Листаем дальше рукопись. В этом же сочетании («скелет» + «рыба») оба знака изображены также на страницах 13, 17, 21 и 68, что свидетельствует о несомненной устойчивости такого сочетания! На странице 17 есть и другая комбинация знаков: к «скелету» присоединен новый знак -
, но он уже стоит не сзади, а впереди; эти знаки
также повторяются, правда, только на двух еще страницах (59 и 73). На страницах 24, 26, 32 и 37 «скелету» явно не повезло: его «оседлали» целых два знака-
, в разных комбинациях-сочетаниях знак изображен так же на страницах 41, 45 и 69.
Что скрывается за всем этим? Что вообще могут обозначать знаки? Обозначают ли они звук, или слог, или корень слова? Может быть, целое слово? А вдруг одни знаки — это буквы, другие — слова, а третьи — корни?
Известно, что система письма может быть не только определенной, то есть состоящей из однородных единиц, но и смешанной. Знаки могут даже не соответствовать единицам языка, а быть условными символами понятий, и тогда прощай дешифровка! Ведь символы можно лишь интерпретировать, а не дешифровать, и перед нами не письмо, а так называемая пиктография.
Сейчас определение системы письма кажется неопровержимо логичным началом дешифровки любого неизвестного текста, но для того, чтобы прийти к столь несложному выводу, требовались многие месяцы и даже годы упорного труда, изучения сотен научных работ, освоения основных типов записи языка, известных человечеству, и овладение этими языками.
Но как определить систему письма? Что может стать той единицей (и единицей чего?), которая позволила бы сопоставить и отличить одну систему от другой? Изображение знака? Нет, это не подходит, ведь даже знаки- буквы одного алфавита бывают не похожи на знаки-буквы другого, родственного, хотя они передают одну и ту же гласную или согласную. Тут и за примерами далеко ходить не надо: русское «У» на испанском выглядит как русское «И», а русское «И» можно написать почти как «У». Еще меньше сходства у согласных: «Ч» — «СН»;
«П» — «Р»; «Р» — «R». А с иероглифами дело обстоит куда сложнее, ибо они обязаны учитывать особенности своего языка.
Как же быть? Где и какова та единица, которая… Позвольте, «единица», да, «единица», но как цифра, как число — вот он ответ! Ибо знаки повторяются («скелет» повторился 16 раз только в одной рукописи!), и в этом повторении должна быть определенная закономерность, ну хотя бы частота повторяемости. А сколько вообще- то этих самых знаков? Сколько их? Это необходимо выяснить, установить с абсолютной точностью, и только тогда появится возможность «облачить» в числа языковые знаки и определить закономерности языка.
Так родилась блестящая идея, значение которой не сразу можно было оценить!..
Сотни, тысячу раз перелистывает Юрий Кнорозов страницы рукописей майя. Их тщательный анализ, бесконечные проверки и перепроверки показали, что в письме встречается около 300 знаков.
Начались новые размышления, теперь уже с применением выявленных «числовых показателей».
Если бы тексты были «рисуночным письмом», то есть пиктографией, где знаки передают не звуковую речь, а лишь общие понятия и ситуации, которые могут быть выражены разными, но сходными по смыслу фразами на любом языке (вспомните наши «надгробные надписи»), то, естественно, количество знаков должно было бы быть неизмеримо больше, ибо каждая новая ситуация требовала бы нового знака. В «рисуночном письме» из каждых 100 знаков, как показывает подсчет, 75 — новые, не встречавшиеся ранее. К тому же прирост знаков постоянен: он не зависит от того, возьмем ли мы первую или десятую сотню знаков; рассмотрим ли мы текст с начала, с середины или вообще с конца.
Иными словами, имеющиеся в нашем распоряжении 300 знаков в «рисуночном письме» дали бы текст общей протяженностью примерно в 400 знаков, а чтобы заполнить пиктограммами три исследуемые рукописи майя, понадобилось бы несколько тысяч, а может, и десятков тысяч знаков. Рукописи же майя дают совсем иную картину: знаков только 300!
Тогда предположим, что знаки майя передают только звуки. Кстати, такое предположение было распространено среди некоторых исследователей, да и сам Ланда дает своему списку знаков название «алфавита». Однако и это предположение отвергает математический анализ; число звуков в любом языке мира не превышает 80, а в среднем оно равно 30–40, то есть в 5-10 раз меньше, чем было бы в текстах майя, если бы каждый из 300 знаков передавал звук.
Слишком много знаков в рукописях майя и для письма, в котором каждый знак передает отдельный слог. Обычно слоговые системы письма обходятся 40–50 знаками, как, например, японские системы «катакана» и «хирагана», индийская «деванагари» или древнее кипрское письмо; как правило, число слогов не превышает 100–150. Трудно, да и нет оснований поверить, что майя могли позволить себе подобное «слоговое излишество».
