.
Итак, нам оставались доступными только ближние к озеру холмы. Пришлось довольствоваться хотя бы этим. А вообще и там можно было поиграть. Главное, что с самого высокого холма у озера можно было увидеть, что делается за забором.
Через некоторое время по городу поползли слухи о заколдованных холмах. Стали говорить, что там творится что-то непонятное, что там аномальная зона. Все уже знали, что на холмах собирались строить игорные и питейные заведения. Для этого деревню и разорили. Вот мы и подумали, что забор поставили строители, нанятые теми, кому за взятку продали холмы. Только потом оказалось, что строители тут не при чем. Да и не могли строители сделать так, чтобы никто не смог пройти через отрытый проем в заборе.
Но это еще не все. По ночам, когда было темно, над холмами видели какое-то странное свечение. Это на полярное сияние было похоже. Откуда оно могло взяться в наших краях, никто не знал. Но один раз такое было! Расскажу лучше по порядку.
Была середина июня, день стоял солнечный, яркий. Казалось, ничего не может быть ярче солнца, стоящего в своей высшей точке. Но это только казалось. Мы в тот день узнали, что может.
Мы с Вадиком играли на лоджии, оборудованной под "рубку управления космическим кораблем". Там, на лоджии, у Вадика стоял низенький деревянный стол, а на нем всякие поломанные приборы. Это то, что он подобрал на холмах около разрушенного дома. На самом большом приборе был экран, как у старого телевизора, какие-то ручки, лампочки, шкалы.