Тайна зеркального озера — страница 2 из 30

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИТАНА

В этом городе Игорь Алексеевич был впервые. Да и вообще все, что происходило в его жизни в последний год, было впервые. Кто бы мог подумать, что серьезный автор исторических романов, всегда четко выверенных с логично выстроенным сюжетом, вдруг возьмет да напишет романтическую сказку, всего лишь навеянную старой легендой, непонятным и чудесным образом вторгшейся в его жизнь.

Да и не только в его творчестве произошли удивительные перемены, в его жизни появилась Кристина.

Один год, двенадцать месяцев – что это для жизни человека? А Скальдину казалось, что прошла целая вечность. Иногда он спрашивал себя, а что было с ним раньше? Когда он просыпался в одинокой постели, не чувствуя запах ее волос, не ощущая ее руки на своей груди, не вспоминая восторг мгновений минувшей ночи. Да и было ли что-то? Если и было, то это стерлось или почти стерлось из его памяти, словно кадры полузабытого фильма.

* * *

Игорь Алексеевич Скальдин был автором сценария фильма, который снимался сейчас в Приморске. Фильм должен был стать продолжением того головокружительного успеха, который имел его последний роман.

Строго говоря, этот роман нельзя было назвать историческим, точнее, он вообще не имел к истории, как к науке, никакого отношения. Хотя в основу была положена старая легенда, обнаруженная писателем в музее. Вот такая условная связь только и была между тем, что выходило из-под пера Скальдина раньше и тем, что он написал теперь.

Сценариев он раньше не писал вообще, но быстро разобрался в особенностях этого вида литературной работы. Ему даже понравилось такое изложение сюжета. Он словно заново переживал удивительную историю, которую создало его воображение. Только ли воображение?

Глава 1

Игорь Алексеевич терпеть не мог провинциальные гостиницы, а съемки должны были проходить в окрестностях Приморска недели две. Две недели в гостинице – это было бы весьма неприятно. Но ему повезло. Над костюмами для героев фильма работал художник местного театра. Художник этот оказался очень общительным и приятным человеком. Жил он в достаточно большой квартире вдвоем с дочерью, жена его умерла несколько лет назад. Этот художник и предложил свое гостеприимство столичному гостю.

«Ну просто царские палаты», – невольно подумалось Скальдину, когда он перешагнул порог квартиры своего нового знакомого. Высокие потолки с гипсовой лепкой, роскошные двери из полированного дерева и мозаичными квадратами. А пол – сверкающий и натертый до блеска паркет. Огромные окна, глядящие на каштановую аллею. Камин в зале и мраморные полки над ним, уставленные фарфоровыми статуэтками изящных танцовщиц и вислоухих слонов, скромные светильники и подсвечники на стенах с качающимися от неуловимого сквознячка хрустальными капельками – все это было как-то странно видеть в собственности простого художника из обычного, ничем особо не примечательного провинциального театра.

Хозяин, водя гостя по комнатам, естественно, перехватил его изумленный и восторженный взгляд.

– Наследство, – пояснил он. – Мои родители были учеными с мировыми именами, занимались оптикой. Я вроде как должен был пойти по их стопам, но наука для меня не стала смыслом жизни. Слава богу, они об этом не узнали.

– Скончались? – сочувственно спросил Игорь Алексеевич.

– Исчезли.

– Как это – исчезли? – не понял Скальдин.

Хозяин квартиры задумчиво остановился возле камина и отрешенно взглянул на свое отражение в овальном зеркале, заключенное в массивную оправу из покрытого серебром резного дерева. Отражение, повторяя движение оригинала, провело ладонью по каштановой кучерявой шевелюре.

– Если бы знать наверняка, что именно произошло, – сказал художник. – У них была своя лаборатория, какой-то сверхсекретный проект. Мне было тогда всего четырнадцать и вряд ли бы я понял, над чем они работают, даже если бы они мне рассказали… Однажды я пришел из школы, а в квартире царил полный разгром – люди в штатском перевернули тут все вверх дном. Наверное, искали бумаги или чертежи какие-нибудь. Увидали меня и тут же поспешили уйти, а один остался. Противный такой тип – глаза бегающие, маленькие, сам какой-то скользкий, голосок вкрадчивый… Он начал меня расспрашивать, выяснять, не было ли дома разговоров о проекте, о лаборатории, об исследованиях… Я сказал, что не помню, чтобы родители говорили дома о работе. Тогда он сообщил, что в лаборатории произошел несчастный случай, что-то взорвалось, и все погибли…Мои родители и шесть их лаборантов. Хоронили всех в закрытых гробах, но гробов было только шесть. Останков родителей так и не нашли. Коллеги их что-то шепотом обсуждали, будто бы они ближе всех стояли к воротам в момент взрыва, но я ничего не понял. И сейчас не понимаю. Они всю жизнь занимались разработкой оптических приборов, при чем какие-то «ворота» – не знаю… В итоге – у них даже нет могил, куда я бы мог с дочерью хотя бы приходить. Только мраморная доска и венок из стали на стене их института…

– Странно это, – ответил Скальдин. – И вы не верите, что они погибли?

– Первые десять лет – не верил. Затем десять лет искал доказательства их смерти. Ничего. А с годами появились заботы – жена, семья, работа, и я, можно сказать, просто смирился. Но все равно никогда не говорю – умерли. Исчезли, и весь сказ.

– Понятно, – кивнул Скальдин.

– Пойдемте, я покажу вам комнату, где вы будете жить.

Скальдин скользнул взглядом по фарфоровым фигуркам на каминной полке. Скорбные лица, неуловимые слезы, горестные позы – не хозяин ли этой роскошной квартиры лепил танцовщиц?

– Вы увлекаетесь скульптурой? – спросил Игорь Алексеевич, следуя за художником по коридору.

– Когда-то увлекался. Но это не мое, душа не лежит. Вас заинтересовал фарфор? Моя дочь грезит о славе модельера, много разъезжает по миру, и всегда привозит одно и то же – грустных танцовщиц. Может часами сидеть и просто смотреть на них. Говорит, в застывших статуях чувствуется дыхание вечности.

Он нажал на бронзовую ручку и распахнул дверь в четвертую, дальнюю комнату.

Скальдин застыл на пороге в полнейшем изумлении…

Куклы, – от малышей-голышей до больших, в человеческий рост, – в фантастических нарядах, картонные манекены, завернутые в шелка различных расцветок, торсы из папье-маше, лысые головы без лиц в широкополых шляпах, вешала, загруженные одеждой, – и помимо всего этого – чертежная доска с незаконченным эскизом. А вокруг – на широкой кровати, на столе, на узком диванчике у стены, на трюмо, на кожаном кресле и в кресле качалке – стопки бумаг с набросками, пробами сочетания красок, эскизами, выкройками, планами. И при этом никакого беспорядка, аккуратность везде, словно все здесь готово для полноценной работы и творчества. На стенах в рамках и без – опять же модели и эскизы. И зеркало.

Скальдин перешагнул через порог. С недавних пор, по вполне понятным причинам, зеркала стали для него особым знаком, своего рода указателем судьбы. Кроме того, все то, что пережили они с Кристиной за прошедшие шесть месяцев, тоже было всегда тесно связано с зеркалами. Скальдин успел прочитать превеликое множество различной литературы – и научной, и совершенно бестолковой, которая так или иначе повествовала о зеркале. Начальные основы магии, изученные им для защиты себя и Кристины, также требовали зеркала. Правда, это были особого рода магия и особого рода зеркала, которые тщательно очищались и подготавливались долгими обрядами, молитвами и заклинаниями. Здесь же висевшее на стене зеркало само по себе словно бы источало невероятную энергию… Массивное, весом, видимо, килограммов в тридцать, пару сантиметров толщиной, по краю украшенное тончайшей резьбой – искусными копиями летящих журавлей и бамбуковых связок, это зеркало как будто бы покосилось на вошедшего Скальдина. Странно было видеть здесь, среди тонкого изящества модельных нарядов и мебели, подобный древний экспонат. А то, что зеркало очень древнее, Игорь Алексеевич ни секунды не сомневался. К тому же, он видел похожие узоры из журавлей и бамбука на старинных японских зеркалах.

Он осторожно, будто боясь вспугнуть кого-то, подошел и кончиками пальцев коснулся края зеркала.

– Потрясающая вещь, правда? – усмехнулся художник.

– Откуда оно у вас? Из Японии?

– Нет, я привезла его из Китая, – произнес звонкий молодой голос, и Скальдин стремительно обернулся. Рядом с гостеприимным хозяином стояла молодая девушка, улыбчивая и удивительно обаятельная. Светлые волосы, пышные, как встреввоженные ветром облака, легко щекотали нежную бронзово-загорелую шейку. На смуглых щеках неяркий румянец – свидетельство здоровья и молодой энергии, а светло-серые глаза были полны нежной мягкости и манили той самой тайной, которая так легко сжигает мужские сердца.

– Здравствуйте, я Ангелина, – сказала она, протягивая руку. – Я читала ваши книги. Считайте меня своей преданной фанаткой.

– Весьма польщен… – неожиданно смутился Скальдин.

– Вас заинтересовало зеркало? – спросила она. – Действительно, оно уникально. Я привезла его из Китая года три назад.

– Чувствуется рука древнего мастера.

– Ему более тысячи лет. Наверняка вам любопытно, как такая вещь могла попасть в частные руки? Это долгая история, но не слишком интересная. Есть одна китайская семья, которая из поколения в поколение передает тайны зеркального искусства и только этим и зарабатывает на жизнь. Я случайно познакомилась со стариком – старейшиной семьи. Узнав, что меня интересует культура Китая, он многое рассказывал мне, а на прощанье, как знак особого почтения, подарил это зеркало. Он сказал, что это семейная реликвия и, что, передав её мне, он меняет ход истории и включает меня в судьбу планеты.

– Вы ему настолько понравились?

– Китайцы – удивительный народ. Иногда они совершают странные поступки и говорят странные слова.

– И вам позволили вывести из страны такую ценность?

– О, это было настолько трудно, что мне даже страшно вспоминать таможенные досмотры, – с улыбкой замахала головой Ангелина. – Но теперь оно здесь и оно приносит мне удачу… Хотите увидеть немного волшебства?

Скальдин кивнул, и Ангелина чуть отстранила его легким нетерпеливым прикосновением. Взявшись рукой за зеркало, она слегка сдвинула его в сторону, и солнечный луч, проникавший с улицы в комнату и уютно устроившийся на теплой стене, пробежался по отражающей поверхности. Огромный солнечный зайчик заплясал в комнате, замер на минуту в затененном уголке, и Скальдин невольно охнул: в желтом круге отблеска ясно выделялись силуэты сказочных драконов – раскрытые пасти, мохнатые гривы, причудливые спирали длинных хвостов...

– Ох! – Скальдин вперил взгляд в яркое пятно. – Невероятно!

Ангелина коротко рассмеялась и вернула зеркало на прежнее место.

– Магия? – прошептал Игорь Алексеевич.

– Несомненно, – радостно ответила Ангелина. – Это ведь магическое зеркало. Над ним работали два мастера – китаец и японец. Журавли и бамбук – символ богатства и долгой жизни в японской культуре, а драконы – вклад мастера Китая. Наверняка, история зеркала увлекательна, но узнать её нам не суждено.

– Магическое зеркало? Я читал о подобном. Признаться, мне даже страшно заглядывать в него. Вдруг оно разглядит во мне самые плохие мои стороны.

– Напрасно боитесь. Зеркало – надежный защитник против зла. Когда зло смотрит в зеркало и видит свое уродство, оно пугается и убегает. Так говорят китайцы.

– В зеркалах тоже есть «дыхание вечности»? – улыбнулся Скальдин, вспомнив статуэтки.

– Папа! – нахмурилась Ангелина. – Ты выдаешь все мои секреты!

Он с деланным испугом замахал руками и ушел.

– Вечность – это тонкая вибрирующая паутина. Она расстилается сквозь время и пространство, сквозь планеты и звезды… Её слишком легко порвать…

– Правда? – усомнился Скальдин. – Почему-то мне вечность всегда представлялась чем-то громоздким и тяжелым, как гранит, как могильный камень.

– И сейчас? – она слегка прищурилась, заглядывая ему в глаза. Он тотчас же смутился и пробормотал:

– Нет, с некоторых пор мне все кажется легким и невесомым.

– Понимаю. Появилось что-то или кто-то, перевернувшее весь ваш привычный мир?

– Вы – ясновидящая?

– Нет, – опять засмеялась она. – Просто я очень много работаю с людьми и научилась угадывать прошлое.

– А будущее? – сразу же спросил он.

– Будущее спрятано в паутине. Мы никогда не знаем, за какую паутинку тянуть, а потому от нашего выбора зависит, что случится дальше.

Скальдин снова подошел вплотную к зеркалу и заглянул в него. Никаких следов драконов и прочих узоров, возникших в круге отраженного солнца.

– Значит, вы модельер? – спросил он.

– Я мечтаю создавать что-то особенное, совершенно непохожее на то, что уже было придумано людьми… А что, папа будет работать над фильмом вместе с вами?

– Очень на это надеюсь. Он – талантливый человек, я это чувствую.

– Это действительно так. Но при всей своей гениальности он чертовски наивен. Он верит во все, что принадлежит к разряду сказок… Кстати, о чем же ваш фильм?

– Это не мой фильм, я всего лишь пишу сценарий… А картина – это история о заколдованном городе, о силе любви, о том, как велико стремление людей жертвовать собой во имя счастья и свободы близкого человека…

– Я думаю, это будет прекрасно, – сказала Ангелина.

Скальдин кивнул и вдруг спохватился:

– Вам, наверное, нужно работать? Я мешаю вам?

– О, нет! – почему-то испугалась Ангелина. – Нет, конечно – нет! Я сейчас в творческом поиске. Вы нисколько мне помешаете. Когда я узнала, что в нашем городе некоторое время погостит мой кумир, я тотчас же стала уговаривать отца приютить вас у себя и именно в моей комнате. Это самая тихая комната. Окна выходят на каштановый парк, там никогда не бывает шума и суеты. Работается здесь легко и просто, вдохновением дышит каждый сантиметр… Раньше это был кабинет моей матери.

– Я знаю, она умерла. Мои соболезнования, – сочувствующе сказал Скальдин.

– Да, мне её не хватает, – грустно ответила Ангелина. – Но когда я начинаю творить здесь, в этой комнате, мне кажется, мама встает у меня за спиной и водит моей рукой по бумаге. Она тоже была талантливым художником.

Они постояли молча, разглядывая комнату. Погрустневшая Ангелина провела ладонью по шелковым обоям, а Скальдин по-новому взглянул на этот кабинет, заставленный куклами. Мастерская художника. Такого ему видеть пока что не приходилось.

– Да что я стою? – спохватилась хозяйка. – Вы же голодны, правда? Располагайтесь пока, а я быстренько накрою стол. Чувствуйте себя, как дома, Игорь Алексеевич.

– Просто – Игорь, – сказал Скальдин, улыбнувшись.

Она радостно кивнула и упорхнула прочь.

Скальдин подошел к окну. Каштановый парк, действительно, был тих и задумчив. Толстые ветки устало склонялись над тротуарными плитками и печально смотрели в неподвижную гладь крохотного круглого озерка с мраморной скульптурой посередине. Как Игорь Алексеевич не напрягал зрение, разглядеть статую ему не удалось – слишком мешали ветки. Кажется, это была девушка, склонившая голову над водой. Русалка, тоскующая по своему принцу?

И все-таки – здесь есть зеркало. Это славно. Ведь скоро полнолуние.

Полнолуние…

В одну секунду он мысленно перенесся на год назад, в ту ночь, когда луна впервые, после отъезда из зачарованного дома, округлила свой глаз.

