– Они вам чем-нибудь помогли? – поинтересовался Бен.
– Пока не очень, – честно признался Алек.
– Я не уверен, что личный осмотр места добавит вам информации. Леди Валерия распорядилась, чтобы яму закопали, а на ее место высадили новый куст, тотчас же, как инспектор Ума-то-нет покинул пределы усадьбы. Прошу прощения, инспектор, это ее формулировка, не моя. У меня и в мыслях не было допускать непочтительные высказывания в адрес полиции – как правило, не было.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – сухо ответил Алек.
Дэйзи подумала, не просветить ли их насчет прозвища, которое по секрету сообщил ей сержант Шоу, но решила, что из-за этого добродушному констеблю могут грозить неприятности. И потом, несколько последних вопросов Алека были адресованы лично Бену, он внимательно следил за реакцией на них секретаря и в любой момент мог перейти к вопросам, гораздо более интересным. Отвлеки сейчас Дэйзи его внимание, и он мог бы попросить ее оставить их вдвоем. Поэтому в ее интересах было сидеть тихо в надежде на то, что он позволит ей дослушать разговор с Беном.
Она совершенно не сомневалась в том, что оба симпатичны друг другу, но Алек никогда не позволил бы своим симпатиям влиять на ход расследования.
– Не исключено, что мне придется попросить снова раскопать эту клумбу, – продолжал Алек. – А если понадобится, то и весь сад. Но с этим можно подождать. Закопанные улики никуда не денутся. Давайте пока вернемся к ночи предполагаемого убийства Грейс Мосс. Не могли бы вы вспомнить, что делали вечером тринадцатого декабря, мистер Гудмэн? Для соблюдения формальности.
– Если на то пошло, я помню это очень хорошо. Леди Валерия внезапно перенесла их с мистером Парслоу отъезд в Антиб, поэтому после обеда завалила меня инструкциями по поводу того, что надлежало выполнить за время ее отсутствия.
– Но вы ведь секретарь сэра Рэджинальда?
– Я устраивался на работу в качестве секретаря сэра Рэджинальда и веду всю документацию, касающуюся его фермы. В принципе, ему нужно от меня совсем немного. Леди Валерия, со своей стороны, руководит дюжиной комитетов графства, каждый из которых требует большого количества бумажной работы: переписки, извещений, протоколов и тому подобного. К тому же я веду финансовые дела поместья: расчеты с торговцами, прислугой и так далее.
– Ясно. Я просто хотел прояснить это для себя. Значит, вы провели весь вечер с леди Валерией?
Дэйзи почувствовала разочарование. То есть, конечно, ее радовало, что у Бена нашлось алиби, если бы оно ему потребовалось, но, к сожалению, это означало алиби и для леди Валерии. А какая бы из нее вышла злодейка…
– Нет, не весь, – возразил вдруг Бен. – Где-то часов в десять или чуть раньше она отослала меня подготовить несколько последних бумаг, с тем чтобы она подписала их утром. В одиннадцать я решил прерваться на ночь, хотя это и означало бы необходимость встать пораньше, чтобы все доделать, прежде чем она спустится к завтраку.
– Вы были там один? С десяти до одиннадцати?
– Да, один.
Алек черкнул что-то в блокнот.
– Вы видели в тот вечер кого-либо еще?
– За обедом были все – это примерно с восьми до без четверти девять. Потом я никого не видел, кроме леди Валерии, до примерно без четверти двенадцать.
– Вы еще не легли?
– Я повалялся в горячей ванне. – Губы Бена изогнулись в невеселой ухмылке. – Моя нога иногда пошаливает. Болит как черт знает что.
– Война? Где это вас так угораздило?
– На Сомме. Вы тоже в тех краях побывали?
– Провел довольно много времени, летая над вами. Пилотировал разведчик.
– Ну, на земле было совсем невесело. Точнее, в земле. Но вы ни за какие коврижки не заставили бы меня подниматься на этих ваших этажерках из струн и парусины.
– Были и в этом свои удовольствия, – возразил Алек. – Но давайте вернемся к нашим баранам. Кого вы видели без четверти двенадцать?
– Ко мне в комнату зашел молодой Парслоу. – Бен говорил спокойно, но Дэйзи показалось, в его голосе возникла настороженность. – Он упрашивал леди Валерию – уже не в первый раз – взять меня с ними на юг Франции. Видите ли, английские зимы на меня паршиво действуют, а он юноша добросердечный. Он пришел сообщить мне, что его мать все еще и слышать об этом не хочет.
Бену ужасно не хочется, чтобы ему оказывали благодеяния из жалости, решила Дэйзи. А Себастьян достаточно проницателен, чтобы понимать такие вещи, вот он и умолчал о разговоре, пусть это и означало говорить неправду полиции. Надо только удостовериться в том, что это понял и Алек.
– Парслоу долго пробыл с вами?
– Всего несколько минут. С удовольствием сказал бы вам, что он провел у меня всю ночь… за картами, само собой. А какое конкретно время вас интересует, инспектор?
– Мы сами еще точно не знаем, только рассчитываем сузить рамки. За восемь недель многие воспоминания бледнеют и стираются, да и улики тоже. – Алек провел рукой по волосам – той самой темной шевелюре, которая первой привлекла внимание Дэйзи. – Как бы вы описали эмоциональное состояние Парслоу, когда он пришел к вам в комнату?
