Именно поэтому с еще большей настойчивостью и старанием мать обучала (конечно, не сама, а с помощью жрецов города Мани) своего сына жреческим наукам, с которыми он, как отпрыск знатного рода, конечно, познакомился еще с детства, но недостаточно хорошо.
Словом, когда наступил конец очередного двадцатилетия — катуна и Ах Тупп Кабаль должен был отправиться в город Ушмаль на Испытание вождей, не было юноши, который мог бы соперничать с ним не только в силе и ловкости, но и в знаниях жреческих наук.
Утром на рассвете в сопровождении нескольких воинов и рабов из своего дома — от носилок он наотрез отказался, как ни настаивала мать, — Ах Тупп Кабаль покинул родной город. Ему предстояло пройти немалое расстояние: носильщики и рабы — переносчики грузов — обычно добирались от Мани до Ушмаля за два дня пути, двигаясь почти без отдыха от восхода до заката солнца. Но Ах Тупп Кабаль решил прийти в Ушмаль в этот же день, чтобы лишний раз показать свою силу и выносливость…
Построившись гуськом, караван Ах Тупп Кабаля тронулся в путь. Люди шли быстро, почти бегом. Хорошо утоптанная широкая тропа, соединявшая город Мани со столицей людей тутуль шив, вначале подымалась в горы бесконечно длинным серпантином. Однако затем, преодолев труднопроходимую горную местность, она почти все время бежала под уклон, облегчая путникам их нелегкий труд. Тропа шла мимо зеленых полей маиса, сквозь непроходимые чащи девственной сельвы; иногда каравану попадались покинутые крестьянами бесплодные поля, землю которых истощили посевы. Ближе к селениям или городам, стоявшим на ее пути, тропа становилась шире, утоптаннее; кое-где она даже была выложена ровными камнями, по которым звонко шлепали подошвы сандалий, сделанные из кожи тапира или крупного оленя…
Только в полдень Ах Тупп Кабаль разрешил своим людям сделать короткий привал; они съели по куску сухой кукурузной лепешки с черной фасолью, заправленной острым перцем, выпили по глотку воды, чтобы освежить рот, и опять тронулись в путь.
Солнце еще стояло высоко над горизонтом, когда они вышли на широкую мощеную дорогу, а часа через два караван подошел к военной заставе. Здесь воины тутуль шив охраняли городскую черту своего священного города Ушмаля. Вместе с часовыми прибывших встретили жрецы.
— Ты Ах Тупп Кабаль из рода Чи? — спросил старший жрец.
— Да! — последовал ответ.
— Ты пришел из города Мани, чтобы подвергнуть себя Испытанию вождей?
— Да!
— Ты готов вступить в состязание, чтобы великий халач виник Ах Суйток’, носящий священное имя бога дождя Чаака — нашего покровителя и господина, решил: достоин ли ты стать батабом — Тем, кто владеет топором — города Мани?
— Да!
— Знаешь ли ты, что ждет того, кто не выдержит испытания?
— Смерть! — ответил своим зычным голосом Ах Тупп Кабаль и переступил границу столицы людей тутуль шив.
Жрецы провели Ах Тупп Кабаля по окраинным улицам города прямо к подножью Пирамиды чудотворца. На ее вершине покоился величественный храм Бога дождя Чаака, капризного божества, от прихоти которого зависела жизнь народа тутуль шив. Только он один распоряжался дождем, без которого эта огромная чаша-долина стала бы мертвой. Здесь, у пирамиды, все покинули Ах Тупп Кабаля.
Он стоял так близко к пирамиде, что взгляд его упирался в ее высокие каменные ступени, круто уходившие ввысь. Больше Ах Тупп Кабаль не видел ничего. Он не решался повернуть голову, так как знал, что кто-нибудь из жрецов обязательно наблюдает за ним. А он не должен проявлять ни слабости, ни любопытства, впрочем последнее тоже относилось к человеческим слабостям. Ах Тупп Кабаль старался ни о чем не думать, так было легче переносить томительное ожидание неизвестного.
Наступила ночь, но за ним никто не пришел. Море звуков, которыми по ночам дышит земля, заполнило тишину; стрекотание, свист, легкий скрежет, шелест и цоканье насекомых и животных повисли над спящей землей. Непроглядную тьму тропической ночи освещали лишь таинственные звезды да светлячки, медленно проплывавшие мимо Ах Тупп Кабаля. Иногда они сталкивались с каменными глыбами пирамиды, и тогда он с интересом наблюдал, как живой зеленый огонек с оранжевыми, желтыми, красными и синими крапинками ползал по ее громадным ступеням.
Рассвет наступил так же внезапно, как опустилась ночная мгла. И опять никто не пришел за Ах Тупп Кабалем. Солнце подымалось все выше и выше. Он стоял у южного склона пирамиды и внимательно следил, как постепенно сползала вниз по камням его тень, пока совсем не исчезла под ногами. Лучи солнца нещадно палили, обжигая голову и спину. Во рту пересохло, хотелось пить…
Вдруг чьи-то руки толкнули его прямо на ступени пирамиды, и властный голос приказал подниматься вверх.