Кристина сладко посапывала рядом, обняв любимого тонкой рукой, а он не мог уснуть. В раскрытое окно спальни поначалу смотрели только звезды, а потом, медленно и величаво, из-за облака выплыла луна.

Он смотрел на луну, а она – на него, пристально, изучающе. Его сердце тревожно билось в ожидании того самого знака, который ознаменует начало длинной ночи. Стояла полнейшая тишина – замолчали даже пронзительно верещавшие цикады в высокой траве сада. Неподвижный воздух заполнял комнату, влажная жара дня сменилась влажной духотой ночи, кудрявые букеты белой и фиолетовой сирени источали невероятно тяжелый аромат. Мир замер в предчувствии событий.

Скальдин ждал, сдерживая учащенное дыхание, и вот далеко-далеко вскрикнула неведомая птица. Вскрикнула протяжно, как отзвук тревожной сирены.

– Милая, – осторожно позвал он. – Проснись, пожалуйста…

– Что случилось? – сонно пробормотала она, пытаясь спрятать голову под подушку.

– Милая, сегодня полнолуние.

Сон тотчас пропал. Кристина рывком села в постели и посмотрела за окно, потом на часы. Без пяти минут полночь.

Немного испуганно она перевела взор на Скальдина, потом быстро протянула руку и взяла деревянную шкатулку с прикроватного столика. Подрагивающими пальцами она осторожно извлекла маленькое овальное зеркало и заглянула в него.

– Все верно, – сказала она и сглотнула. – Отражения нет. Скоро начнется.

– Одевайся, – отрывисто бросил он и они одновременно соскочили с постели. Кристина, путаясь в рукавах и пуговицах, надела шелковый легкий костюм, невесомый и приятно холодивший разгоряченную ночной жарой кожу.

Скальдин сжал кулак, посмотрел на него, но ничего не произошло.

– Ещё нет, – сообщил он. – Подождем.

Они присели на самый краешек кровати. Напротив них на стене висело зеркало, в полный рост человека. Отражения в нем не было – только непроглядная темнота. Они вдвоем уставились на зеркало и молчали.

Скальдин почувствовал, как вздрагивают пальцы Кристины на его запястье.

– Ты боишься? – шепотом спросил он, накрывая ладонью её руку.

Она сияющими глазами успокоила его.

– Нет, – последовал решительный ответ.

– Так и нужно, – одобрительно проговорил Скальдин. – Бояться нам ни к чему.

Птица закричала опять, но на этот раз ближе.

Рваное полупрозрачное облако, ворча и вздыхая, потянулось к луне, затуманивая её блестящий лик. Тонкая кружевная рама зеркала заискрилась голубоватым электрическим светом, острые искры посыпались на ковер с характерным потрескиванием…

Скальдин сжал кулак. Вспыхнула короткая молния и в ладони удобно устроилась рукоять алмазного меча. Ощутив холод металла, Скальдин вздохнул глубоко и спокойно – с некоторых пор оружие стало для него почти другом.

Черноту в зеркале заволокла белая колеблющаяся дымка.

– Пора! Я пойду первым. Не отпускай мою руку…

Он шагнул к зеркалу. Кристина следовала за ним и он кожей чувствовал, как её страх исчезает, испаряется в пространстве, уступая место хладнокровию.

Неуловимый рывок сквозь столетия и тысячи километров – и они вдвоем уже стоят посреди бескрайней степной равнины. Ярко сияет луна над головой, освещая все призрачным серебром, пахнет полынью и мокрой землей. В далеком будущем остался мир реальности, в далеком прошлом осталась вселенная… Вокруг – только равнина с островками колючего сизого ковыля, ароматной полыни и полным безветрием.

Они встали спиной друг к другу.

– Вот и вы! – сказал Итан, возникая из ничего прямо перед ними.

– Итан?

– Я бессилен в вашем мире, но здесь – мой мир, и я ещё кое на что способен. Мы будем биться плечом к плечу.

Сгустился столбик тумана и из него навстречу шагнула Фея. Кивком головы поприветствовав всех, она сказала:

– Мы сильны, и зло тоже сильно. Мы должны сдерживать его, ни в коем случае не позволить даже малейшей его частичке проникнуть в ваш мир. Будем сражаться бок о бок, и все силы Земли будут с нами. Бояться нельзя.

– Мы не боимся! – звонко ответила Кристина.

– Вы умеете ездить верхом? – спросил Итан.

– Умеем, – тотчас сказала Кристина, а Скальдин добавил:

– Только на драконах!

– Ничего, у вас все получиться.

Он щелкнул пальцами. Сверху послышался громкий топот множества копыт и все вскинули головы к небу.

Сверкая бриллиантовой шерстью и длинными витыми рогами с вплетенными золотыми нитями, с небес спускались белоснежные единороги. Они мчались вскачь по невидимой дороге лунного света, совершили невероятный прыжок и очутились перед людьми.

Кристина ухватилась за гриву, Скальдин поднял её и посадил на спину единорога.

– Помни, я всегда рядом! – сказал он. – И ещё – я тебя люблю.

– И я тебя тоже люблю! – просияла Кристина.

Одной рукой сжимая меч, а другой крепко вцепившись в гриву сказочного животного, Скальдин вгляделся в серебряную мглу. Ему показалось какое-то движение на горизонте.

– Явились! – громко сказал он и поднял меч…

Громыхая крыльями и грозно рыча, из мглы появился Красный дракон. Следом за ним, в полнейшем молчании, следовала огромная армия теней – порабощенные души шли за своим господином, готовые умереть за него столько раз, сколько он потребует…

Итан поднял своего единорога на дыбы, издал боевой клич и дал шпоры… Фея Зеркального озера возложила на голову сверкающей венец из упавших на землю звезд, расправила складки туманного одеяния и бросилась в битву…

Позади сил добра из-под земли поднимались великаны, гоблины, тролли, ванессы верхом на крохотных пегасах, призраки святых, океанские змеи, русалки, на одну ночь возвращавшие себе способность ходить, как люди, церберы, морские кони, водяные, лесовики, эльфы с охапками световых стрел в слабых ручках….

Армия света двинулась на армию тьмы…

… – Игорь! – и Скальдина насильно выхватили из мира иллюзорных воспоминаний, вернув в действительность. – Стол накрыт…

* * *

Игорю Алексеевичу было совсем не обязательно присутствовать на съемках, но он воспользовался своим правом. Ему просто было любопытно. Это был удивительный мир, который был интересен сам по себе, да и было у него чувство, что его присутствие здесь может в какой-то момент оказаться необходимым. Фильм взялся снимать молодой режиссер, который, тем не менее, слыл уже зрелым профессионалом. За его плечами был опыт двух удачно снятых фильмов, правда, там он был в качестве помощника режиссера.

«Легенда о зеркальном озере» – такое рабочее название получил фильм, которому суждено было стать его первой самостоятельной работой.

Когда начались съемки фильма, Скальдину подумалось, что его присутствие здесь окажется совершенно бесполезным. Все вокруг работали, каждый знал свое дело, а он просто слонялся по съемочной площадке, точнее около нее. Но постепенно он стал вникать во все, что происходило вокруг, это было очень интересно, но совсем не так, как он себе представлял. Изредка его просили помочь, но совсем не профессионально: то что-нибудь придержать, то поднять, то принести. К нему быстро привыкли, но немногие знали, кто он и что здесь делает.

Прошла неделя, и Игорь Алексеевич почувствовал, как ему не хватает здесь Кристины. Они ведь впервые расстались в своей недолгой семейной жизни. Но взять с собой на съемки жену он постеснялся, да и она даже не предложила.

С художником и его дочерью, он встречался только за ужином, но старался их не беспокоить. Вечерняя встреча за столом превращалась уже в традицию. Они обменивались новостями и делились мнениями, но, как казалось Скальдину, по-настоящему дружеского общения не получалось. Несмотря на родство душ и общность интересов, какой-то искорки все не хватало для того, чтобы вспыхнул костер истинной дружбы.

…Этим вечером Скальдину было особенно одиноко, его охватила какая-то смутная тревога. Что-то должно было произойти, но что? Не зная, что делать со своим на первый взгляд беспричинным волнением, Игорь Алексеевич долго стоял у окна и смотрел на краски заката, медленно насыщавшие пейзаж за окном. Ему хотелось опять уйти в мир своих воспоминаний, но ничего не получалось. Что-то цепко держало его здесь. Подчиняясь внезапному не то, желанию, не то неизвестно кем брошенному приказу, Скальдин отвернулся от окна и подошел к зеркалу.

«Началось!» – сразу подумал он, когда вместо его отражения за призрачной гранью появился силуэт женщины в серебристом платье. Сначала это был лишь легкий призрак, но постепенно контуры стройной гибкой фигуры наполнялись изображением вполне живой юной и прекрасной незнакомки.

– Кто ты? – на более длинную фразу Скальдин просто не мог решиться.

– Фея, – незнакомка засмеялась и ее серебристый, словно журчащий смех, наполнил все окружающее пространство удивительной гармонией и покоем. – Пришло время действия, но здесь не хватает Кристины. Ты должен ее привезти как можно быстрее. В твоем распоряжении только семь дней.

– Но как я могу? Сам навязался людям, да еще и жену привезу?

– Ты никак не можешь понять, что все сейчас предопределено, у тебя остался выбор только в главном, а мелочи за тебя решит судьба…

Еще мгновение и Игорь Алексеевич уже не понимал: было ли все это, или просто пошутило его воображение.

* * *

Утром, разливая кофе в тонкие фарфоровые чашки, Ангелина удивила его неожиданной репликой:

– А почему бы вам, Игорь, не привезти сюда свою жену? Город у нас курортный, погода в этом году просто балует, неужели она так занята, что не может вырваться хоть на несколько дней?

– Ну, как-то неудобно…

– Да, что неудобного? – В голосе и взгляде девушки вспыхнуло искреннее удивление. – Разве вам не хватает места?

– Да не обо мне речь, но… – и тут он почувствовал, что ему просто нечего возразить.

* * *

На съемочной площадке к нему подошел помощник режиссера и неожиданно попросил:

– Игорь Алексеевич, не могли бы вы съездить в Москву? Нужно отвезти отснятый материал на студию, а попросить больше некого. Заодно и жену бы сюда привезли, какая погода нынче, неужели она не выкроит время?

На этот раз Скальдин не стал возражать, он вспомнил, что сказала ему фея по поводу судьбы, его сомнения превратились в странные предчувствия и предвкушения.

* * *

Кристина ни о чем не стала расспрашивать. Ее скромный багаж был собран. Уже через два дня они были в Приморске вдвоем.

Глава 2

Кристина внимательно разглядывала каждый предмет в этой необычной комнате. Это была и спальня и мастерская одновременно. Здесь витал дух театра. Она никогда не бывала за кулисами, но ей казалось сейчас, что именно там царит такая атмосфера.

Неожиданно и совершенно бесшумно открылась дверь, и в комнату вошла необычайно симпатичная девушка с добрыми, глазами, наполненными таинственным сиянием.

– Меня зовут Ангелина. А вас – Кристина, это я уже знаю, – сказала она с простодушной улыбкой, чем сразу же расположила к себе гостью.

– А вы, видимо, и есть хозяйка этой удивительной комнаты? – произнесла Кристина.

– Она кажется вам удивительной?

– Ну это невозможно не заметить, – Кристина оглянулась и развела руками. – Таинственный мир, где начинается новая история.

– Что вы! Это просто мастерская волшебницы! – Ангелина рассмеялась, прижимая ладошку к губам. – Извините, я чертовски скромна, как обычно… Всякое бывает, но надеюсь, вам будет здесь уютно.

– Даже не сомневаюсь.

– Хотите чаю? Вы ведь с дороги.

– Может, чуть позднее, когда придет Игорь.

– А я думала он до вечера будет на съемках.

– Нет, сегодня он обещал скоро вернуться.

– Что ж тогда я не буду вам мешать обживаться, встретимся позднее, – Ангелина улыбнулась опять, и в этот момент ее лицо показалось Кристине настолько удивительно знакомым, что холодок пробежал по её спине и послышался знакомый напев звенящего водопада. С трудом спохватившись, Кристина просто кивнула в ответ и промолчала…

Скальдину казалось, что этот длинный день никогда не кончится. Вернее, время едва-едва подошло к обеду, а он уже рвался домой. Без сожаления оставив павильоны, он словно на крыльях примчался на квартиру художника, где наконец-то смог заключить в свои объятья драгоценную жену. Ангелина над чем-то колдовала на кухне – громко стучала посудой и определенно готовила к ужину что-то чересчур особенное, соответственно обстановке.

– Хочешь пока прогуляться? – спросил Скальдин.

– Пойдем на море, – предложила Кристина и они вдвоем, как два заговорщика, тайком выскользнули из квартиры, как будто им кто-то мог помешать быть вместе.

Чуть слышно хлопнула дверь, но Ангелина, громко распевая песню на кухне, ничего не услышала.

Через час загадочная запеканка удобно устроилась на противне и отправилась румяниться в духовку. Ангелина удовлетворенно сняла обсыпанный мукой передник и вдруг вспомнила о своих гостях.

Скромно стукнув несколько раз в дверь, она помедлила, ожидая ответа, и, не дождавшись тихонько нажала на ручку. Резкий порыв ветра дернул дверь, пролетел по всем комнатам и Ангелина бросилась закрывать распахнутое настежь окно мастерской. Сильный сквозняк трепал шторы и смел на пол стопки бумаги с набросками. Недовольно бормоча, Ангелина принялась собирать их и наводить порядок. Всего на мгновение повернулась лицом к зеркалу и этого было достаточно: испустив громкое восклицание, она выронила собранные листы и, поскользнувшись, упала.

– О, пожалуйста, аккуратнее! – раздался голос из зеркала. Ангелина была готова закричать опять, но тот же голос сказал ей: – Прошу вас, не пугайтесь! Я не сделаю вам ничего плохого!

– Я не верю в приведений! – пролепетала Ангелина, округленными глазами уставившись на молодого человека, стоящего в зеркале. В его облике и в самом деле не было ничего пугающего, но одно его присутствие там, где присутствовать невозможно, ввергло Ангелину в шок.

– Вы знаете, я тоже, – серьезно кивнул человек в зеркале. – Но порой они бывают так надоедливы и несносны, что приходится признавать их существование.

– Боже мой, я сейчас сойду с ума! – прошептала девушка.

– Не надо! Столь печальная участь не для вас.

– Кто вы такой и что делаете в моем зеркале?

– Отличный вопрос, ответить на который в двух словах невозможно.

Ангелина немного оправилась от испуга, поднялась, отряхнула складки сарафана и вопросительно подняла брови.

– Меня зовут Итан, – представился незнакомец.

– Итан?… Подождите… Вы настоящий Итан? Тот самый, про которого Игорь написал сценарий? Этого не может быть! Вы – сказка.

– Спасибо, что напомнили, – немного обиженно ответил человек в зеркале. – Лично я сам этого не признаю.

Ангелина настороженно приблизилась к зеркалу. За спиной Итана она увидела горные хребты, ледяные пики, сверкающие, как бриллианты, голубоватые облака и бесконечное бирюзовое небо. Все ещё не веря в то, что она не спит, Ангелина протянула руку к зеркалу и кончиками пальцев коснулась его. Прочное на вид стекло дрогнуло и пальцы прошли насквозь, словно опустились в холодную воду.

– Невероятно! – прошептала она.

– Вы ведь помогаете Игорю, верно? – спросил Итан, внимательно приглядываясь к выражению её лица.

– Да-да, – отрешенно ответила она, водя пальцами по глади зеркала.

– Я хочу кое-что рассказать вам. И показать.

Она непонимающе наклонила голову к плечу.

– Но если вы боитесь… – начал Итан.

– Вздор! Ещё чего! – воинственно заявила Ангелина, стараясь заставить свое сердце стучать тише и не так быстро.

Итан усмехнулся и протянул ей свою руку из зеркала. Заворожено глядя на его ладонь, она несмело дотронулась до неё. Ладонь была теплой и вполне живой.