Тогда, может быть, майя пользовались морфемным письмом, в котором каждый знак соответствует корню слова или грамматической частице? Но такое письмо согласно подсчетам не может обойтись без 1000–1500 морфем, а у майя только 300 знаков. Значит, и морфемное письмо отпадает.
Сделаем еще одно предположение, правда заранее считая его невероятным: может быть, знаки рукописи майя передают целые слова, сочетания слов или даже фразы? Но тогда жрецам понадобилось бы не 300 знаков, а по крайней мере 3 тысячи или, вернее, три десятка тысяч различных знаков только для трех известных рукописей.
Итак, ни пиктограммы, ни звуки, ни слоги, ни морфемы, ни слова… Но тогда что же, что передают знаки майя?
И Юрий Кнорозов делает единственно правильный вывод, который вытекает из разработанной им самим системы. Ответ может быть только один: система письма индейцев майя — смешанная. Часть знаков должна передавать морфемы, а часть — звуки и слоги. Такую систему письма принято называть иероглифической. Ею пользовались древние египтяне и жители Месопотамии, ею пользуются и поныне на Дальнем Востоке.
Иероглифическое письмо, как и всякое письмо, имеет свои количественные показатели, и они полностью совпадают с показателями письма майя. То, что в 1881 году Леон де Рони только предположил, а именно, что майя пользовались иероглификой, сходной с иероглификой Старого Света, Юрий Валентинович Кнорозов научно доказал. То, что раньше было лишь аналогией, теперь стало неоспоримым фактом, доказанным точными числами.
Так были сделаны первые шаги по новому пути дешифровки. Он открывал интересные многообещающие перспективы…
Урок математики (По древним майя)
Дешифровка цифровых знаков майя не составила большого труда для ученых. Причиной тому — поразительная простота и доведенная до совершенства логичность системы их счета. Можно лишь без конца изумляться великой мудрости народа, сумевшего практически в одиночку подняться на недоступные вершины абстрактного математического мышления, одновременно приспособив его к своим конкретнопрактическим земным нуждам. Чванливая Европа еще считала по пальцам, когда математики древних майя ввели понятие нуля и оперировали бесконечно большими величинами. Разве это не удивительно?..
Древние майя пользовались двадцатеричной системой счисления, или счета. Почему именно число 20 наряду с единицей стало основой их счета, сейчас невозможно установить с достаточной достоверностью. Но на помощь приходит простая логика. Она подсказывает, что скорее всего сам человек был для древних майя той идеальной математической моделью, которую они и взяли за единицу счета. Действительно, что может быть естественней и проще, коль скоро сама природа «расчленила» эту единицу «счета» на 20 единиц второго порядка по числу пальцев на руках и ногах. Тут и выдумывать ничего не нужно, ибо ты сам являешь собою превосходную и к тому же уже решенную арифметическую задачу!
Между прочим, подтверждение именно такому объяснению возникновения двадцатеричной системы счета мы находим в этимологической связи слова «виналь» — так на языке майя назывался двадцатидневный месяц — со словами «двадцать» и «человек». По-видимому, говоря «один человек», древние майя механически представляли себе число «20», если, конечно, в это время речь шла о каких-то количественных единицах.
Известно, что европейцы, как, впрочем, и подавляющее большинство народов мира, пользуются сейчас так называемой арабской цифровой системой, созданной в Индии лишь в конце первой половины прошлого тысячелетия (V век). В соответствии с этой системой- ради справедливости ее следовало бы называть индийской — мы расставляем цифровые знаки горизонтально — строчечным способом, применяя «позиционный принцип» — одно из замечательных достижений человеческого разума. Это значит, что цифры стоят друг за другом в строгом порядке, справа налево от первой позиции или первого порядка к последующим, а именно: единицы, десятки, сотни, тысячи и т. д.
Древние майя также пришли к использованию позиционного принципа. В отличие от нас, европейцев, им не у кого было заимствовать это принцип, и тогда они сами додумались до него, причем почти на целое тысячелетие (!) раньше Старого Света. Однако запись цифровых знаков, образующих число, они стали вести не горизонтально, а вертикально, снизу вверх(как бы возводя некую этажерку из цифр. Поскольку счет был двадцатеричным, то каждое начальное число следующей верхней позиции, или порядка, было в двадцать раз больше своего соседа с нижней полки «этажерки майя» (если бы майя пользовались десятеричной системой, то число было бы больше не в двадцать, а только в десять раз). На первой полке стояли единицы, на второй — двадцатки и т. д.
Майя записывали свои цифровые знаки в виде точек и тире, причем точка всегда означала единицы данного порядка, а тире — пятерки {11}. Цифровые знаки древних майя смотрите на 72-й странице.
В приведенной таблице не хватает двадцатой цифры. Но это не 20, ибо у майя 20, так же как у нас 10, было уже не цифрой, а составным двузначным числом. Двадцатой цифрой счета древних майя был «нуль», и изображался он в виде стилизованной раковины: