[40]. Витрувий[41], господин директор, употреблял в значении «абак» слово «плинфа».
Слушая торговца антиквариатом, разглагольствующего о Витрувии, академики сникли, за исключением г-на Патара, взор которого, напротив, запылал ясным огнем. Витрувий окончательно покорил его сердце.
– Кресло монсеньора д’Абвиля, – провозгласил он, – будет занято самым достойным образом!
С этой минуты к г-ну Лалуэту обращались с подчеркнутым уважением. Наконец академики, немного сконфуженные и сожалеющие о допущенных ошибках во французском языке, начали прощаться. Они еще раз наградили комплиментами г-на Лалуэта, поцеловали руку его «законной супруге», которую сочли весьма импозантной, и удалились.
Задержался лишь г-н Патар, поскольку Гаспар Лалуэт намекнул ему о своем намерении кое-что сообщить, но исключительно в частном порядке.
Когда они остались вдвоем, г-н Лалуэт отослал жену.
– Ступай, дорогая, – велел он.
Дорогая испустила вздох, бросила на г-на Патара умоляющий взгляд и удалилась.
– Что вам угодно, дорогой коллега? – спросил г-н Патар с легким беспокойством. – Чем могу служить?
– Я хочу вам кое в чем признаться, господин непременный секретарь. Верю, это останется между нами, но мой долг – поставить вас в известность, ничего не скрывая. Вдвоем мы наверняка сумеем устранить препятствия. В том, что касается моей торжественной речи, например…
– Что? Вашей речи? Выразитесь яснее, господин Лалуэт, я вас совершенно не понимаю. Вы опасаетесь, что не сможете сочинить речь?
– О нет! Вовсе нет! Не это меня беспокоит!
– Что же именно?
– Ну, эта речь… ее ведь нужно читать…
– Разумеется, коллега, она слишком длинна, чтобы учить ее наизусть.
– Вот это и угнетает меня больше всего. Видите ли, господин непременный секретарь, я не умею читать…
Глава Х. Крестная мука
При этих словах г-н непременный секретарь, забыв все правила этикета, завопил, как раненый зверь, и подскочил так, будто его хлестнули розгой по ногам.
– Это невозможно! – придя в себя, уставился он на г-на Лалуэта, думая, что тот просто ерничает над ним.
Но г-н Лалуэт молчал, потупив взор, и физиономия у него была скорее скорбной, чем насмешливой.
– Вы, наверное, шутите! – воскликнул г-н Патар, хватая его за рукав.
– Нет, нет, – ответил г-н Лалуэт, качая головой с самым сокрушенным видом, как провинившийся ребенок, – я совсем не шучу.
Г-н непременный секретарь, которого начинала бить дрожь, настаивал:
– Что же это такое, а? Ну-ка, ответьте мне! Посмотрите мне в глаза!
Г-н Лалуэт поднял глаза на г-на Патара и воззрился на него таким умоляющим и полным тоски взглядом, что тому стало яснее ясного – эти глаза не лгут.
Г-н непременный секретарь почувствовал, как мурашки пробежали по всему его телу с головы до ног: кандидат в Академию не умеет читать! Он произнес одно долгое «О-о-о», которое красноречивее всего свидетельствовало о состоянии его души. Потом упал в кресло и простонал с глубоким вздохом:
– До чего же нелепо!
Повисло унылое молчание. Наконец г-н Лалуэт осмелился взять слово:
– Я бы, конечно, мог скрыть это от вас, как от других. Но ведь вы состоите в непременном секретариате, через который должна проходить вся моя переписка. Рано или поздно у вас появился бы случай подсунуть мне какую-нибудь вашу писанину… – При этих словах г-н Ипполит Патар возвел глаза к небу – «подсунуть писанину»! – …И вы бы наверняка обо всем догадались. Вот я и подумал, что будет гораздо лучше с вами договориться, чтобы никто никогда ничего не узнал. Вы не отвечаете? Может, вас эта речь беспокоит? Так вы не делайте ее слишком уж длинной, и тогда я с вашей помощью выучу ее наизусть. Сделаю все, что хотите. Но не молчите же, скажите хоть что-нибудь!
Г-н Патар не отозвался. Он был сражен на месте. Он всякого насмотрелся за последние месяцы, но это уж чересчур! Кандидат в Академию, не умеющий читать!
Понадобилось еще некоторое время, прежде чем он решился выразить обуревавшие его чувства.
– О Боже! – воскликнул он. – Как это нелепо! Как нелепо! Вот он, долгожданный кандидат… и надо же! Он не умеет читать! Он всех устраивает! Он совершенно всех устраивает! Но он не умеет читать! О Господи, как это нелепо! Нелепо! Нелепо! Нелепо! – И он накинулся на г-на Лалуэта: – Как так получилось, что вы не умеете читать? Ведь это же в голове не укладывается!
Г-н Лалуэт отвечал с полной серьезностью:
– Так вышло потому, что я никогда не посещал школу. Отец заставлял меня работать в лавке с шести лет. Он утверждал, что нечего меня учить наукам, которых он сам не знал и, тем не менее, не нуждался, а наоборот, преуспел в своем деле. Он ограничился тем, что обучил меня своему ремеслу, а он, как и я, был антикваром. Я и знать не знал, что такое буквы, но уже в десять лет меня не могли провести фальшивой подписью на картине. А в семь лет я умел отличить кружево клюнийского плетения от алансонского. В итоге, даже не умея читать, я надиктовал свои труды, которые привели в восхищение самого монсеньора принца Конде.
Эта последняя фраза оказалась наиболее удачной и очень вовремя произнесенной. Она произвела на г-на непременного секретаря живейшее впечатление.
Он вскочил и яростно заметался взад-вперед. Г-н Лалуэт, наблюдая за ним уголком глаза, слышал, как г-н Патар что-то бормочет себе под нос (или скорее догадывался, чем слышал).
– Не умеет читать! Не умеет читать! – твердил г-н непременный секретарь и вдруг в бешенстве подскочил к г-ну Лалуэту. – Зачем вы мне это сказали? Зачем нужно было мне это открывать?
– Но ведь так будет честнее… правильнее…
– Та-та-та! Я бы, конечно, потом догадался, но позже! Когда это было бы уже не так важно! Слушайте! Давайте допустим, что вы мне ничего такого не говорили, идет? А я ничего такого не слышал. Я, знаете, немного туговат на ухо, вот я ничего и не слышал!
– Как вам угодно. Я вам ничего не говорил, а вы ничего не слышали.
Г-н Патар перевел дух.
– Невероятно! Никогда бы о вас такое не подумал, видя вас, слыша вас… – Новый вздох г-на непременного секретаря. – Что самое потрясающее во всем этом – ведь вы рассуждали, как настоящий ученый. Сейчас-то я могу вам в этом признаться, господин Лалуэт: мы были не в очень большом восторге, попав в вашу лавочку, но вы нас покорили, буквально сразили своей эрудицией! И вот… вы не умеете читать…
– Я полагал, господин непременный секретарь, что вы ничего об этом не слышали.
– Ах, да-да, извините. Однако это сильнее меня. Я теперь только об этом и буду думать. Всю свою оставшуюся жизнь. Это же надо – академик, не умеющий читать!
– Опять? – улыбнулся г-н Лалуэт.
Г-н Патар тоже попытался выдавить из себя улыбку, но она получилась довольно жалкой.
– Все равно это чересчур.
Г-н Лалуэт робко высказал мнение, что в жизни ко всему можно притерпеться, и добавил:
– Тем не менее, чтобы стать академиком, надо быть человеком ученым. А я сумел доказать кое-кому из этих господ, что некоторые вещи знаю лучше, чем они.
– О, да! Вы нам вещали о римлянах и греках, об анемии и анимизме, о Витрувии. Откуда такие познания?
– Из словаря «Ларусса»[42], господин непременный секретарь.
– Из словаря «Ларусса»?
– Ну да. Иллюстрированное издание.
– Почему иллюстрированное? – закричал совершенно ошеломленный г-н непременный секретарь.
– Из-за картинок. С ними мне как-то легче. Я ведь не разбираюсь в этих маленьких закорючках, называемых буквами.
– Так вы выучили наизусть словарь «Ларусса»? Но как вам это удалось?
– Мне читала его вслух госпожа Лалуэт. Это было наше совместное решение. Мы приняли его, когда я собрался с духом выдвинуть свою кандидатуру в Академию.
– В таком случае было бы, наверное, лучше выучить «Академический словарь»!
– Я подумывал об этом, – засмеялся г-н Лалуэт. – Но потом отказался от этой затеи. Вы бы его сразу узнали.
– Да-да, правда…
Г-н Патар умолк, глубоко погрузившись в свои мысли.
Этот человек, не умевший читать, проявил столько ума, проницательности и смелости, что тут было над чем подумать. Г-н непременный секретарь знал в Академии многих таких, которые, хоть и умели читать, но в подметки не годились Гаспару Лалуэту.
Антиквар прервал его размышления:
– Я пока, правда, только на букве «А», но уже скоро закончу и двинусь дальше.
– Что? Вы пока еще на «А»?!
– Ну да. Ведь именно с нее начинаются абак, анемия, анимизм, господин непременный секретарь, благодаря которым я имел счастье покорить вас.
– Да! Да! Да!
Г-н Ипполит Патар вскочил и распахнул дверь на улицу. Его грудь вздымалась так, словно он хотел вместить в себя весь воздух столицы. Он посмотрел на улицу, на прохожих, на дома, на небо, на собор Сакре-Кёр, далеко в вышине вонзавший в тучи свой крест, и по вполне понятной ассоциации идей подумал обо всех тех, кто влачит по земле свой собственный крест, невидимый миру. Никогда еще на долю непременного секретаря Академии не выпадало столь тяжкое испытание. Но, сделав над собой героическое усилие, он обернулся к человеку, не умевшему читать, и сказал ему:
– До скорой встречи, дорогой коллега.
И ступил на тротуар, раскрывая свой зонтик, хотя дождя не было и в помине. Просто ему стало невмоготу, поэтому он прятался, как умел. Так он и побрел по тротуару… с грехом пополам.
Глава XI. Ужасное явление
Едва за г-ном непременным секретарем закрылась дверь, взволнованная г-жа Лалуэт, которая все это время не находила себе места, вбежала в комнату и устремилась к своему супругу.
– Ну? Гаспар!
– Он мне сказал: «До скорой встречи, дорогой коллега».
– Он… все теперь знает?