– Смелей! – подбодрил её Итан.

Она зажмурила глаза и храбро шагнула за зеркальную завесу неведомого…

– Чтобы вы полностью представляли то, над чем работаете, я покажу вам свой мир! – сказал ей Итан, наклоняясь к самому её уху. Ангелина, шагнув за грань волшебного стекла, зажмурилась и никак не могла заставить себя открыть глаза. Ей почему-то казалось, что под ногами у неё пустота, и что она вот-вот сейчас начнет бесконечное падение в пропасть.

– Откройте же глаза! – шепнул Итан. – Я держу вас за руку. Ничего не бойтесь.

Длинные ресницы Ангелины затрепетали. Взглянув вниз, под ноги, она вся задрожала. Но Итан покрепче сжал её пальцы, и она немного успокоилась.

– О, небо! – только и сумела она сказать, окинув взором расстилавшуюся вокруг картину…

Она стояла на тонком, как шелковый платок, облаке, а далеко внизу раскинулись необъятные просторы Зазеркалья. Зеленые долины, пышущие зноем и влагой незаметных в густой траве ручьев, коричневые голые скалы, грани которых сверкали под лучами солнца, подобно металлу, круглое синее озеро, отражающее невесомые облака, горные хребты и золотую монету полуденного солнца. Озеро было совершенно прозрачным, и даже с такой высоты Ангелина могла разглядеть серебряные спины больших рыб, резвящихся в теплой воде, островки зарослей изумрудных водорослей, качающихся в такт тихим волнам, и пятна омутов, скрывающих в себе таинственный мир безвременья.

Итан чуть шевельнул рукой, и облако сорвалось с места, оседлало беспокойный ветер и верхом на нем понеслось над землей, обгоняя стремительных ласточек и величавых орлов, высматривающих свою добычу. Ветер пах мятой и полынью. Он пах полной свободой, независимостью и надеждой. Ангелина жмурила глаза и с улыбкой разглядывала незнакомые ландшафты и красоты дикого мира.

Облако пролетело над озером, сделало над ним круг и опустило людей прямо на скалистый берег. Ангелина подбежала к воде, зачерпнула ладошками жидкое зеркало и попробовала на вкус. Обжигающе холодная вода смочила сухое от волнения горло.

Где-то позади раздался звонкий смех, и Ангелина обернулась. По направлению к ней легко бежала молоденькая девушка в тонком желтом сарафане. Длинный подол развевался на бегу и переливался всеми оттенками солнца. Ангелина поспешила сделать шаг в сторону, чтобы пропустить девушку, но Итан остановил её движением руки:

– Она не видит нас. Мы – вне времени.

– Постой! – крикнул юношеский голос. Девушка, не сбросив сарафана, забежала в воду, нырнула и поплыла прочь от берега. На берег выбежал молодой человек.

– Догоняй! – задорно закричала ему пловчиха. Помедлив всего секунду, он тоже вошел в озеро, и в несколько сильных гребков догнал девушку. Хохоча, они принялись брызгаться и резвиться, как дети.

– Кто они? – шепотом спросила Ангелина.

– Это мои друзья, мои земляки, – ответил Итан, с тоской глядя на купающуюся пару. – Они жили недалеко от меня, здесь, на берегу Зеркального Озера. Мы все жили здесь, пока не пришло «Не-имеющее-имени». И все исчезло.

В следующую секунду яркое солнце спряталось за тяжелыми черными тучами. Озеро заволновалось, волны стали яростнее и громче. Холодный порыв ветра стер, как изображение с песка, юношу и девушку. Ангелина успела только увидеть их изумленные и испуганные глаза, и вот в воде уже никого не было. Коричневые скалы помрачнели и нахмурились. От них веяло ледяным коварством, и они уже не сверкали, как прежде, а ненавидящим взором уставились на Итана и Ангелину, стоящих у воды.

– Так выглядит теперь мой мир, – произнес Итан. – Так он стал выглядеть в тот момент, когда Сонели отдала свою жизнь ради меня.

И перед глазами Ангелины стали проноситься живые картины прошлого: Сонели и Итан, цветок вечной молодости, идущие на верную смерть юноши, гонимые злом в оковы вечных мучений, тот самый замок, в который «Не-имеющее-имени» заманивало свои несчастные жертвы, и подвал, где горел вечным красным цветом огненный цветок, поглотивший душу Сонели… Жаром дышал в лицо Ангелины цветок, а языки яростного пламени были готовы вот-вот сожрать новую жертву. Но образ плачущей в огне девушки, храброй Сонели, сдерживал бушующее пламя, а хрустальные слезы бесконечной любви гасили невыносимый жар и позволяли смотреть на сердце зла без страха.

И что-то было не так. Ангелина смотрела в огонь и там, в раскаленной середине его видела бьющийся пульс своей жизни, словно и её душа когда-то стала частью цветка. Он притягивал к себе, тянул горячие пальцы к её лицу и она стала пятиться назад, чувствуя, что ещё несколько мгновений – и сопротивляться ему она не сможет, шагнет против своей воли в пламя, как когда-то Сонели… На секунду Ангелина встала на место Сонели и сквозь жар увидела её глазами Итана и себя саму, застывшую у входа в подземелье…

Ангелина вскрикнула и закрыла лицо руками. Тут же исчез жар и страх, и она снова оказалась на берегу озера, под теплыми лучами солнца.

– Прости, прости меня! – виновато сказал Итан. – Я не мог представить, что ты так близко примешь это к сердцу.

Ангелина даже не заметила, что тоже называет своего провожатого на «ты»:

– Мне показалось, что это я сама сгораю в огне, жертвуя собой ради тебя и остальных людей… Итан, почему все так страшно? Как ты и Сонели выдержали это?

– Мы проиграли злу, – ответил Итан. – Первый бой проиграли. И первые сто лет в зеркале я только и мог, что вспоминать произошедшее и содрогаться от ужаса. Но потом спасительная мысль вернула меня к жизни, если можно назвать жизнью мое существование в плену отражений. Я подумал – Сонели ведь где-то ждет меня, зовет. Я должен найти её… И только после этого душа моя стала учиться сопротивляться злу. «Не-имеющее-имени» сильно, но я верю, что смогу быть сильнее его. Ведь теперь мне помогают люди.

Ангелина села на горячий камень у воды и горестно подперла ладонью щеку.

– Я думала, что все это всего лишь красивая сказка, – проговорила она. – Когда я была маленькой, папа часто рассказывал мне волшебные истории. Я любила их слушать, но никогда до конца не верила, что такое могло быть на свете. Я думала, что наш мир – за пределами чудес и сказки.

– Сказки? – переспросил Итан. – Грустная сказка. И это для людей сказка, а для меня, Сонели и остальных – печальная реальность.

Ангелина посмотрела на него. Ей жутко хотелось расплакаться, но сдержала слезы и лишь тяжело вздохнула. Итан положил свою руку ей на плечо.

– Мне нужно найти Сонели и разбудить её душу, – сказал он. – Только тогда все беды закончатся. Ты поможешь мне?

Ангелина провела ладонью по его волосам, лбу, щекам…

– Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше, чтобы помочь тебе, – ответила она искренне. – Я обещаю.

Он благодарно улыбнулся в ответ. Она смотрела на его печальную улыбку, на пушистые ресницы, на темный завиток волос, упавший на лоб, и, подчиняясь внезапному порыву чувств, сказала немного хрипло:

– Итан…

– Что? – откликнулся он.

– Итан, я … Я… – не в состоянии найти слова, она вдруг резко встала. Он поднялся тоже. В его глазах мелькнуло удивление. – Я…

– Что? – напряженно спросил он. – Что?

Она пыталась понять, что именно хотела сказать, но ничего не получалось. В тщетной попытке продолжить свою мысль она повернулась к озеру.

Вода в самой середине озера вздыбилась стеклянным столбом. Ангелина сразу же забыла о сомнении, закравшемся в её душу, и сделала шаг назад.

– Боже мой, это что? – вымолвила она.

– Не может быть! – прошептал Итан и, схватив Ангелину за плечи, повернул её к себе. – Сегодня полнолуние?

– Не знаю… Кажется… – пролепетала она.

Итан тревожно взглянул на небо. Солнце стремительно скатывалось к горизонту, прячась за коричневыми утесами. Стеклянный столб замер, покачался на месте и с диким грохотом обрушился вниз, подняв бесчисленное количество брызг. На его месте осталось темное бесформенное пятно, и пятно, сверкнув красными горящими глазами, двинулось по направлению к людям.

Зашумел ветер.

– Что это? – снова спросила Ангелина, почти крича, чтобы перекрыть нарастающий вой неба.

– «Не-имеющее-имени»! – прогрохотали скалы.

– Игорь! Кристина! – закричал Итан, сбрасывая с плеч плащ и поднимая над головой невесть откуда взявшийся меч. – Скорее!…

Заслонив собой изумленную Ангелину, он помог ей забраться на дрожащее облако, и сказал прерывисто:

– Возвращайся! Здесь опасно для тебя!

– Я хочу помочь тебе! – крикнула она.

– Ты сможешь помочь мне там, в своем мире! А здесь – моя война!

Он подтолкнул облако и оно взмыло вверх. Ландшафты стали меняться. Озеро обмелело и испарилось, горы задрожали и осыпались горами желтого горячего песка, подняв тучи удушливой пыли. Прекрасная земля превращалась в безжизненную ночную пустыню, и на черном небе беспокойно горели глаза великих звезд…

Глава 3

… Скальдин и Кристина сидели на берегу задумчивого моря. Оранжевые облака медленно плыли над водой у самого горизонта, а красные лучи заходящего солнца окрашивали все вокруг в таинственные огненные цвета тепла. Пустынный пляж дремал, ворчливые чайки успокоились и прекратили носиться над волнами, визгливо переругиваясь из-за добычи, а влюбленные, прижавшись друг к другу, грелись у костра своей любви.

– Как хорошо, – вздохнула Кристина. – Тихо, спокойно, красиво. Словно мы в другом мире.

Скальдин не ответил. В молчанье моря слышалась ему угроза. В темнеющем небе нехотя зажигались звездочки, но они выглядели не так, как обычно. Они сигналили Скальдину о начале событий, а он старался отогнать от себя мысль о том, что сбился с лунного календаря и не знает, полнолуние сегодня или ещё нет. Кристина сама дала ему ответ:

– Жаль, что сегодня полнолуние. Мне бы хотелось до утра вот так сидеть на пустом пляже рядом с тобой, ни о чем не думая, ни о чем не беспокоясь…

– Полнолуние, – повторил Скальдин. Значит, предчувствие его опять не обмануло. Лунный календарь успел стать его собственным календарем земной жизни, и он подчинялся его течению, зная, что этим он оберегает свой мир от зла.

Кристина заворочалась.

– Нам пора, – сказала она. – Итан уже ждет нас.

Они покинули пляж. Малолитражка Скальдина одиноко белела на автомобильной стоянке. Надо было возвращаться домой пораньше, а они потеряли счет времени и припозднились. Ничего, подумал Скальдин, успеем к началу.

Он повернул ключ в замке зажигания. Потом ещё раз.

– В чем дело? – спросила Кристина.

– Не знаю, – удивленно ответил Скальдин. Машина была новая, проблем не доставляла. Что же случилось?

Он вышел из машины и открыл капот. Кристина поежилась на сиденье и достала из кармана зеркало. В нем она не увидела своего отражения

– Милый, – тревожно произнесла Кристина, глядя в зеркало. – Нам лучше бы поторопиться. Луна взошла.

– Ничего не понимаю, – последовал ответ. Кристина выскочила из машины. Скальдин стоял перед распахнутым капотом, и там, где должен был находиться двигатель, Кристина увидела оплавленные бесформенные части его, совершенно теперь испорченные.

– «Не-имеющее-имени» и сюда протянуло свои щупальца, – прорычал Скальдин, сжимая кулак. Сверкнув, тотчас же появился меч.

– До полуночи ещё далеко, – Кристина взглянула на часы. – Или мои часы стоят?

– Оно пытается уйти от честной битвы. И появилось раньше.

– Мы не успеем, – сказала Кристина, сглотнув твердый комок в горле.

Скальдин оглянулся по сторонам. Вокруг не было ни души, город и побережье будто вымерли в эту ночь.

Метрах в двадцати в стороне Скальдин разглядел нечто под зеленым бесформенным чехлом. Он решительно направился к нему, сорвал зеленую материю и удовлетворенно сказал:

– Вот нам и средство передвижения.

– Это чужой мотоцикл, Игорь…

– А мы его вернем, – уверенно сказал он. – Ещё до рассвета…

Взревел мощный двигатель. Машина рванула с места, оставив на асфальте черный след от новеньких шин. Кристина вцепилась в Скальдина и прижалась к нему лицом. Мимо проскочили желтые фонари, каменный мост с чугунными перилами, череда домов, горящих огнем неоновой рекламы, узкий темный переулок и вот – широкая арка, увитая зеленым полотном дикого винограда, и дверь подъезда… Кристина набрала комбинацию цифр на кодовом замке, дернула ручку. Скальдин закинул голову и посмотрел на освещенные окна квартиры художника – замысловатые тени прыгали по занавескам и раскачивали их, лампа мигала и бросала оранжево-красные блики во двор… Кристина дернула за ручку снова, опять набрала нужную комбинацию, но замок словно заклинило.

Она в сердцах пнула железку ногой и сморщилась. Скальдин отстранил её рукой, перехватил меч поудобнее, размахнулся и со всей силы рубанул по двери. Она громко застонала, заскрипела и с грохотом свалилась с петель. Перепрыгивая через несколько ступеней, люди побежали наверх, чувствуя запах гари и понимая, что битва уже началась в зазеркальном мире.

Они ворвались в квартиру, бросились в свою комнату и в ужасе застыли на мгновение: в огромном зеркале невозможно было ничего разглядеть из-за беснующейся песчаной бури, заслонившей собой и луну, и звезды и сказочную землю… Перепуганная Ангелина стояла перед зеркалом, уперевшись ладонями в стекло, и округленными глазами смотрела на бурю, поднявшую в воздух тонны песка.

Она обернулась, когда забежали Скальдин и Кристина, но ничего не сказала, а только беспомощно показала на зеркало.

Кристина твердо сказала:

– Отойди. Тебе не нужно на это смотреть.

– Он там совсем один! – прошептала Ангелина. – Он вытолкнул меня из зеркала!

– Он не один, – сказал Скальдин, сообразив, что Итан успел познакомиться с девушкой. – Мы с ним.

Едва он шагнул к зеркалу, как твердая поверхность его заструилась, помутнела и стала просто туманом. Скальдин исчез в зеркале, а следом за ним – Кристина.

… Буря приняла их в свои горячие объятья, залепила глаза и уши песком, захлестала по лицу и голым рукам ветром, закачала под ногами землю. Кристина протерла кулачком глаза и вынула из кармана зеркало. Подняв его над головой, она отвернула голову от ветра и возможно громко произнесла, кашляя от пыли и песка:

– Уймись, ветер Зазеркалья!… Ты в моей власти!

И тотчас из маленького зеркальца разлилось молочно-белое сияние, раздвинувшее песочные завихрения извивающимися струйками, потекло вниз и вверх, подчиняясь магии слова, и ветер стал утихать. Ещё пару минут он пытался сражаться с сиянием, но это оказалось ему не под силу и он отступил с позором, заметая свои следы. Нехотя улегся песок, образовав ребристые барханы, и ночную затихающую пустыню осветила проснувшаяся луна. Стало почти светло.

В десятке метров от себя Скальдин увидел фею в белом плаще, державшую над головой точно такое же зеркало, как и у Кристины. Из него тоже вырывалось сияние, гаснущее по мере того, как затихала буря.

– Я рад, что вы успели вовремя! – хрипло сказал Итан у них за спиной. – Ещё немного и нам бы пришлось туго. Сегодня все началось слишком рано.

– Зло крепнет, – ответила Фея, приближаясь. – С каждой новой битвой оно все ближе оказывается к реальному миру и оттуда черпает все новые силы.

– Мы выстоим, – отрезал Скальдин.

Черная пустыня безмолвствовала, таинственно сверкая миллиардами песчинок. Позади людей материализовывались фигуры маленьких человечков, загадочных животных, жар-птиц, водяных коней и единорогов. Сверху послышался шум крыльев и с неба спустились несколько сотен ломанов – крылатых гоблинов. Они шмыгали крючковатыми носами, чесали затылки и бормотали под нос старинные заклятья, которые, как они считали, могут защитить от зла. Старший ломан – Карибэт, – на кривых ногах подковылял к людям и дребезжащим старческим голосом сообщил:

– Ломаны готовы к бою. Сегодня с нами пришел Старец – у него большой опыт в наложении защитных чар. Он обещал помочь.

– Очень мило с его стороны, – ответила Фея. – Нам понадобится любая помощь – даже бормотания выжившего из ума старика.

– Не надо так, повелительница, – укоризненно проскрипел Карибэт. – Старец, конечно, сумасшедший, но очень хочет помочь нам. Одно это уже хорошо. Прежние поколения ломанов никогда бы не стали биться бок о бок с людьми.

Затрепетали звонкие крылышки эльфов, спешащих доложить о полной боевой готовности.

Единороги гордо вскинули белые головы, украшенные витыми рогами, и нетерпеливо забили копытами, торопя своих седоков. Но те выжидали, стоя на вершине бархана и вглядываясь в сверкающую черноту. Вскоре на горизонте появилось движение. Напрягая зрение, люди пытались угадать, что же на этот раз приготовило им «Не-имеющее-имени», в образе кого оно явится сегодня и кого приведет за собой в качестве армии.

Первой увидела фея:

– Идут! Скорпион!

Спустя несколько минут и все остальные смогли увидеть армию зла. Впереди, потрясая своими размерами и устрашающим видом, двигался черный скорпион – зловещий, великий, непобедимый король пустынь, и его трепещущее жало на конце хвоста было наклонено в сторону людей. Свет луны отражался на его хитиновой броне и освещал дорогу. В жуткой тишине долетало до слуха поскрипывание длинных членистых ног и змеиное шипение. Свиту короля пустынь составляли странные существа, двигающиеся короткими перебежками, старающиеся поближе быть к песку и слиться ним. Человеческие тела их покрывала густая черная шерсть, а вместо глаз горели злобные красные дьявольские огоньки.

– Оборотни! – опознал их Итан. – И это только первые разведчики.

Волосатые существа неслышно бежали по песку, не нарушая ночное безмолвие, и заполнили весь горизонт до самых границ запредельного мира.

– Сколько же их! – проговорил Скальдин. – Сейчас нам бы здорово пригодились серебряные пули и осиновые колья.

– Серебряных пуль у нас нет, и кольев тоже. Но зато можно использовать серебряные наконечники для стрел, – сказала фея и громко приказала: – Старший гном, явись!

– Моя повелительница! – маленький человечек появился из темноты и приклонил голову, стащив с неё зеленый колпачок.

– Нам нужно серебро, мастер, – сказала фея.

– Моя королева обратилась не по адресу, – последовал спокойный ответ. – Мы, гномы, добываем только самоцветы – драгоценные камни, и золото. Серебро – металл дешевый и для нас интереса не представляет.

– Кто же владеет серебряными залежами?

– Ни эльфы, ни ванессы не помогут тебе, моя повелительница. Нам нужно озеро серебра, а такое количество добыть под силу только одному существу.

– Кому же?

– Аланто, моя королева, – гном снова преклонил голову, шагнул назад и исчез в темноте.

Фея нахмурилась и поглядела на приближающиеся полки зла. Скальдин увидел открытое сомнение и замешательство на её лице, а потому наклонился к уху Итана и спросил осторожно:

– Кто это – Аланто?

– Это царица теней, миражей и кошмаров, – ответила вместо Итана фея.

– Какая связь у неё с серебром?

– Разве ты не знаешь? – сердито зашептала Кристина. – Залежи серебра охраняют миражи. Кому, как не Аланто, лучше всего знать о них?

– Но есть одно препятствие, – сказал Итан, однако фея уже манила к себе Карибэт. Тот торопливо подошел и вопросительно посмотрел на свою повелительницу.

– Карибэт, нам нужна Аланто, – громко произнесла фея и по толпе ломанов пронесся тихий шепот ужаса. Они все дружно попятились, едва услышали имя жуткой богини.

– Аланто, моя королева? – испуганно переспросил Карибэт.

– Ты слышал, что я сказала.

– Нет, моя королева. Ты можешь просить меня убить самого себя на твоих глазах, но не проси звать Аланто!

– Она слышит тебя, Карибэт! Только тебя! – Фея присела и ухватила ломана за воротник курточки. Его крылья жалобно затрепетали и бессильно опустились. – Нам нужно её серебро! Позови её!

– О, моя королева! – взмолился ломан и позади него его воины заскулили. – Мы можем придумать что-нибудь другое! Ты знаешь цену, которую Аланто требует за свои услуги!

– И я заплачу её!

Итан покачал головой. Фея покосилась на него и твердо повторила:

– Зови Аланто!

– О, моя королева, – причитал Карибэт, всхлипывая. Но, не смея ослушаться, он собрал вокруг себя своих воинов и они принялись нараспев читать заклинания, раскачиваясь и трясясь от дикого страха.

Фея обреченно смотрела на них.

– Аланто – могущественная богиня, – сказал Итан. – Один только её взгляд превращает любого человек в тень и в этой тени концентрируется все самое низменное, коварное, беспощадное, что только может существовать под солнцем. У неё огромная армия, но Аланто все равно – будет ли властвовать зло, или добро. Она не подчиняется ни одному началу Вселенной – она представляет иную ветвь магического мира, объяснить которую не дано никому.

– А что же цена?

– Сила. Магическая сила. Чтобы повелевать своей армией, Аланто всегда нужна чужая сила и она получает её в обмен на свою помощь.

Он хотел ещё что-то рассказать, но в это время пески бархана зашевелились и растеклись ручейками воды по склонам. Из горячего плена выходила Аланто – юная прекрасная девушка, полностью обнаженная, наготу её скрывали лишь длинные густые вьющиеся волосы, опускающиеся до самой земли. Бледное лицо с вечной печатью скорби, огромные глаза прикрыты пушистыми черными ресницами, алые пухлые губы слегка приоткрыты, и во всем облике – полное смирение, покорность судьбе и одновременно пугающая уверенность в своей бесконечной власти над земной суетой… Она выходила из песка, как из воды, постепенно, медленно, никуда не спеша – ведь у неё впереди была целая вечность…

Аланто изящно стряхнула с колен прилипшие песчинки и остановилась перед феей, не открывая глаз.

– Ты звала меня, прекрасная королева? – певучим глубоким голосом спросила она. – Зачем понадобилась я тебе?

– Нам нужно твое серебро, чтобы одолеть армию «Не-имеющего-имени».

– Неужели столь сильная чародейка, как ты, не может раздобыть серебро где-то ещё? – так же певуче вопрошала Аланто.

– За считанные минуты – не могу, – резко ответила фея.

– Я дам тебе то, что нужно. Много серебра для твоих стрел и молний. Но ты знаешь, какова моя цена?

– Ты получишь то, что хочешь! – твердо сказала фея. – Слово волшебницы.

– Нет! – вскрикнула Кристина испуганно. – Если она заберет твою силу, нам одним не справиться!

– Она права! – кивнул Итан.

Фея повернулась к Итану и положила ему руку на плечо.

– Если раньше речь шла только о тебе и моей сестре Сонели, то теперь под угрозой несколько миров, – терпеливо пояснила она. – Чтобы окончательно победить зло, нам нужна Сонели и ты. Если сегодня победит «Не-имеющее-имени», всем нам конец. Через несколько дней ты сможешь покинуть зеркальный плен и найти свою любовь. Вместе с ней придет спасение. Что стоит моя сила, если я не могу взмахом руки изменить все, что сейчас происходит?

– Это слишком дорогая цена, – покачал головой Итан.

– Это разумная цена, – ласково возразила Аланто. – Я могу начинать?

Ломаны жались друг к другу и совершенно не походили на тех грозных гоблинов, что спустились с небес, шурша крыльями. Эльфы подобрали коротенькие плащи и обняли ванесс, успокаивая их. Фея кивнула – начинай.

Аланто отошла на три шага от людей и села на песок. Воздев руки к небу, она быстро зашевелила губами, читая магические заговоры, и пустыня у ног её начала меняться. Желтый песок побледнел и покрылся инеем, засеребрился и засверкал. В одно неуловимое мгновение иней расплавился под лунными лучами и растекся зеркальным озерком, устремились бурными ручьями к поверхности земли все залежи серебра, подчиняясь воле богини теней и кошмаров, напитали озеро и оно превратилось в неиссякаемый источник драгоценного металла.

Аланто молча указала на него рукой – берите. Скальдин первым обмакнул свой алмазный меч в серебро, стряхнул лишние капельки и залюбовался отражением луны на острие оружия. Итан последовал его примеру, а потом уже и остальные поспешили сделать то же самое, с опаской косясь на Аланто, не открывающей свои глаза. Наконечники стрел, пропитанные серебром, стали надежным средством против наступающих оборотней.

Итан рывком вскочил на единорога, намотав на руку белоснежную гриву вместо поводьев, и его друзья тотчас же присоединились к нему.

Черный скорпион остановился, помахивая ядовитым шипом. Армия оборотней припала к пескам и можно было разглядеть отточенные клыки в их оскаленных пастях. Слюна капала с них и с шипением поглощалась пустыней, горели красные глаза и все замерло в мире в ожидании первого сигнала к бою.

Итан поглядел на луну, бросил короткий взгляд за спину, где в строгом боевом порядке выстроились части маленького народца и чародеев, поднял меч и резко опустил его…

Битва началась. Бросились в атаку косматые оборотни, вцепились черными когтями в тела первых своих жертв, но с высот барханов взметнулись тучи стрел и вонзились в бессмертные сердца чудовищ. Они завыли, брызгая слюной, заверещали, обнажая клыкастые пасти, рванули беспощадные стрелы и упали, рассыпавшиеся в прах… На их место встали новые оборотни, скрестились мечи людей и молнии чародеев, заскрежетали короткие ножи гоблинов и взмыли в небо смертоносные дротики гномов. На безмолвную пустыню обрушился хаос звуков и поглотил вековое спокойствие, щедро орошались пески первой кровью и первым пеплом, и среди массового движения, рева войны своим спокойствием выделялась только одна Аланто, сидящая на вершине бархана. Ей было все равно, что происходит возле неё – власть богини распространялась на все миры, где только мог существовать страх, и при любом исходе битвы она оставалась хозяйкой теней и миражей. Она просто не давала серебру застыть, поддерживая его в теплом состоянии, а сама битва интереса для неё не представляла никакого.

Ещё кое-кто наблюдал за битвой со стороны. Ангелина, приникнув лицом к зеркалу в своей комнате, стала свидетельницей чудовищной резни. Вздрагивая, она закрывала глаза всякий раз, когда Итан разрубал на части очередного оборотня, но не могла ничем помочь ему. Кроме того, со стороны ей было прекрасно видно, как быстро редеют стройные ряды маленького народца и как яростно наседают на армию света страшные полулюди-полуволки. Она видела, как доблестно сражается Скальдин, восседая на единороге, и как отбивается от воинов Кристина, сжигая их лучом света из маленького зеркала у неё в руке… Она видела, как фея Зеркального озера обрушивает на Черного скорпиона мощные камнепады, и как легко он отмахивается от них своим жалом. Яд брызгал из него фонтаном и каждый, кого касались капли, мгновенно застывал на месте в виде каменного изваяния, а потом чей-нибудь неосторожный удар разбивал изваяние и оно рассыпалось на миллионы осколков…

Скальдин расчищал себе дорогу к скорпиону. Он видел, что яд делает с армией, а потому целью его стало уничтожить главу оборотней. Он нещадно отрубал головы волкам, новые воины с удвоенной силой бросались на него и видел он перед самыми глазами клацающие пасти…

Оказавшись вплотную к скорпиону, он со всего маху обрушил на него свой алмазный меч, и в толстой броне появилась прореха. Но это только ухудшило положение вещей: из трещины хлынул поток злобных летучих мышей, и сразу добрый десяток их вцепился Скальдину в волосы… Вскрикнула Кристина, укушенная маленьким летающим вампиром, однако развернула луч зеркала и принялась полосовать орду мышей, сжигая их на лету.

На помощь Скальдину спешил Итан, поднявший над головой меч…

Ангелина в ужасе зажала себе рот, чтобы не закричать: Черный скорпион развернул жало и нацелил его на бойцов, готовясь превратить их в статуи… Случайная мысль вдруг мелькнула у Ангелины в голове: зеркало!

Она бросилась к своей кровати и стремительно выкатила из-под неё выдвижной ящик. Лихорадочно вышвыривая из него какие-то старые вещи, лоскутки, куски картона и пыльных кукол, она подцепила из глубины овальное зеркало, величиной с большую тарелку, извлекла его на свет и быстро протерла куском материи…

Вернувшись к зеркалу, она крикнула: пропусти, и смело шагнула за податливую занавесь безвременья. Пустыня окружила её пылью и запахом крови, но она уже бежала по сыпучему боку бархана, падала, снова поднималась и карабкалась, держа зеркало и не выпуская его из рук… Достигнув вершины, она повернула зеркало так, чтобы гладкая поверхность его была направлена на скорпиона…

Итан боковым зрением увидел, что в его мире неожиданно появился новый герой. Отбиваясь сразу от пятерых волков и не понимая, что собирается делать девушка, он, однако, успел крикнуть Кристине:

– Помоги Ангелине!

Кристина не медлила. Обернувшись и разглядев тоненькую фигурку девушки, она ударила пятками в бока единорога и единым духом взлетела на бархан. Соскочив на песок, она принялась размахивать зажатым в руке зеркальцем так, что свет его обрисовал вокруг четкую границу и оборотни, натолкнувшись на неё, уже не могли причинить вреда обеим воительницам. Ангелина, закусив губы так, что они стали мертвенно бледными, подперла зеркало руками и во все горло завопила:

– Посмотри сюда, Не-имеющее-имени!

Черный скорпион шевельнул жалом и развернулся. Прямо в его голову ударил отраженный свет луны, ослепил, но его глаза успели-таки увидеть свое собственное отражение в зеркале… Скорпион отшатнулся, а мечи Итана и Скальдина разрубили воздух. Скорпион застонал, отступая, и фея, разгадав замысел Ангелины, щелчком пальцев увеличила зеркало до невероятных размеров, и в нем отразилась вся армия зла… Дикий визг сотряс землю и небо! Плюясь кровью, бросились оборотни врассыпную, спасаясь от своих отражений, но поздно: все они, увидевшие себя в зеркале, отступали, гонимые безумным страхом, и Черный скорпион, огрызаясь, уходил прочь чересчур торопливо, бросая на поле битвы остатки своей грозной армии.

Вслед им радостно вопили и улюлюкали гномы и эльфы, швырявшие в спины серебряные стрелы. Армия тьмы уходила в ночь с позором. Карибэт бросил им вслед пригоршню песка и презрительно сплюнул. Скальдин вытер пот с разгоряченного лица и бросил меч. Едва тот покинул его руку, как сразу же исчез. До следующей битвы.

Итан облегченно перевел дыхание. Фея уменьшила зеркало Ангелины до первоначальных размеров, чтобы его можно было нести без усилий, и все вместе люди поднялись на бархан.

Ангелина сияла. Её румяные щеки и прерывистое дыхание говорили о невероятном волнении, которое она испытала во время поединка, глаза горели боевым огнем, а на губах блуждала легкая детская полуулыбка. Вцепившись в зеркало, она смотрела вслед убегающим войскам тьмы .

– Как ты догадалась? – спросил восхищенно Итан, обнимая её.

– Я просто вдруг вспомнила наш разговор с Игорем, – радостно ответила она, с трудом сдерживая тяжелое дыхание. – Помните, я говорила, что по восточной философии зеркало считается оберегом против зла? Зло видит свое страшное отражение, пугается и спешит уйти. Я решила испытать это на деле. И получилось!

– Все же это было очень рискованно, девочка, – строго сказала Фея. – Ты могла пострадать.

– Если вы все боретесь с «Не-имеющим-имени», значит и я тоже должна.

– В этот раз сработало, – сварливо пробормотал Карибэт. – Но в следующий раз «Не-имеющее-имени» может принять такой облик, которому глаза будут не нужны.

– Например? – сразу же спросила Кристина.

– Например, огромный многотонный раскаленный утюг, который просто размажет всех по доске, – предложил Старец. Он во время битвы сидел возле разлившегося серебряного озера и шептал магические слова, даже не стараясь поверить в их силу. Впрочем, его никто не посмел бы осуждать или уличать в трусости – Старцу давно перевалило за десять тысяч лет, и ему прощали некоторую умственную слабость. Но после этих слов всем стало очень неуютно, и сотни глаз настороженно посмотрели в сторону исчезающих оборотней.

– Это было бы слишком грубо, – неуверенно заявил Карибэт и передернул плечами.

Некоторое время все молчали.

– Битва выиграна, Фея, – сказала ласково Аланто за спиной людей. – Теперь я хочу получить свое.

– Разумеется, – ответила Фея и шагнула к ней.

– Я сама выберу того, кто мне нужен, – остановила её Аланто и двинулась вдоль строя.

– Подожди, царица теней! – попыталась остановить её Фея. – Это ошибка!

Но, прежде чем кто-нибудь успел что-либо ещё сказать или сделать, Аланто остановилась перед Ангелиной, все ещё продолжающей улыбаться по-детски наивно, коснулась её плеча белоснежной рукой и открыла глаза.

– Нет! – вскрикнул Итан в ужасе…

Ангелина зачарованно вгляделась в большие янтарные глаза Аланто, увидела в них свое отражение и странные переплетения загадочных теней, пульсирующие разноцветные нити миражей, охраняющих серебро глубоко в недрах мира, и кого-то ещё – невыносимо страдающего в сетях кошмарных видений. Ангелина мысленно протянула этому кому-то руку и сразу почувствовала, как её затягивает в янтарные моря загадочных измерений. Её тащило вглубь сна, но она не испугалась. Вообразив себя птицей, она легко взмыла из пропасти, пролетела над желтым морем и опустилась на берег… Тот, кому она протянула руку, стоял за её спиной – спасенный и благодарный. Ангелина счастливо рассмеялась и обернулась…

…Бросившись к Аланто, Итан натолкнулся на невидимую преграду, и она оттолкнула его, как упругая сетка. Опрокинувшись на спину, он едва слышно промолвил:

– Нет! Ангелина…

И в следующий момент Аланто отпрянула от девушки, отдернула руку и, дрожа, закуталась в роскошные длинные волосы. Глаза её закрылись, мертвенно-бледные губы что-то прошептали, и на глазах изумленных людей и маленького народца Аланто исчезла. Спустя секунду исчезло и серебряное озерцо.

– Ангелина! – Итан порывисто схватил её за плечи. – С тобой все в порядке?

– Конечно! – ответила она, улыбаясь. – А в чем дело?

– Аланто впервые со дня создания мира ушла без награды, – ошеломленно сказал Карибэт. – Она отказалась от платы. Почему?

– Что она тебе сказала, девочка? – обратилась Фея к Ангелине.

– Я не совсем точно разобрала. Кажется – «тебе пора вернуться».

– Что? – переспросила Кристина. – Совсем непонятно.

Откуда-то сверху раздался гулкий бой часов. Пробило четыре раза.

– Нам пора, – сказал Скальдин. – Все устали. Предстоит тяжелый день.

– Надо торопиться, Игорь, – сказала Фея. – Вы должны успеть закончить фильм.

– За несколько дней – это просто немыслимо, – покачал он головой. – Мы работаем, но все же картина – это картина.

– Я растяну для вас время настолько, насколько нужно, – ответила Фея. – Но не до бесконечности. Итану пора покинуть зеркальный плен.

– Мы справимся.

– Не сомневаюсь.

Они расстались посреди светлеющей пустыни. Помахав на прощание, люди вернулись в свой мир, а маленький народец отправился по домам, чтобы отоспаться и набраться сил для новых сражений.

Ангелина что-то мурлыкала себе под нос, пряча зеркало под кровать. Учуяв запах гари, она кинулась со всех ног на кухню, вытащила остатки запеканки и горько сказала:

– Наш роскошный ужин сгорел.

– Не беда, – махнул рукой Скальдин. – Я просто с ног валюсь. Приму ванну и немного посплю.

– Хорошо что папы не было дома, – заговорщицким тоном сообщила Ангелина Кристине, едва Скальдин удалился. – Он бы с ума сошел, бедный.

Она опять запела веселую песенку, вываливая горелую массу в ведро.

– Ах, как прекрасно любить! – разобрала слова Кристина. – Как прекрасен мир, когда любишь!

Ангелина закружилась в танце с воображаемым партнером. Кристина напряглась. Ей было до боли знакомо такое умиротворенное выражение лица и отрешенный взгляд в сочетании с нерифмованными строчками песни… И она сама не так давно кружилась вот так же, чувствуя вырастающие за спиной крылья и невесомость во всем теле…

Резко прервав кружение Ангелины, Кристина схватила её за запястья и строго спросила:

– Милая моя, ты влюбилась?

– Ах, как прекрасен мир, когда любишь, – мурлыкала Ангелина.

– Только не говори мне, что влюбилась в Итана!

– А почему бы и нет? Что в этом плохого? – рассмеялась она.

– Да потому что любит он только Сонели и только ради неё он терпит весь этот кошмар в зеркале, – Кристина умоляюще заломила брови. – Опомнись! Ты не можешь претендовать на него!

Ангелина перестала петь и стала совершенно серьезной.

– Я не претендую, – ответила она. – Я просто хочу сделать все для того, чтобы он мог найти свою единственную любовь и спасти свой мир и наш мир от гибели. Я не сделаю ничего, что причинит ему боль.

– Но ты уже это сделала! – всплеснула руками Кристина. – Ты будешь страдать, глупая!

– Если это спасет его и Сонели, то – пожалуйста. Я пойду на любые муки.

Она с грохотом захлопнула духовку, распахнула окно, чтобы проветрить кухню, и убежала, сдерживая слезы.

– Она погубит себя, – сказала Кристина.

– Она поймет, что Итан не сможет остаться с ней, – проговорила Фея, отразившись в зеркальном кругу кухонного шкафчика.

– Понять – это одно, а принять – это другое, – возразила Кристина.

– Она справится. Она сильная. Даже царица Аланто не смогла одолеть её.

– Это странно, верно?

– Более чем. Спокойных снов, – Фея исчезла, оставив Кристину одну.

А в спальне отца на кровати лежала Ангелина и во весь голос рыдала, уткнувшись лицом в подушку. Сотрясаясь всем телом, она даже не пыталась сдерживать слезы. Из зеркала трюмо, полускрытый темнотой и отблесками заходящей луны, с выражением немыслимого страдания на лице, смотрел на неё печальный Итан…

Глава 4

Утром, когда все встретились за завтраком, происшествия прошедшей ночи могли бы показаться порождением сумеречной фантазии подсознания, извлекающего из нашей памяти разноцветные осколки жизненных впечатлений и творящего из них причудливую и сказочную мозаику наших сновидений. Показались бы, но сны у каждого свои, а сидящие сегодня за одним столом Кристина, Скальдин и Ангелина точно знали, ЧТО с некоторого момента объединило их судьбы и их воспоминания.

– Можно мне пойти с тобой? – тихо спросила Кристина.

– Да, – ответил Скальдин, хотя и не был уверен, что это удобно.

– Я тоже пойду с вами, – вдруг отозвалась Ангелина, – мне папа дал задание кое-что пофотографировать.

– Вот и замечательно, – сразу оживился Игорь Алексеевич, словно это решало его проблему. – Чем больше мы успеем сделать за оставшееся время, тем больше шансов у нас добиться успеха.

* * *

Кристина впервые видела, как снимается кино. Нужно сказать, что увиденное сначала её порядком разочаровало. Её представления о том, как это происходит, слишком мало совпадали с действительностью. Но, тем не менее, ей было жутко интересно. С поистине детским восторгом следила она за тем, как накладывается грим, как подбираются и подгоняются костюмы для каждой сцены отдельно, как ассистенты заполняют пространство студии дымом и как руководят массовкой. Даже щелканье хлопушки перед дублями вызывало у неё довольную улыбку. В актерах видела она возрождение давней истории и украдкой всхлипнула, когда актер, исполняющий роль Итана, тщетно взывал к своей Сонели, сгорающей в огне. Режиссерскую работу Кристина была готова назвать просто гениальной – настолько реалистично и искренне играли люди, словно сами когда-то пережили безумное чувство обретения любви и её потерю.

Кристина стояла за спинами помощников и гримеров, страстно желая поучаствовать хотя бы в одной сцене, пусть даже в роли кустика или деревца. И счастливая возможность ей неожиданно представилась. Увидев взволнованную Кристину – с приоткрытыми влажными губами, с горящим взором и руками, стиснутыми у груди, один из ассистентов предложил вставить её образ в картину заднего фона, как одну из душ, порабощенную злом.

Её повели в гримерную, растрепали волосы, напудрили и одели в легкий тонкий сарафан, поставили перед объективами фотоаппаратов и долго щелкали, заставляя двигаться, улыбаться, хмуриться, сердиться и страдать. Потом с помощью компьютера планировалось лучшие снимки наложить на фон, но даже ещё не видя результата проведенной работы, Скальдин с восхищением сообщил ей на ушко, что она – самая красивая и самая талантливая из всех актрис, занятых в фильме.

А ещё Кристина взяла на себя ответственное дело. Полагаясь на собственную интуицию и волшебное зеркальце, она смешивалась с толпой поклонниц и поклонников актеров и самого Скальдина, каждый день приходивших к съемочным павильонам, чтобы лицезреть своих кумиров, и пыталась определить, может ли среди этих людей быть человек, хранящий в себе душу Сонели. Книга Игоря Алексеевича имела грандиозный успех, так что продолжала теплиться надежда – вдруг та, которую искал тысячи лет Итан, живет здесь, в этом городке и, движимая неведомым чувством тоже приходит к павильонам, в шумную толпу поклонников. Однако и зеркало, и интуиция хранили молчание. Сонели была невидимой и неслышимой.

Уходить со съемочной площадки не было никакого желания.

А когда помощник режиссера сказал, что, скорее всего, к концу недели они заканчивают здесь работу и отправляются в Москву, она почувствовала, что на душе стало тяжело и серо.

Фея обещание свое сдержала. День был удлинен настолько, что съемочная группа успела выполнить колоссальный объем работы, чего, собственно и не планировалось. Работая в таком темпе, фильм можно было закончить в рекордные сроки, тем более что все двигалось без сучка, без задоринки.

Но покидать чудесный город у моря все равно не хотелось до слез.

Своими мыслями она поделилась с Ангелиной, когда вечером они вместе готовили ужин.

– А вам с Игорем вполне можно было бы здесь еще погостить, разве у вас есть дела, которые не подождут еще хотя бы недельку? – В голосе девушки что-то дрогнуло, словно это предложение значило для нее значительно больше, чем это могло бы показаться на первый взгляд.

– Но мы и так вас стесняем, – неуверенно возразила Кристина.

– Вы же знаете, что не должны сейчас бросать нас… – неожиданно вырвалось у Ангелины.

Женщины посмотрели друг другу в глаза. Они не сказали больше ни слова, но с этого момента уже знали, что до решающего дня осталось меньше недели. Они должны быть в тот день вместе. Это тоже не вызывало не малейшего сомнения.

Несмотря на то, что работы хватало всем и на отдых времени почти не оставалось, по ночам Ангелина часто не могла сразу заснуть и все смотрела, смотрела в зеркало, словно пытаясь в нем утопить свою тоску и боль. Она прекрасно понимала, что непонятный и внезапно вторгшийся в её жизнь Итан, в сущности, ей принадлежать не может, как она не может принадлежать ему. Их разделяли не просто века и расстояния – их разделяли звездные миры, в которых существовало другое понимание жизни, времени, судьбы и любви. Итан боролся за Сонели, Ангелина боролась за Итана, но кто станет бороться за неё саму, если она так неразумно поступила, отдав свое сердце человеку из Зазеркалья!…

Дни в работе, ночи в бессоннице. И щемящее чувство боли от пролетающего мимо счастья, до которого даже невозможно дотронуться…

Ангелина проснулась от какого-то звука, или скорее от ощущения тревоги, которое было спровоцировано этим звуком. Она прислушалась, но ничего больше не услышала. Окно было открыто, и яркий свет убывающей луны, отсчитывающей время до рокового часа, хорошо освещал комнату. До рассвета было далеко, но сон не возвращался. Чувство тревоги возрастало.

Ангелина встала и подошла к окну. Небо было безоблачным и звездным.

Нет, оттуда веяло только легкой ночной прохладой, привычными запахами моря и цветов. Там было все знакомо и спокойно.

И тут она опять услышала странный звук, словно легкий всплеск. Это было где-то в комнате. Она, не задумываясь, повернулась в сторону зеркала и замерла от этой так давно ожидаемой неожиданности. Посреди ее комнаты совсем близко стоял Итан. Ей показалось, что она слышит, как бьется его сердце, или точнее, как бьются их сердца. Ей бы только протянуть руку и коснуться его лица…

И все-таки он оставался в плену зеркала. Ещё несколько дней должен был он смотреть на земной мир через тонкую преграду волшебного стекла.

Он молча смотрел на неё, совсем не моргая, напряженно, как на предмет невыразимых мучений. Огромные глаза немного светились из-за скрытых слез – казалось, скажи Ангелина хоть одно ничего не значащее слово, и польются они горячим искрящимся потоком.

Ангелина села в постели и бессильно опустила руки. Она старалась не смотреть на Итана, потому что знала – стоит ей взглянуть на него и никакие зеркала и колдовские чары не удержат её в этом мире, где она не могла так долго найти настоящую любовь, и она бросится к Итану, голыми руками ломая осколки стекла, чтобы только коснуться его…

Она закрыла лицо ладонями и тихонько застонала, кусая губы. Итан вздохнул печально.

– Ведь с первой минуты мы были обречены, – сказал он, опуская голову.

– Да, – ответила Ангелина, не отнимая ладоней от лица. – Я думала, что у меня будет все по-настоящему. Я считала, что принц на белом коне – не для меня, что я все-таки больше реалистка, чем мечтатель. И ошиблась.

Он не нашелся, что сказать.

– Знаешь, съемки здесь окончены, – почему-то сообщила она, как будто он не мог знать этого сам. – Материал уже отправили в Москву. Это значит, в этом году фильм выйдет на экраны.

– Я бы должен радоваться, но не могу, – ответил Итан. – Может, мне стало все равно? Мне кажется, что сейчас я не могу вспомнить, как выглядит Сонели. С недавних пор я начал забывать обо всем, что нас связывало с ней … Я покину зеркальный плен только на три дня. Разве успею я сделать все, что должен?…

Внезапно Ангелина разозлилась. Она резко откинула одеяло, прыжком соскочила с кровати и, сверкая суженными от ярости глазами, подбежала к зеркалу. Итан изумленно вскинул брови.

– Никогда не смей говорить, что не успеешь найти ее! – прошипела она, стукнув кулаком по стеклу. – Никогда не смей говорить, что твои усилия пропадают даром!… Никогда не говори этих страшных вещей!… Я лучше умру, чем позволю тебе ещё сто лет прожить в зеркале… Я из-под земли выкопаю Сонели и верну тебе её! Слышишь!?

Последние слова она выкрикнула, прильнув лицом к зеркалу. Итан сжал губы.

– Ты сейчас так похожа на неё, – вдруг сказал он, отступая на шаг и разглядывая Ангелину. – У тебя её глаза и её голос! Неужели…

– Хватит! – застонала она, сползая на пол и сотрясаясь в рыданиях. – Хватит… О, боже, я и так сгораю от боли… Не надо, Итан!… У меня не хватит сил сопротивляться воле зла, если ты будешь так мучить меня своим присутствием… Уходи, пожалуйста…

– И у меня не хватит сил, – тихо сказал он. Ангелина подняла заплаканное лицо. Они оба прижали ладони к стеклу и мертвое зеркало согрелось в их руках. – Что бы ни случилось потом, обещаю – тебя я не забуду.

– Я буду до последней минуты с тобой, – ответила она, растирая по красным щекам слезы. – Я верну тебе Сонели!

Они просидели рядом – он с одной стороны зеркала, она с другой, – до самого утра. Больше им ничего не пришлось сказать, потому что говорить не хотелось.

Едва взошло солнце, Итан исчез. Ангелина, чувствуя себя полностью разбитой и абсолютно несчастной, поспешила покинуть дом, пока все обитатели профессорской квартиры не проснулись. Ангелина понимала, что в сложившейся ситуации никто не сможет дать ей дельного совета, никто не сможет по-настоящему помочь ей, и даже спокойная и умная Кристина, в которой нашла она понимание и сочувствие, вряд ли могла подсказать, как заставить сердце разлюбить. Да, она призывала Итана не сдаваться, но разве сейчас она сама не была готова бросить все и отдать свою судьбу на волю волн?

Море – вот кто был лучшим другом. Оно всегда старалось утешить и приободрить, оно было терпеливым и очень добрым, оно выслушивало все жалобы и горестные вздохи… Кто мог быть сейчас хорошим собеседником? Море. Оно столько всего повидало на своем веку, что Ангелина, глядя на быстро бегущие волны и белые барашки, взбивающиеся на мелководье, осознала, как, в сущности, незначительно и мелко её горе. Ведь в море гибли целые корабли и острова, а маленькая слезинка Ангелины растворилась в соленых волнах и успокоила взволнованную душу.

Все утрясется, говорило море, шурша песком. Все пройдет, и горе забудется. Наступят дни солнечного тепла, и будет жарко. Тучи на небе канут в Лету и никто не вспомнит про них, купаясь в мягких волнах и горячих лучах… И твоя печаль уйдет. Однажды ты проснешься и поймешь, что все мечты стоят у порога и надо открыть им дверь. Сейчас все кажется безнадежным и тоскливым, но имей терпение – и судьба непременно вознаградит тебя… Плачь – и станет легче. Горюй – и придет надежда. Жди – и случится чудо…

Она бродила по берегу моря целый день. Забыв о том, что в доме непременно начнут волноваться из-за долгого её отсутствия, Ангелина, тем не менее, назад не торопилась. Разувшись, она медленно шагала по пляжу, оставляя ровную цепочку следов, заходила по щиколотки в воду, позволяя волнам ласкать ноги, а потом отправилась на пирс, села на скамейку и просидела почти до заката. Странное дело, но она совсем не чувствовала голода и жажды – погрузившись в горестные мысли, она потеряла ощущение времени. На пирс приходила шумная толпа отдыхающих, они фотографировали море и небо, пирс и Ангелину, задумчиво смотревшую за горизонт, но она их даже не заметила. Топали по доскам любопытные чайки и пытались заглянуть ей в лицо, в надежде выпросить хлебных корочек или иного лакомства – она их не видела.

Ангелина все думала и думала. В сотый раз прокручивала она в голове всю случившуюся с ней историю и не понимала, в какой момент дало слабину её сердце. В сказки она почти что верила, но разве могла представить себе, что влюбится так горячо в чуть ли не сказочного героя?!

Я помогу ему вернуть Сонели, думала она, но потом наступит минута и мне придется уйти, чтобы им не мешать. Смогу ли я просто отвернуться и навсегда забыть произошедшее?… Зачем все это? Какой в этом смысл?…

Солнце коснулось края горизонта. Подул с моря вечерний ветер, и Ангелина зябко передернула плечами, с удивлением отмечая, что день, оказывается, тихонько сгорал в небе. Она с сожалением поднялась со скамьи, собираясь возвращаться.

Пляж был пуст, только кричали неугомонные чайки.

Две высокие волны поднялись у края неба и побежали к пирсу. Ангелина удивленно смотрела на них – такого она ещё не видела, чтобы две волны, словно привязанные друг к другу, так быстро приближались к берегу. Заинтересовавшись, она подошла к самому краю пирса.

Волны в человеческий рост со звоном накатили на пирс и разбились о сваи, забрызгав не успевшую отскочить Ангелину. Она сердито принялась стряхивать с себя воду.

Водяная пыль осыпалась, и море успокоилось.

– Все не так уж печально, – сказал кто-то позади Ангелины. Она вздрогнула, обернулась и остолбенела.

На скамье, свесив широкий мощный хвост, весь в рыбьих серебряных чешуйках, сидела русалка. Длинные зеленые волосы скрывали наготу мокрого тела, по гладкой коже стекали капельки воды и сразу же высыхали на ветру. Русалка была в солидных годах, но возраст угадывался исключительно по мудрому взгляду да нескольким тонким, едва намеченным морщинкам возле глаз и губ.

– Вы так думаете? – ошеломленно спросила Ангелина. Одно дело видеть сказочных существ в Зазеркальном мире, во время битвы с «Не-имеющим-имени», когда все казалось только сном, а другое – столкнуться в своей реальности нос к носу с настоящей русалкой, спокойно восседающей на пирсе.

– На самом деле – не думаю, – русалка пошевелила хвостом, глядя на переливы роскошных блесток. – По-моему, всё хуже некуда.

– Почему? – сразу же спросила Ангелина, осторожно приближаясь к русалке.

– Потому что все опускают руки, – объяснила та. – Итан паникует, Кристина и Скальдин совсем забыли о том, что на них возложена роль защитников вашего мира и вместо того, чтобы прислушиваться к отзвукам зеркал, прислушиваются друг к другу.

– Но как же иначе? – потрясенно проговорила Ангелина. – Они же любят друг друга? Разве нет?

– Несомненно, – кивнула головой русалка, но черты её нежного лица все равно сердито заострились. – Однако, я полагаю, что судьба свела их вместе не только для того, чтобы они наслаждались любовью. У них есть кое-какие обязанности.

Ангелина почувствовала необходимость заступиться за своих соотечественников. Кроме того, она вдруг осознала, что виной её переживаний все-таки было Зазеркалье, где она увидела Итана, где смогла прикоснуться к нему и понять, что безнадежно влюблена…

– Ну, знаете, – возмущенно сказала она. – В вашем мире творится черт знает что, вы не можете разобраться в своих проблемах, и пытаетесь свалить их решение на обычных людей! Это, по меньшей мере, нечестно!

– По меньшей мере? – с любопытством переспросила русалка. – А по большей мере?

– Хамство! – выпалила Ангелина и тут же смутилась за резкий выпад.

– Неужели? – подняла брови русалка. – Насколько мне известно, это ваш мир виноват в том, что зло приобрело силу и мощь, которых никто не знал до этого. Это в вашем мире оно освоилось, как дома – тут вам и сектанты, тут вам и преступления, убийства и грабежи, ложь и слезы… Полный набор продуктов питания для «Не-имеющего-имени», между прочим…

– Ну-у… – растерянно протянула Ангелина, опуская глаза.

– Да, – безжалостно говорила русалка, – именно так. К тому же, это ведь ваша человеческая фантазия придумывает нелепые сказки и населяет нашу реальность всякой нечистью, против которой мы бороться не можем при всей силе магии. Ты ведь тоже, друг мой, увлекалась в детстве сочинением небылиц, где властвовали слабые и немощные герои, едва способные постоять за себя. Их всегда приходилось спасать, и чаще всего – именно человеку из реальности!

– Откуда вы это знаете? – покраснела Ангелина.

– Птичка начирикала, – ответила русалка, не смягчаясь. – Лично мне твои герои доставляют большие неприятности. Они мечтают или хнычут – страшные зануды.

– Тогда они казались мне очаровательными романтиками…

– Вот-вот…

Ангелина села на краешек скамьи.

– Как-то некрасиво все получилось, – сказала она. – Мне так стыдно.

– И правильно. И должно быть стыдно, – русалка вдруг протянула руку и положила холодную ладонь Ангелине на локоть. – А теперь все летит в тартарары, и никто из вас не может найти в себе сил сражаться со злом. И даже ты, личность сильная настолько, что грозная Аланто отступила, – даже ты опускаешь руки и жалуешься морю, как ты несчастна. Твое несчастье длится только несколько дней, а ты готова рвать на себе волосы…

– Это не совсем так, – пробормотала Ангелин.

– Почему же не так?… А теперь просто представь, что это твое горе может продлиться тысячи лет! Много веков взаперти, практически безо всякой надежды на спасение, наедине со своей совестью, которая день и ночь ворочается в груди и не дает покоя… Ты видишь, как идет время, как все вокруг меняется, как люди влюбляются, расстаются, плачут, смеются, скорбят и все такое, но ты – ты не можешь жить, ты только существуешь там, где нет ничего, кроме боли… Это пытка. Существовать без жизни.

Ангелина закусила губу. Она вдруг очень ясно представила себе это – века полнейшего, горького одиночества, мимо движутся живые люди с живыми переживаниями, а тебе остается только лишь смотреть на них и понимать, что три дня свободы по сути своей короткий кошмар, в котором ты бежишь, бежишь до судорог в коленях и знаешь, что бег закончится новым веком забвения…

Русалка тихонько сжала локоть Ангелины, словно пытаясь приободрить. Жесткость исчезла с её лица, и опять оно стало нежным и ласковым, наверное, таким должно быть лицо матери…

Ангелина решительно выпрямилась.

– Вот что, – сказала она твердо, глядя русалке в глаза. – Я совсем не знаю, что должна буду сделать, чтобы исправить положение. Но я знаю, что и на самый страшный шаг храбрости у меня хватит. А если не хватит – то я себя заставлю его сделать.

– Когда придет время – ты будешь знать, что делать, – ответила русалка. – Тебе подскажет сердце и твоя душа. Но храбрость нам всем понадобится.

– Мне пора идти.

– До встречи.

Ангелина сделала несколько шагов, но потом, как будто вспомнив что-то, остановилась, обернулась и спросила:

– Мне удивительно знакомо ваше лицо. Мы не могли встречаться раньше?

– Очень может быть, – ответила русалка, соскальзывая в воду и поднимая фонтан брызг. Белая рука её взметнулась над водой, помахала Ангелине и исчезла.

Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Ангелина постояла немного на пустом пирсе, а потом побежала домой.

Русалка нырнула поглубже, выплыла на поверхность, легла на воду и тихо закачалась на волнах. Рядом с ней появилась Фея Зеркального озера на троне из мыльных пузырей.

– Невероятно, – сказала русалка. – Какая в ней скрыта сила!

– Ты всерьез полагаешь, что… – начала Фея, но русалка прервала её:

– Мы узнаем это, когда придет время!… В доме на озере мне казалось, что нет более сильной человеческой души, чем у Кристины. Но сейчас я поражаюсь снова.

– Тебе не кажется, что ты слишком жестко с ней говорила?

– Жестко? М-да… Но иногда только жесткостью можно пробудить желание сражаться до конца, как это ни прискорбно. Если бы я знала другой способ вдохновить её, то воспользовалась бы им… Она вновь вся в огне. Итан был очень легкомысленен, разбудив в ней страстные чувства, но его можно понять – в каждой девушке ему хочется найти Сонели. Он устал.

– Наверное, мы все устали, – проговорила Фея. – Через несколько дней все решится – ещё одно столетие в зеркале или свобода.

– Ангелина первый раз в жизни влюбилась, – продолжала русалка. – Разве можно было предвидеть, что полюбит она именно нашего Итана? Грустное совпадение. И он тоже ищет в ней любовь.

– Ну, не знаю, – протянула Фея. – Я пыталась проследить судьбу Ангелины.

– И?

– И… и не нашла её в этом мире, – Фея задумчиво коснулась голой ступней изумрудной воды. – Я хотела сделать ей такой же подарок, как и Игорю с Кристиной. Однако путь её в реальности чересчур призрачен, он обрывается у зеркал. Что это может значить?

– Но ведь мы сможем найти её вторую половинку?

– Мы должны! – воодушевлено кивнула Фея. – Во всяком случае, поддержать в душе Ангелины огонь просто необходимо. Игорь и Кристина отлично справляются с «Не-имеющим-имени» и сдерживают его, но для решительного боя им все-таки нужна помощь, а значит…

– Подожди-ка, – вдруг оборвала её русалка, нахмурив брови, словно ей пришла в голову какая-то идея. – Ты говоришь – путь Ангелины обрывается у зеркал?…

– Совершенно верно.

– У меня мелькнула одна мысль… Я покину тебя, потому что хочу проверить кое-что…

Мелькнул серебряный рыбий хвост, и русалка исчезла в прозрачной глубине моря.

* * *

Ангелина вернулась домой, когда почти совсем стемнело.

Запыхавшись от быстрого бега, она сдержала дыхание, когда вошла в квартиру, и сразу же услышала голоса, невнятно бубнившие в комнате. Сняв сандалии, она на цыпочках подкралась к дверям и замерла, прислушиваясь.

Разговаривали Кристина, Игорь Алексеевич, Итан и ещё кто-то, незнакомый. Время от времени был слышен голос Феи.

Незнакомый голос – мужской, грубоватый, простуженный, терпеливо объяснял:

– Вы же прекрасно понимаете, что огненному цветку нужна жертва – чистая душа. Только одно существо способно утолить жажду огня своими хрустальными слезами. Самопожертвование – вещь ужасная, но в данном случае необходимая.

– Когда наступит момент – мы что-нибудь придумаем, – сказал Скальдин.

– Нет-нет, тогда может быть уже поздно. «Не-имеющее-имени» через считанные часы сможет проникнуть в этот мир следом за Итаном, и вы помешать ему не сумеете. Да это и не нужно. Вне зеркала, в настоящей реальности, будет возможность победить зло, сломить, потому что через зеркало вся его армия пройти не в состоянии. Он отберет только самых лучших и безжалостных воинов. Но и этого будет достаточно, чтобы оказать вам сопротивление. Если к рассвету того же дня цветок не усмирят хрустальные слезы жертвы и он не покинет предела подземелья – злу больше ничего не помешает утвердиться в земном мире, а Итану придется снова ждать сто лет, чтобы выйти на свободу… Впрочем, – с сомнением добавил тут же голос, – я не уверен в том, что через сто лет «Не-имеющее-имени» позволит Итану покинуть пределы зеркала. Возможно, это – последний наш шанс.

– А Сонели? – спросил Итан жадно.

– Когда зло будет сломлено, порабощенные души и души забвения освободятся, пробудятся. Где бы ни была в тот момент Сонели, она услышит нас и придет. Я уверен, что она уже рядом – проделана большая работа над фильмом, его выхода ждут и невозможно представить себе, чтобы все те новости, которые растекаются из съемочных павильонов по миру, не всколыхнули чувства в душе Сонели. Жаль, нам не хватило совсем немного времени, чтобы представить фильм широкой публике… Но что делать – зло рушит все наши планы.

– Значит, кто-то должен отправится в подземелье, чтобы принести себя в жертву огню, – сказал Итан.

– И не просто умереть в огне – он должен будет пролить в нем самые чистые и горькие слезы, – добавила Фея, и тут же её перебил простуженный голос:

– Только сердце, полное горячей и искренней любви способно на подобное самопожертвование. Кто в этом мире согласен погибнуть в огне?

Кристина сказала странным голосом:

– Но ведь дорогу в подземелье нужно ещё указать…

Скальдин настороженно произнес:

– Ты ведь не думаешь…

– Нет-нет, мне просто интересно, – поспешно ответила она, но у притихшей за дверью Ангелины перехватило дыхание от ужаса – она своей женской натурой поняла, что для себя решила в тот момент Кристина. Она едва не крикнула «Нет!», но успела зажать рот обеими ладонями. Её сердце громко заколотилось в груди…

– Дорога туда одна. Короткая. Как только человек наденет это кольцо…

Ангелина приникла глазом к замочной скважине – ей было видно, как из зеркала протянулась к Кристине длинная обезьянья лапа с цепкими пальцами и положила на её раскрытую ладонь золотое кольцо с большим изумрудом посередине, в обрамлении переливающихся маленьких бриллиантов. Кристина покрутила его и оно заиграло разноцветными огнями.

–…наденет его, – продолжал простуженный голос, – то сразу окажется там, где пожелает. Всего одна мысль – и владелец кольца в нужном ему месте. Все просто.

Скальдин попытался забрать кольцо у Кристины. При этом глаза его испуганно округлились. Но Кристина упрямо зажала в кулаке украшение и даже прижала его к своей груди, чтобы Игорь Алексеевич не смог до него дотянуться.

– Мне пора идти, – сказал простуженный голос и закашлялся с хрипом. – А у вас есть немного времени, чтобы подумать…

Ангелина на цыпочках убежала в свою комнату…

Два последующих дня прошли для неё стремительно, она едва осознавала, что происходит вокруг. В голове была одна-единственная мысль – Итан. Итан.

Мне не жить без него, твердила она себе и пугалась этой мысли. Ей становилось страшно. Кто-то должен умереть, чтобы он стал свободен. Чтобы Сонели стала свободной. Чтобы Сонели и Итан обрели друг друга.

Боже, мысленно вскричала она, ведь только я могу что-то сделать для них!

Вечером, который должен был определить дальнейшую судьбу зазеркалья и реальности, Ангелина сидела в гостиной и невидящим взглядом смотрела в полыхающий огонь камина. Несмотря на теплую погоду за окном и жар, идущий от пылающих дров, она чувствовала озноб. Зябко обхватив плечи, она съежилась на диванчике и слушала биение своего сердца.

Не в состоянии сдерживать свое волнение, она решила пойти к Кристине и поговорить с ней. Но едва Ангелина подошла к двери, в комнате Кристины раздался голос Скальдина:

– Ты этого не сделаешь!

Ему ответил спокойный и даже какой-то слишком тихий голос Кристины:

– Ты возомнил себе жуткие вещи, Игорь…

– Но ты взяла кольцо!

– Ну и что? Пусть полежит у меня, рядом с магическим зеркалом. В нужный момент оно будет прямо под рукой.

– Кристина, неужели ты оставишь меня одного? Оставишь тогда, когда мы только-только начали жить?!

– Игорь, пожалуйста, не надо!… Ты все не так понял.

– Я все правильно понял! Ты взяла кольцо, потому что хочешь сама пойти в подземелье! И скажи мне, что я не прав в данном случае!

Наступила пауза. Ангелина словно собственными глазами увидела, как в комнате перед сидящей на кресле Кристиной стоит на коленях Скальдин и ждет ответа, умоляющим взором глядя на свою любимую. Он до последнего мгновения надеялся, что она скажет – «это не так». Но Кристина молчала.

Ангелина изо всех сил закусила губу, чтобы не застонать.

– Давай отдыхать, любовь моя, – произнесла, наконец, Кристина, и раздался скрип – она встала из кресла. – Сегодняшняя ночь будет очень тяжелой…

– Кристина… – сказал Скальдин, и опять наступила тишина.

Ангелина бросилась в свою комнату, упала на постель и укусила зубами подушку. Слезы навернулись на глаза, но она не позволила им вырваться наружу. Вместо этого она решительно встала, открыла шкаф и выбрала свое любимое платье – желтый легкий сарафан. Он был точной копией того, что в отснятом фильме носила Сонели… Итану платье очень нравилось – он сам так сказал однажды, когда увидел вертящуюся перед зеркалом Ангелину в этом сарафане.

В полной темноте, не зажигая света, она поцеловала всех своих кукол – подружек детских дней, навела порядок на книжных полках, расставив фотографии родителей и бабушки с дедушкой так, как посчитала нужным. Неслышно выскользнув за дверь, она прошла в комнату отца. Он давно спал, ничуть не тревожась заботами зазеркалья – о них он просто не знал. Ангелина присела возле кровати, заботливо поправила сползшее на бок одеяло, тихонько чмокнула его в щеку и вышла, плотно закрыв дверь.

В комнате Кристины было темно. До полуночи оставалось совсем немного времени. Ангелина села у дверей прямо на пол и поджала колени, обхватив их руками.

В гостиной громко били часы. Сначала они отметили десять… Ангелине показалось, что прошло всего несколько минут, но часы категорично пробили одиннадцать… А потом уже послушалось шевеление Кристины и Скальдина. Они одевались – шуршала одежда, но супруги не разговаривали друг с другом. Едва вспыхнул свет, и Ангелина появилась на пороге их комнаты. Кажется, они не сразу её заметили, потрясенные ожиданием страшных вещей.

В глаза сразу бросалась невероятная бледность Кристины. Она казалась полностью спокойной, но руки её задрожали, когда она вынимала зеркальце из шкатулки. Там, в глубине, блеснуло и кольцо.

Большое зеркало на стене затрепетало.

Послышался треск со всех сторон. Началось, подумала Ангелина. Все, отступать поздно. Скальдин и Кристина подошли к зеркалу, а позади них Ангелина, зная, что они не видят происходящего за их спиной, осторожно раскрыла шкатулку и вынула кольцо.

Сквозь голубую завесу зеркала в реальность шагнул Итан. Глаза его горели. И тут же во всем доме, из всех углов послышался мерзкий шепот тысяч голосков – это через зеркала Земли проникало «Не-имеющее-имени». Густой серый туман полз из зеркальных витрин магазинов на центральных улицах, из зеркал в жилых домах, парикмахерских, больницах, учебных учреждениях и даже из зеркал автомобилей… В каждую щель устремлялось зло, чтобы поскорей увидеть мир, вскормивший его своими бедами. Людям оставалось только бессильно смотреть, как растекается тело «Не-имеющего-имени» по квартире и убегает в раскрытые окна.

Из зеркала метнулись черные тени.

– Армия! – крикнул Итан и взмахнул своим мечом…

Вести драку с юркими тенями было неудобно – тени успевали уворачиваться от взмахов клинков и наносить ответные удары. Мало того, из зеркала налетела туча голодных и злобных до крайности летучих мышей – эти маленькие вампиры щелкали челюстями, впивались зубами в руки и плечи, не давая как следует размахнуться мечом…

В комнате возникли единороги. Скальдин, Кристина, в последний момент успевшая прихватить с собой шкатулку, Итан и Ангелина вскочили на них и бросились прочь из квартиры следом за туманом и черными тенями. Над головой кричали летучие мыши…

Море беспокойно шелестело волнами… Там, на песчаном пляже, уже сражались две армии…

Кристина спрыгнула со спины единорога и открыла шкатулку.

– О, боже! – в ужасе вскрикнула она. – Где кольцо?

Итан и Скальдин заслонили её, отбиваясь от теней. Со всех сторон летели маленькие острые иглы – это тени взяли на вооружение опасные и точные в стрельбе арбалеты. Иглы впивались в кожу и причиняли страшную боль…

– Где кольцо? – закричала Кристина. – Где оно?!

Ангелина отступала по берегу. Луна светила из-за наползающих туч и единственный, ещё живой луч падал прямо на Ангелину.

Кристина посмотрела по сторонам и увидела её.

– Не надо! – сказала она одними губами. – Не надо, Ангелина!

– Прости меня, – также неслышно произнесла в ответ Ангелина, с трудом видя из-за набежавших слез. – Но это мой выбор и моя судьба!

– Ангелина! – закричал Итан, бросаясь к ней.

Она коротко вздохнула и надела кольцо на палец. Короткая вспышка – и на пляже остались сошедшиеся в жестоком бою армады света и тьмы…

Глава 5

Ангелина остановилась перед тяжелыми кованными железными листами дверьми и посмотрела вверх. Оценив массивность створок, она приложила к ним ладонь и тотчас быстро отдернула её – железо было раскалено до предела, от него веяло жаром и запахом гари. Снизу, в щель, пробивался яркий оранжевый свет, он мерцал и переливался, прерываемый неведомыми земному разуму тенями.

Ангелина никак не могла решиться потянуть дверь на себя. Она протягивала руку и опускала, опять протягивала и опять опускала, борясь со своим страхом. Никогда прежде не испытывала она ужаса перед огнем, но сейчас её сознание протестовало против решительного шага. Она словно уже бывала и в этом подземелье, и за этими дверьми, и как будто однажды уже поглощали её жар и боль, разрывая на части клеточки тела.

Она была готова заплакать от бессилия. Но она решила сама, что сделает все, как надо. Там, наверху, ждут люди, чтобы в нужный момент, когда огонь цветка немного угаснет, убить зло и освободить порабощенные души невинных…

«И я умру, подумала Ангелина. Я не самоубийца. Но я должна это сделать для Земли. Для Сонели… Нет, для Итана. Для него одного!»

Эта мысль придала ей сил. Она решительно схватилась обеими руками за сверкающую ручку.

Холодное прикосновение сзади заставило её охнуть и обернуться.

В неровном колеблющемся свете факела янтарные глаза той, которая остановила её, выглядели ещё больше и удивительнее. Черноволосая богиня кошмаров стояла позади Ангелины, плотно сжав алые губы. Её белоснежная кожа отливала голубизной. Позади, как таинственный туман, колыхалась темная пелена из человеческих фигур.

– Аланто! – едва слышно выдохнула Ангелина.

Богиня разжала губы и сказала:

– Не делай этого, девочка!

– Я должна, – упрямо мотнула головой Ангелина.

– Ты не справишься. И твоя Фея ничем не сможет помочь тебе. Я-то знаю.

Ангелина опустила голову.

– Что же мне делать? – с трудом сдерживая слезы, спросила она. – Предать друзей? Навсегда заставить Итана и Сонели страдать, пребывая в забвении?

– Я знаю, что тебе одной не справиться, – повторила Аланто. – Поэтому я здесь. И не одна – со мной пришли те, кто сможет помочь.

Ангелина посмотрела за её плечо. В размытых лицах она увидела до боли знакомые черты.

– Я ведь знаю их, – нерешительно сказала она, приглядываясь. – Или нет?

– Возможно, это те, кого ты любишь. Русалка прислала их к тебе.

– Но мне нечем будет расплатиться с тобой, царица теней.

Аланто страдальчески прикрыла глаза и потерла лоб совсем человеческим жестом. Сейчас она не походила на холодную богиню, не знающую жалости и милосердия.

– Мне не нужна плата, – ответила она. – Мне нужна свобода. Ты можешь дать её мне. А я помогу тебе добыть цветок.

– Не понимаю.

Аланто провела рукой по дивным волосам, мягко окутывающие её юное нагое тело.

– Мне много миллионов лет, девочка, – сказала она. – Я властвовала над всеми мирами, не зная поражений и разочарований. Меня боялись и мне поклонялись. Я вечно шла по тонкой полосе между светом и тьмой, не собираясь поддерживать никого в этой Вселенной. Но пришло время сделать выбор. И я его сделала. Я должна покинуть тени и миражи. Они держат меня в цепях.

– Я все равно тебя не понимаю.

– Когда-то я была человеком, обычным человеком. Мой мир находится далеко отсюда, дороги туда никому не найти, даже мне. Я была счастлива и свободна. А потом я полюбила и началась новая история – история богини Аланто. Я полюбила «Не-имеющее-имени».

– Полюбила зло? – ужаснулась Ангелина.

Аланто грустно улыбнулась уголками губ.

– Тогда он был светом – прекрасным, добрым, несущим тепло и радость. Он всем дарил надежду. И имя у него тоже было светлое и красивое. Я полюбила его и стала верной его подругой. Он был бессмертен – Вселенная, его мать, подарила ему вечную жизнь. Он светил людям многие века. Он жил, а его друзья и близкие умирали от старости. Он тосковал и страдал, время дарило ему новых друзей и близких, потом отнимало их. Он очень переживал каждую смерть, словно умирал сам. Я всегда была рядом, он делил со мной свое бессмертие, но никогда не могла ничем помочь ему. Его свет постепенно превращался в сумерки. И однажды, когда навсегда закрылись глаза его любимого сына, он поднял голову к звездам и закричал: если вы не в состоянии дать всем вечную жизнь, то зачем создали меня? Я проклинаю небо и солнце, космос и планеты!… И сумерки полностью одолели его. Он стал злом – созданием, мстящим этой Вселенной за смерть и забвение. Ни к чему хорошему это не привело – сумерки сгустились в ночь. Исчезло его имя, и он стал «Не-имеющим-имени». Но я по-прежнему верно служила ему, и в награду он отдал мне безграничное царство теней. Наши дороги больше никогда не пересекались. Мы как будто шли бок о бок, но это только казалось. На самом деле, как не мучительно это осознавать, мы перестали помнить друг о друге.

– Ты все ещё любишь его? – тихо спросила Ангелина.

– Я никогда не переставала любить, – ответила Аланто. – Я помню его имя и то, каким он был, когда зажег во мне любовь. Но теперь пришло время все изменить. «Не-имеющее–имени» запуталось. Сражаясь с вами, оно ещё больше погружается во мрак и хода обратно ему нет. А мне очень больно смотреть, как он мучается. Мы уйдем вместе с ним. Уйдем свободными.

– Через смерть? – спросила Ангелина.

– Через смерть, – кивнула Аланто. – Когда я заглянула внутрь тебя при первой нашей встрече, я увидела не одну душу, как привыкла видеть у людей, а много тысяч душ. Они дали мне отпор и не позволили превратить тебя в тень. В тебе таится великая сила, девочка, и от тебя многое зависит во всех мирах. Однажды ты ушла и освободила от плена «Не-имеющего-имени» людей, чтобы держать их в себе, защищая таким образом от зла.

– Что за чушь? – опешила Ангелина, но Аланто словно бы и не слышала, продолжая:

– Я отдам себя цветку вечной молодости, и тогда ты сможешь получить его. Сохрани его в груди, в сердце, ороси слезами, оплакивая меня.

– А как же ты получишь свободу?

– Попроси тех, кто живет внутри тебя, и тех, кого я обратила в тени, чтобы они простили богиню ужаса – несчастную Аланто. Пусть простят мне их муки. Тогда я стану свободной.

– Аланто… – Ангелина с жалостью погладила богиню по шелковистым волосам. – Я буду на коленях умолять их простить тебя. Обещаю.

– А теперь слушай, девочка. Запомни все, что я скажу тебе. Я расскажу, что ты должна сделать, чтобы получить цветок и уничтожить зло. Но помни, что в тот момент, когда ты завладеешь цветком, тебе откроются самые сокровенные тайны твоей души и остальных душ, живущих в тебе. Будет нелегко вынести это, но ты обязана оставаться хладнокровной.

– Я все сделаю, как ты скажешь, Аланто…

Тихо, не спеша богиня кошмаров говорила, стоя перед раскаленной дверью ада, и глаза её ничего не отражали. Она объясняла Ангелине, чего стоит ей бояться, а чего нет, каким мыслям позволять властвовать, а какие гнать прочь от себя.

Они открыли раскаленную дверь вместе, потянув за массивную ручку. Гул адского пламени встретил их и попытался силой вытолкнуть наружу, упираясь мягкими лапами… Но они, взявшись за руки и не опуская глаз, шагнули навстречу ему – безжалостному и голодному зверю, не знающему страха и любви. Он чуял их приближение, он знал, когда оборвется нить, соединяющая его с миром жизни, и кто именно оборвет эту нить, а потому сопротивлялся храбрости и напору двух влюбленных женщин, сознательно идущих в огонь ради своих любимых. Огонь грыз их пальцы и дергал за волосы, он обжигал глаза и губы, оставляя следы пепла на ресницах и раны на щеках; он бесновался, не в состоянии причинить вреда больше, чем физическая боль от ожогов… Яростно рыча, заключал огонь в свои смертельные объятья Аланто и Ангелину, сжимал и пытался забраться им в легкие, но они упрямо и твердо продолжали шагать прямо в середину огня, навстречу смерти…

«Не-имеющее-имени», сражающееся на Земле с людьми и Феей, вдруг оглушительно и злобно расхохоталось, да так, что закачалось небо и вздыбилось от ужаса море. Зло чувствовало, видело, знало, как проникают в его тело две святые души, и святость их наполняла его силой и блаженством. От дикого хохота качнулись на небе звезды, обессиленные эльфы и гномы падали на песок, роняя свое оружие, единороги из последних сил топтали копытами черные тени зла, слабее прямо на глазах.

«Не-имеющее-имени» выросло в размерах и заслонило собой космос. Равных ему по могуществу и власти больше никого не было в этой вселенной, и он расправлял плечи, играл мускулами, ощущая в себе новую энергию юных непорочных душ…

Скальдин сражался до тех пор, пока одна из черных теней не вонзила ему в спину клыки и не повалила на горячий песок. Меч выскользнул из руки и исчез, растворившись в реальности; закричала Кристина, облепленная, как живым комом мрака, визжащими бестиями – летучими мышами: они вцепились ей в лицо и добирались до глаз… Она отрывала их от себя и бросала далеко, как могла, но маленьких злобных вампиров было слишком много. Клыкастая пасть выхватила у неё из руки магическое зеркало, и пропал тот золотой луч, который рассеивал темноту.

Фея Зеркального Озера старела на глазах, теряя свою магию. Взмахи её плаща, рождающие то ветер, то дождь, то морские волны, становились все тише и тише, да и сама Фея едва держалась на ногах. «Не-имеющее-имени» покосилось на неё, усмехнулось и вдруг вонзило ей в грудь острый стальной шип… Закричало небо, содрогнувшись, и пали на песок последние полки армии света… Итан, чувствуя в своем сердце нестерпимую боль от сотен маленьких острых игл, выпущенных из арбалетов черных теней, медленно опускался на колени, закатывая глаза…

Армия добра рассыпалась в прах, и только белые единороги ещё продолжали сопротивляться, стремительно проносясь над темнотой…

– Сонели… – прошептал Итан, роняя голову на песок и закрывая глаза…

Рев торжества вырвался из глотки «Не-имеющего-имени»… Потрясая железными кулаками, он подхватил на руки умирающую Фею, вознес её до облаков и разжал объятья, чтобы последним убийством поставить точку в порабощении всех миров всех реальностей…

На самой высокой ноте оборвался вдруг мерзкий хохот…

Погасло зарево на горизонте, и воцарилась в мире абсолютная тишина. В полном недоумении спустилось на Землю «Не-имеющее-имени» и принялось оглядываться по сторонам.

Из чернильного мрака забвения навстречу злу не спеша шагала девушка. Прижимая что-то к груди и закрывая это руками, она не поднимала глаз, ступая босыми ногами по песку. В наступившей тишине было слышно, как шуршат песчинки, перекатываясь на барханах. Черные тени залегли в укрытиях, не понимая, что происходит, и летучие мыши, стремительно взмахивая кожистыми жесткими крыльями, быстро отступали перед таинственным человеком, идущим к ним из темноты.

Девушка приблизилась к замершему в изумлении злу и остановилась.

– Ты жаждало чистых и невинных душ, «Не-имеющее – имени», – произнесла девушка очень тихо, но голос её был услышан в самых дальних уголках космоса. – Ты убивало людей, не зная жалости. Тебя согревал огненный цветок, который ты назвало цветком Вечной молодости. Я принесла тебе его, потому что настала очередь пробудить ТВОЮ душу!…

Девушка раскрыла ладони. В её руках, скромно помигивая красными и оранжевыми огоньками, уютно устроился горячий кусочек солнца. Его лепестки пульсировали в такт биению сердца тех, кто отдал за него свою жизнь.

– Сонели? – удивленно прошептал Скальдин, поднимаясь с земли. Видеть лица девушки он в тот момент не мог.

– Возьми же его! – властно приказала девушка и протянула ладони к злу. Огненный цветок, словно большая бабочка, сорвался с ладоней и метнулся к злу. Запорхав над ним, цветок разделился на двенадцать огней, закружился, убыстряя свой полет, и вот уже вокруг «Не-имеющего-имени» образовалось широкое светящееся кольцо… Зло испуганно съежилось…

* * *

Огненное кольцо принялось сжиматься… Зачарованно смотрели на странную картину Скальдин и с трудом удерживающаяся на ногах Кристина, полумертвая Фея, истекающая кровью, маленький народец и единороги, щурившие на свет глаза. Когда кольцо стиснуло зло, из огня стали выскакивать едва заметные белые ленты. Коснувшись песка, ленты молочного тумана тотчас превращались в молодых людей, и их становилось все больше и больше – то были души всех несчастных, которых поглотило «Не-имеющее-имени» за долгие столетия своих странствий… И люди тоже образовывали живое кольцо, как дополнительную защиту против зла, а оно стонало, металось в тесном кругу, кричало и таяло, как кусок льда на жарком солнце. Зло становилось меньше, пока не превратилось в крохотный комочек серого пористого снега…

И тогда из кольца вышла Аланто. На белых щеках играл румянец, а прекрасные глаза были заплаканы и сильно опухли – ведь юной богине пришлось пройти сквозь боль адского огня и страдания смерти. Но теперь она была свободна. На Земле у неё больше не было тела – только светлый дух, прощеный людьми.

Аланто присела возле снежного комочка, встала на колени и поцеловала его. Яркая вспышка рассекла реальность и рядом с Аланто возникла фигура юноши, растянувшегося на земле. Казалось, он был мертв, но Аланто бережно перевернула его и вновь поцеловала. Затрепетали веки, юноша вздохнул и открыл глаза.

– Ты помнишь меня? – спросила Аланто, убирая с лица черные волосы.

Он жадно смотрел на неё.

– Я помню, – сказал он.

– Я хочу уйти вместе с тобой, в свет… А хочешь ли ты?

Юноша поднялся на ноги. Сквозь него, как сквозь приведение, просвечивало продолжающее бешено вращаться огненное кольцо. Юноша огляделся по сторонам, потом повернулся к Аланто и произнес с улыбкой:

– Да, я хочу…

Они взялись за руки. Темнота рассеивалась, уступая место яркому солнечному свету. Аланто обернулась и на прощанье покивала головой, роняя хрустальные слезинки. Слезы, подхваченные кольцом огня, вспыхнули разноцветными огнями и превратились в алмазную дорогу, протянувшуюся к свету.

– Тебе пора вернуться! – сказала Аланто… Девушка кивнула и помахала в ответ. Свет втянул в себя две фигуры, идущие рука об руку, померк и растекся по всему небу, предупреждая о рассвете.

Девушка подошла к лежащему на земле Итану. Он не шевелился, но девушка коснулась его груди, вынимая из сердца иглы, и жизнь стала возвращаться. Порозовели мертвенно бледные щеки и задрожали пересохшие губы. Он пошевелился и почти сразу смог приподняться на локте.

– Я знал, что ты – это ты, – сказал он, глядя ей в лицо и сдерживая громкое взволнованное дыхание. – Я не мог ошибаться.

Но все же, словно ещё не до конца веря своим глазам, Итан легонько дотронулся до её волос и щеки.

– Ангелина? – воскликнул Скальдин.

Она повернулась к нему.

– Наверное, теперь у меня слишком много имен, – ответила она с улыбкой.

Да, несомненно, это была Ангелина. Те же глаза, те же волосы и фигура, но все же произошли решительные перемены в её облике, подметить которые глаз не мог, а сознание улавливало. Сколько тел поменяла душа Сонели, разве имело это теперь значение? И разве имело значение, как она выглядела в данную минуту? Ведь рядом с Итаном была именно Сонели, очнувшаяся от долго забвения и огненным цветком разрушившая заклятья зла.

Раны на телах людей затянулись сами собой – магия Феи снова возвратилась.

– Я искал тебя целую вечность, – сказал Итан.

– Я ждала тебя целую вечность, – ответила Сонели, позволяя своим слезам свободно бежать по щекам.

Фея Зеркального озера приблизилась к людям.

– Наконец ты снова с нами, сестра моя, – сказала она. – Мы почти потеряли надежду. Но ты смогла получить цветок.

– Не я – любовь. Аланто отдала свою любовь и свое сердце, а вместе с ней и те, кто также был вынужден скитаться в зеркальном Запределье по вине «Не-имеющего-имени»…Мне лишь оставалось вынести огонь наверх.

– Зло ведь исчезло? – спросила Кристина.

– Оно вновь стало светом, как когда-то давным-давно, – ответила Сонели, обнимая Итана и помогая ему подняться на ноги.

– Но – как? – воскликнули вместе Скальдин и Кристина.

– Это долгая история, – сказала Сонели. – Я расскажу вам её позже.

Итан взял Сонели за плечи.

– Все закончилось? – спросил он. – Ты ведь больше не исчезнешь?

– Никогда! – заверила она. – Я буду рядом каждую минуту. Это я тебе обещаю.

Глава 6

Зазеркалье ждало их. В комнате Ангелины старинное зеркало уже превратилось в тончайшую пленку, и сквозь неё можно было разглядеть коричневые скалы и плещущееся горное озеро. Когда вся компания ввалилась в квартиру художника, ещё взволнованно обсуждая произошедшее, навстречу им вышел сам хозяин с перекошенным лицом и всколоченными волосами.

– Я ничего не понимаю, не понимаю, – бормотал он в исступлении. – Я сошел с ума.

– Мой бедный папа! – Ангелина-Сонели бросилась ему на шею. – Я тебя не оставлю здесь одного!

– Девочка моя, что происходит? Твое зеркало стало телевизором, твои манекены пытаются со мной разговаривать, а с потолка смотрят на меня какие-то бородатые существа и показывают языки!

– Это всего лишь гномы, папа! – засмеялась Сонели. – Они не слишком хорошо воспитаны, но в целом – славные ребята!

– Я сплю? – спросил художник, ещё больше меняясь в лице.

– Да, вы спите, – поспешно вмешалась Кристина, понимая, что для неподготовленного человека происходящее может стать слишком сильным ударом по психике. – Вы просто спите, и вам снится чудесный сон!

– Ну, тогда все в порядке, – облегченно выдохнул он и расслабил напряженные плечи.

– Пойдем, я покажу тебе ещё один сон, папа.

Сонели остановилась перед зеркалом. Указав рукой на двух людей, стоящих спиной к зеркалу и склонившихся над каким-то цветком, она спросила шепотом:

– Узнаешь?

Художник долго рассматривал людей, с сомнением качая головой. Но вот один из незнакомцев выпрямился и повернулся…

– Не может быть! – прошептал изумленно художник. – Отец?!… Мама?!

– Иди, они ждут, – сказала Сонели. – Они вынуждены были лишь со стороны смотреть на тебя. Их исследования позволили открыть ворота в зазеркалье много лет назад. Они ушли туда, в тот мир, на берег чудного озера. Но скучают без тебя, папа. Иди к ним.

Он без малейшего колебания шагнул сквозь тонкую пленку.

– Я опять оказалась права, – сказала русалка, высовываясь из зеркала. – Я говорила, что не случайно путь Ангелины обрывается здесь.

– Да, ты была права, моя милая подруга, – закивала головой Сонели. – И спасибо, что нашла бабушку и дедушку. Они здорово помогли мне и Аланто с цветком вечной молодости там, в подземелье.

– Ты возвращаешься? – спросила русалка.

– Да, мы идем. Волшебство заканчивается.

Сонели обняла Кристину, а потом Игоря Алексеевича.

– Я не прощаюсь с вами, – сказала Сонели, предупреждая слова расставания. – Мы будем видеться, и довольно часто… Ты, Кристина, береги Игоря – мужчины такие беззащитные… А ты, Игорь, глаз не спускай с Кристины – она твоя судьба!

– Я это знаю, – сказал он со всей нежностью, на которую был способен. Кристина покраснела и опустила глаза. – Я знал это с самой первой минуты, как только увидел ей дождливым вечером!

– Я тоже, – просияла Кристина.

– Нам пора, – сказала с сожалением Сонели и тут же поспешно стянула с пальца кольцо с большим изумрудом в обрамлении крохотных бриллиантов. – Возьми его, Кристина, и тогда ты сможешь видеть меня и слышать, когда захочешь.

– Я буду хранить его, как свое сердце, – сказала Кристина, осторожно принимая подарок.

Фея Зеркального озера помахала людям рукой. Я не прощаюсь, говорил её взгляд.

Итан отстегнул от пояса свой кинжал в золотых ножнах.

– Это на память, – сказал он, отдавая его Скальдину.

– Не думаю, что мне удастся забыть все, что произошло, – весело ответил Скальдин, красноречиво показывая на свои шрамы, заработанные в битвах со злом. – Но, в любом случае, спасибо.

– Я обязан вам своей жизнью. Если вдруг возникнет необходимость в верном друге, только позови меня, и я тотчас буду здесь.

– Мы все придем на помощь, – дополнила Сонели. – В любой момент.

– Спасибо… Но – идите. Светает. Зеркало сейчас закроется…

Итан подхватил Сонели на руки и она счастливо рассмеялась, обхватив его за шею. Затрепетала пленка волшебной двери, пропустила их и затвердела, превратившись в прочное стекло. Исчезли видения прекрасного озера – в зеркале отражались только Скальдин и Кристина.

– Неужели это конец волшебства? – грустно спросила Кристина.

– Не думаю, – усмехнулся Игорь Алексеевич. – Волшебства нам теперь хватит надолго. Но главное – все закончилось хорошо. Разве нет?

– Все только начинается, – возразила Кристина. – Новая история. Это здорово!

Эпилог

Игорь Алексеевич Скальдин поставил последнюю точку в своем новом романе. Затем встал и подошел к телефонному аппарату, стоящему на старом комоде. Из-под аппарата он вытащил блокнот, в котором записывал нужные номера телефонов и адреса. Он быстро отыскал страницу и, не отрывая от нее взгляда, набрал номер. В трубке послышались длинные гудки, а затем женский голос:

– Алло. Я слушаю…

– Кристина?

– Да, кто это?

– Меня зовут Игорь Скальдин. Пару месяцев назад…

– Я помню, – ему показалось, или голос женщины действительно дрогнул?

Вдруг в большом зеркале, висящем над комодом, появилось отражение двух молодых людей. Юноша и девушка, улыбаясь, смотрели на писателя. Скальдин оглянулся, но никого не увидел за своей спиной.

– Я хочу, чтобы вы прочитали мой новый роман, – продолжил разговор Игорь Алексеевич.

– С удовольствием, – не задумываясь, ответила Кристина.

– Я хочу привезти вам рукопись…

– Записывайте адрес.

Когда он выходил из дома, ему показалось, что где-то за спиной в квартире прожурчал чей-то счастливый смех.

ЦЫГАНСКИЙ ТАНЕЦ