– Возможно, это ничего и не значит, – сдался он. – Но мне все равно нужно с ним поговорить.
– Да, конечно. Но согласитесь, в тех обстоятельствах Грейс никак не могла согласиться на свидание с ним, а он недостаточно здоров, чтобы подстерегать ее зимней ночью, какой бы мягкой ни была зима.
– Но ведь сегодня он спустился сюда, верно? И вам, право же, не стоило рисковать, отправившись сюда наедине с ним. Позвонили бы, и я бы подъехал.
– Ох, Алек, об этом мне и думать не хотелось! Я ужасно не хотела, чтобы телефонистке стало известно о пропаже Бобби. Да, Бен спустился сегодня в деревню, но даже от этого, боюсь, устал до полусмерти. Вы не против отвезти нас обратно? Я бы попросила Филиппа, но в его машину втроем ужасно неудобно втискиваться.
– Конечно, отвезу – если только Гудмэн вдруг не сознается в следующие пять минут. – Алек начал подниматься. Дэйзи схватила его за руку:
– Вы еще не сказали мне, что Эрни узнал от слуг!
– Почти ничего. Они все, похоже, расползаются после обеда по своим комнатам.
– В наше время к слугам положено относиться по-человечески. Мама вечно жалуется на то, что у ее слуг хватает наглости требовать полдня выходных в месяц. Так вы узнали что-нибудь от них?
И Алек, как всегда поддавшись взгляду ее голубых глаз, рассказал ей то немногое, что удалось обнаружить Пайперу.
– А вот с шофером Эрни поговорить не догадался, – завершил он свой рассказ. – Так что мы не знаем, выезжал ли кто-нибудь в тот вечер на машине. Кстати, вам известно, сколько машин у Парслоу?
– «Даймлер» и «Моррис». Бобби и Себастьян водят «Моррис», но не думаю, чтобы они часто куда-нибудь выезжали.
Алек встрепенулся.
– Бобби… то есть мисс Парслоу куда-то уехала. Она взяла для этого машину?
– Не имею ни малейшего представления.
– Ладно, позвоню сам и спрошу шофера, прежде чем рассылать описание. Ох, боюсь, скоро ваша телефонистка будет знать все, что можно и чего нельзя.
– Это неизбежно. – Дэйзи вздохнула. – Но я по крайней мере старалась.
Она вернулась в гостиную, а Алек пошел к телефону. Не сразу, но ему удалось уговорить Моуди призвать к телефону Брейди, шофера. Про тринадцатое декабря Алек его спрашивать не стал, но зато выяснил, что мисс Парслоу и правда уехала на «Моррисе» – голубом, модели «Оксфорд», в народе называемом «бычий нос» за характерный округлый верх радиатора. На дорогах таких наверняка сотни. Алек записал номер, позвонил в Скотленд-Ярд и попросил распространить описание автомобиля и водителя по всем полицейским участкам. При этом он прекрасно понимал, что, если мисс Парслоу будет избегать больших дорог или вообще затаится где-нибудь в поместье у друзей, отыскать ее окажется почти невозможно.
Способна ли она была на убийство? Сам он судить об этом не мог. Если верить Дэйзи, девушка достаточно сильна физически, а стремление защитить брата давало ей мотив. Да и в невиновность ее Дэйзи верила, но не так сильно, как в случае Бена.
Если мисс Парслоу не объявится к вечеру воскресенья, решил Алек, он организует ее арест – одним наблюдением тут не ограничиться. Впрочем, улик против нее для полномасштабного розыска все равно пока недоставало.
Он отправился на поиски Бена Гудмэна.
Тот беседовал за парой кружек с Петри. К удивлению Алека, Дэйзи с ними не оказалось. Он огляделся по сторонам и увидел, что она болтает с пожилым мужчиной в старомодном фермерском костюме. Она тоже увидела его и помахала рукой, подзывая.
– Мистер Флетчер, это Тэд Рупер, он подвозил меня со станции.
– А мой внук водит грузовой автомобиль, – с гордостью добавил Тэд Рупер. Его глубоко посаженные глаза крайне неодобрительно смотрели на Алека, который уже беседовал с ним и не добился ничего, кроме «ага» или «не-а».
– Мистер Рупер находился здесь, когда Грейс разговаривала с тем коммивояжером, – объяснила Дэйзи.
– Прям как мамаша ейная, – неожиданно сказал Рупер. – Та сбежала с художником, который приезжал рисовать деревню. Элси Мосс ее звали. Правда, Грейс, похоже, не успела.
– Ее мать сбежала с художником? – удивился Алек. Вот она, Дэйзи, – ему-то Тэд ничего толком не сказал, а при ней заливается соловьем. – Когда это случилось, мистер Рупер?
– Ну, как Грейс четырнадцать сполнилось… она как раз школу окончила, да и за папашей уж могла ухаживать. Да только уверяю вас, никто Элси за это особо не винит. Стэн Мосс завсегда был сварливым ублюдком… прощения прошу, мисс. У них что ни день, то скандал был, вот Элси и навострила лыжи.
– Так вот почему все решили, что Грейс уехала с Брауном… – Алек никогда не питал особого доверия ко всеобщей убежденности в чем-либо. – Вы видели, как Грейс выходила из гостиницы?
– Было дело, видел. Да только ничего такого особенного не припомню.
– А кто-нибудь еще выходил с ней или сразу за ней?
– Если и выходил, я не видал, сэр. Она одна только и вышла. Мы еще судачили, что она пошла собрать свои платки и шпильки, чтоб вернуться к этому парню.
– А вы с ним сами разговаривали? Или видели, кто с ним разговаривал?
– Я? Не было такого.