Отекшие от долгого неподвижного стояния ноги никак не слушались Ах Тупп Кабаля. Чтобы взобраться на новую ступень, ему приходилось так высоко подымать ногу, что колено почти упиралось в грудь. А жрецы торопили: «Скорей, скорей, скорей…» Сколько их, этих ненавистных ступеней? Снизу казалось, что их гораздо меньше; теперь им не было конца…
«Скорей!..» — ступени. «Скорей!» — ступени. «Скорей, скорей, скорей!..» — ступени, ступени, ступени… И вдруг на терявшего от усталости рассудок Ах Тупп Кабаля шагнуло золотое чудовище — сам всесильный и неповторимый бог дождя Чаак!..
В храме было темно и прохладно: толстые стены, сложенные из огромных, хорошо пригнанных друг к другу и скрепленных известью камней, защищали внутренние помещения от зноя. Окон не было, и свет проникал лишь через узкий проход — коридор, закрытый к тому же циновкой.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Кругом на массивных каменных алтарях стояли маленькие и большие чудовища, изображавшие бога дождя и другие божества людей тутуль шив. Одни из них были сделаны из камня, несколько фигурок из золота, многие из гипса и глины, раскрашенные в яркие краски, среди которых преобладали желтые, красные, зеленые и коричневые цвета. Рядом с каждым божеством находились причудливые сосуды и огромные блюда, наполненные жидкостью, издававшей резкий запах. «Как много крови жертв!» — подумал Ах Тупп Кабаль. В Центральной камере храма на продолговатой каменной плите лежали священные книги, хранившие тайны жрецов, а в углу на широком ложе, также высеченном из каменной глыбы, покоилась Циновка ягуара, хранителем которой был халач виник — Верховный правитель города Ушмаля.
Ах Тупп Кабаль окончательно пришел в себя от потрясения, испытанного на вершине пирамиды. Он не чувствовал больше ни жажды, ни усталости, — привычная обстановка в храме успокоила его. В родном городе Мани он часто приходил в храмы, когда обучался у жрецов, и теперь был готов пройти любое испытание, ответить на самые хитроумные вопросы главного служителя и других жрецов.
Главный жрец храма бога дождя Чаака раскрыл священную книгу.
— Человек, читай! — приказал он.
Взгляд Ах Тупп Кабаля устремился на ровные вертикальные линии слов. Напрягая зрение, чтобы не ошибиться и не перепутать в темноте схожие знаки, он стал читать:
Это перечисление двадцатилетий,
прошедших с тех пор,
как они покинули страну,
свои жилища в Ноноваль.
4 двадцатилетия тутуль шив жили
к западу от Суйва.
Они пришли из страны
Тулапан Чиконахт’ан.
4 двадцатилетия
они странствовали, а затем пришли сюда
с вождем — простолюдином Тепеух
и его свитой…[27]
Ах Тупп Кабаль хорошо помнил древнее сказание о странствиях своего народа — людей тутуль шив. Много двадцатилетий — катунов назад они покинули свою страну Ноновалько, лежавшую на берегу гостеприимного синего моря.
Правда, говорили, что люди тутуль шив ушли из родного края не столько в поисках более плодородных земель, сколько из-за постоянных набегов северных народов, поклонявшихся Пернатому змею. Они постоянно уничтожали посевы, разоряли селения и города, уводили пленных, чтобы принести их в жертву своему злому божеству. Эти жестокие люди говорили на непонятном языке, который сами называли нахуатль: себя же они величали тольтеками, жителями города Толлана.
Правитель и жрецы Ноновалько согласились было платить тольтекам ежегодную дань и даже давать своих людей для жертвоприношений, но человек из народа по имени Тепеух сумел поднять людей тутуль шив и увести их за собой. Они двинулись на юг.
Трудно уходить с насиженных мест, покидать край, в котором теплились туманные воспоминания о легендарной прародине всех народов — Семи пещерах, воспетой сказителями-пророками сказочной Суйвы… Но еще невыносимее покориться врагам, и люди ушли за Тепеухом. Он привел их в «Столицу страны девяти рек» — Тулапан Чиконахт’ан, где широкая река Усумасинта отдавала свои воды безбрежному морю. Здесь люди тутуль шив жили недолго; вскоре они устремились в глубь неведомой огромной страны, преодолев вначале длинную горную гряду, прозванную местом, где «много каменных ножей» — Чак Набитон.
Ах Тупп Кабаль с волнением думал, почему главный жрец города Ушмаля выбрал именно это сказание. Ему казалось, что его поступок чем-то напоминал подвиг бунтаря-простолюдина, легендарного вождя Тепеуха. Не было ли в этом доброго предзнаменования?..
80 лет и 1 год еще
они странствовали всего
с тех пор, как покинули свою землю,
а затем они пришли сюда, в эту область
Чак Набитон;
Этих лет (было): 81 год… —
медленно выговаривал Ах Тупп Кабаль. Он внимательно следил за чтением каждого знака, так как знал, что многие слова сейчас уже произносятся иначе, чем они звучали в древности.
Сказание заканчивалось рассказом о том, как великий Ах Суйток’ привел людей тутуль шив в долину и начал строить священный город Ушмаль. Эта последняя часть была написана сравнительно недавно — черная и красная краски еще сохраняли свою свежесть.