Теперь настороженность ощущалась более явственно.
– Его довольно сильно расстроила неуступчивость леди Валерии.
– Он был возбужден?
– Я бы так не сказал. Огорчен, не более того. Возможно, самым точным определением было бы «слегка взвинчен». Я предложил ему принять перед сном глоток виски для успокоения нервов.
– Вы не знаете, он последовал вашему совету?
– Представления не имею. Мое положение в этом доме не позволяет мне звонить слугам, вызывая их к себе в комнату. Если Себастьян и сделал это, то после возвращения в свою спальню. Впрочем, к этому времени мне удалось его немного успокоить.
– Если не считать огорчения от неспособности уговорить мать взять вас с собой, он радовался предстоящему отъезду?
Бен помедлил с ответом.
– Несомненно. Если подумать, жизнь его здесь замкнута, стеснена, бесцветна. Он редко выезжает в город. Ежегодный выезд на Ривьеру в какой-то степени сродни бегству.
– Вам неизвестно других конкретных причин, по которым бы он радовался отъезду из Окклз-Холла?
– Прошу вас, инспектор, – решительно произнес Бен. – Не надо играть со мной в игры. Я совершенно уверен в том, что вам известно – как и мне было известно еще тогда – о связи Себастьяна с Грейс Мосс.
– Какие уж тут игры, – вздохнул Алек. – Мистер Парслоу просил меня не делиться с вами подробностями его интимной жизни.
Похоже, его слова удивили Бена.
– Не знаю, что он вам говорил, однако в тот момент я понимал: ситуация для него сложилась весьма напряженная. Поэтому Себастьян испытывал облегчение от возможности уехать прочь от всего этого.
– Вам было известно до судебного заседания, что Грейс беременна?
– Н-нет, – на мгновение Бен стал будто старше, утомленнее и болезненнее, чем старался казаться. – Только то, что ему не терпелось порвать с ней. Я предлагал ему изыскать повод попросить у леди Валерии, чтобы та рассчитала Грейс, но он очень боялся, что мать узнает об их связи. И потом, – добавил он не без иронии, – при всех своих слабостях горничной Грейс была превосходной. Даже леди Валерия вряд ли отказалась бы от ее услуг так просто.
– Ее светлость пребывала в неведении относительно их связи?
– Он считал, что так. Я полагал, что нет, но, разумеется, наверняка тоже не стал бы утверждать.
– Мистер Парслоу, похоже, в высшей степени вам доверяет, мистер Гудмэн?
– Вы, похоже, в высшей степени осведомлены о семье Парслоу, инспектор, – парировал Бен. – С учетом его обстоятельств вас это удивляет?
– Возможно, нет, – признал Алек.
Он продолжал задавать вопросы, касающиеся теперь сэра Рэджинальда. Бен, несомненно, относился к своему работодателю с легкой, дружеской иронией, которая сочеталась с уважением к достижениям на избранном поприще, а еще с толикой досады на полную неспособность хоть как-то противостоять жене.
Дэйзи сильно сомневалась в том, что сэр Рэджинальд, любящий, но невнимательный отец, имел хотя бы отдаленное представление о том, что творится у него в доме.
– Повидаюсь-ка я с ним, – сказал Алек. – Раз уж никого из леди нет дома. Как мне попасть на ферму?
– Вы можете доехать на машине, – посоветовал ему Бен, – но в таком случае вам придется объезжать весь парк. Гораздо быстрее дойти пешком, если вас не раздражает дождь. До фермы по прямой меньше полумили – как раз достаточное расстояние, чтобы шум и запахи не досаждали ее светлости. Попросите Моуди, он даст вам зонт. – Бен объяснил, как найти тропу, по которой сэр Рэджинальд ежедневно ходит на ферму и обратно.
– Спасибо за помощь, мистер Гудмэн. – Алек поднялся из-за стола. – Что ж, оставим вас разбираться с вашими бумагами. Жаль, я не могу пригласить вас в Лондон разобраться с моими.
Дэйзи улыбнулась Бену и следом за Алеком вышла из библиотеки.
– Он стоит десяти Парслоу, – заметил Алек, когда они вернулись в длинную залу. – Жаль, леди Валерия не взяла его на юг. Мне он показался не слишком здоровым.
– При нашей первой встрече вид у него был почти здоровый, – заметила Дэйзи. – Мне кажется, вид тела, выкопанного из-под земли, воскресил в его памяти воспоминания о войне. У меня есть знакомые, которым до сих пор снятся кошмары об окопах.
– Да, мне еще повезло летать на своем воздушном змее. Вот, кстати, ваши фотографии за вычетом тех, на которых снято тело в яме.
– Спасибо. Сколько я вам должна за них?
– За счет Скотленд-Ярда.
– Ловко устроилась, – хихикнула Дэйзи и тут же вернулась к делу: – Я рада, что этого не мог сделать Бен.
Алек, подняв бровь, удивленно покосился на нее:
– А он не мог?
– Для начала я не думаю, чтобы у него просто хватило бы физических сил.
– Имея в руках подходящее орудие, можно и без особенных усилий проломить череп. Что же до ямы, то отчаяние порой добавляет сил, а тот, кто это совершил, наверняка отчаянно спешил спрятать тело.
– Но у него отсутствовал мотив.