– Ох, да будет вам, мистер Рупер, – проворковала Дэйзи. – Вы же говорили мне, с кем тот болтал, и я даже помню одно или два имени. Мистер Флетчер ведь не думает, что это кто-то из ваших друзей убил Грейс. Просто они могли слышать что-нибудь такое, что помогло бы ему, если преступление совершил тот коммивояжер. Разве вы не хотите, чтобы он поймал убийцу? Ведь следующей жертвой может стать ваша внучка!
– Ну, ну, мисси, – обиделся Рупер. – Мои девочки правильные.
– Я совершенно в этом не сомневаюсь, но кто знает, что в голове у этого убийцы? Пока мистер Флетчер не узнает, кто это, он не скажет, почему тот так поступил.
– Возможно, Грейс разозлила кого-нибудь отказом, – предположил Алек. Дэйзи нахмурилась: он явно намекал на вероятный мотив Гудмэна.
– Может, и так, – неохотно согласился Тэд Рупер. – А с ним толковали… вон, Уолт Феррис, Нэд Карни, Питер Джиггз, Альберт Бартоломью. – Называя имена, он тыкал пальцем в направлении сидевших за стойкой. – Да еще Гарри Миддлкомб.
– Ну и память у вас, мистер Рупер, – восхитился Алек.
– Да не жалуюсь, – ухмыльнулся старик. – Хотя забудешь тут, пожалуй, коль они что ни день языками о том чешут.
С Алеком они языками не чесали, хотя он уже допрашивал четверых из пяти. В надежде на то, что разговорчивость Рупера прорвала дамбу умолчания, он извинился и пошел попробовать счастья с пятым, Питером Джиггзом, вторым после самого владельца человеком на ферме сэра Рэджинальда.
Алек уже встречался с Джиггзом во время своего короткого визита на ферму. Будучи спрошен не о том, говорил ли он с Брауном, а о чем он с ним говорил, Джиггз почесал в затылке и припомнил, что в разговоре поднималась тема погоды.
– Теплая для декабря. Хорошая для выпаса. Коровы доятся лучше, когда они на зеленой траве, не на фураже. А тот парень, он вроде как ответил, что ему тоже легче, когда на машине повсюду доехать можно.
– А вот да! – к их компании присоединился Нэд Карни, явно не без подсказки Тэда Рупера. Он беззаботно встретил взгляд Алека. – Тот парень еще рассказал нам, как застрял раз в снегу… в Камберленде, что ли. Три лошади, говорит, его тачку оттуда тянули, – хохотнул он.
– У них там в холмах всегда больше снега, чем у нас внизу, – подал голос Альберт Бартоломью, молодой клерк, работавший в Уитбери, сын местного пахаря, сумевший продвинуться выше отца. Он смотрел на Алека глуповато-восторженным взглядом.
– Как по-вашему, он знаком с этими местами? – спросил Алек.
Все трое с сомнением переглянулись.
– Он же лондонец, – хмыкнул Карни, словно это все объясняло.
– Чешир входил в его территорию, – сказал Бартоломью. – И ему нравилось разъезжать по сельской местности, когда было время. Он говорил, сельские гостиницы порой удобнее дорогих отелей. Но я совершенно уверен, что в Окклсуиче он раньше не бывал.
Остальные двое согласно закивали.
– Он все расспрашивал о сельских ярмарках и все такое, – сказал Джиггз.
– Он говорил, что любит простые сельские забавы, – неодобрительно добавил Бартоломью.
– Лондонец, что с него взять, – нахмурившись, повторил Карни.
– И что вы ему посоветовали?
– Церковный базар.
– Гулянья на Троицу.
– Дни для посетителей в Холле в банковские каникулы.
– Праздник урожая.
– Говорил ли кто-то что-нибудь про дни, еще до войны, когда всех пускали в зимний сад? – поинтересовался Бартоломью. – Вы ведь это хотели выяснить, не так ли, инспектор? Знал ли он про зимний сад?
Разумеется, Алек хотел это выяснить. Ни эти трое, ни двое других, названных Рупером, не припомнили, говорилось ли тогда про зимний сад, однако Джордж Браун все-таки мог бы знать его примерное местонахождение и то, что он огорожен стенами.
Возможно, Браун и впрямь собирался забрать Грейс в Лондон. Она поспешила в Холл потихоньку забрать свои вещи. Допустим, он остановил машину у калитки и пошел по тропе через парк ей навстречу…
Хотя нет, вероятнее, он ждал ее. Она задерживалась – уж не из-за последней ли попытки склонить Себастьяна к женитьбе? Устав ждать, Браун прошел через калитку, и они встретились у зимнего сада. Они поссорились.
Из-за чего они могли ссориться? Может, Грейс передумала и вернулась только затем, чтобы сказать ему об этом. Исходя из того, что успел узнать о ней Алек, она скорее поступила бы именно так, а не оставила дружка в неведении. А вот о характере Брауна он не знал ничего, потому не мог судить, способны ли обманутые надежды привести того в ярость, сопровождающуюся вспышкой насилия.
Если верить Рите, тот изрядно выпил, что тоже могло способствовать убийству. По крайней мере в том, что касалось орудия: если он нетвердо держался на ногах, то мог поискать палку, чтобы опираться при ходьбе. После той истории со снежным заносом он мог даже держать у себя в машине тяжелую трость и лопату.
Браун собирает свои вещи, подъезжает к калитке и, устав ждать в машине, идет навстречу Грейс. Возможно даже, она сама заводит его в зимний сад, чтобы их никто не видел. Она говорит ему, что не поедет с ним. Когда Грейс поворачивается, чтобы поспешить обратно в Холл, пока не заперли двери, – приняв решение остаться, она не может позволить, чтобы ее оставили на улице, – он бьет ее сзади.