Офис был простым и функциональным, с минимальным количеством мебели. А главное – у бизнеса было будущее. Наверное, нетрудно догадаться, как я в итоге начала там работать. Я сблизилась с Ким Дами, иногда видела ее отца, а когда из компании уволилась сотрудница и был нужен кто-то на ее место, я, рассказав слезную историю о том, как мне приходится самой зарабатывать на учебу, устроилась туда.
Я жила обычной жизнью. Каждый день усердно работала, как и все, получая хоть и небольшую, но достаточную зарплату. Остальные сотрудники были благожелательны ко мне, начавшей работать в таком юном возрасте.
Иногда в день зарплаты я, как бы награждая себя, покупала курицу или говядину. Даже открыла небольшой сберегательный вклад – и переехала из общежития в маленькую съемную комнату на чердаке. Я потихоньку обустраивалась: накупила подержанной мебели и техники и поставила маленький горшок с эдельвейсом у изголовья кровати, где много света. Эдельвейс символизирует терпение и мужество. Весной крошечные белые цветы наполняли мою комнату ароматом.
Так прошло несколько лет – буднично, без всяких происшествий. Иногда я в одиночестве выпивала соджу, плача и вспоминая об отце. Но в меру – ничто не могло нарушить мой рабочий цикл.
Я поддерживала связь с Джинуком через сообщения. Как и ожидалось, он поступил на мехмат Сеульского университета. В честь этого в маленьком городе, где мы жили, даже повесили большой плакат.
Иногда он звонил, но я не брала трубку. Тогда приходили сообщения подобного содержания: «Эй, ты обещала отвечать на звонки. Возьми трубку!» Я не отвечала и на них – и тогда он начинал бомбардировать меня текстами, но вскоре сдавался и замолкал.
Я просто не хотела, чтобы в моей жизни было что-то – или кто-то – из прошлого. Судя по сообщениям Джинука, после моего побега бандиты несколько раз врывалась в дом, переворачивали там всё вверх дном, и даже ему досталось от них. Мне было его жаль, но что я могла поделать… Последний раз он выходил на связь, когда собрался на Филиппины. Вроде в путешествие. Точно не помню.
Дами уехала учиться в США, закончив третий курс. Это была обычная практика для детей из обеспеченных семей. Она старалась особо не хвастаться мне своей жизнью там – ибо наверняка думала, что мне пришлось уйти из вуза, потому что не было денег на оплату обучения.
Я считала, что и дальше буду так жить – тихо и без происшествий. Но все пошло не по плану, когда я увидела кровь Ким Хёнсу на побережье острова Коджедо…
Глава 2Выпускница
Завтрак всегда подавался ровно в семь утра. Чон Гымхи ставила будильник на полшестого, но просыпалась еще до его звонка. Заводила она его на всякий случай, потому что привыкла быть в жизни готовой ко всему. Мало ли проспит – тогда и готовка завтрака затормозится…
Выйдя из спальни, она окинула взглядом гостиную и кухню, освещенную лучами только-только взошедшего солнца. Открыв окно, услышала щебет птиц. Нет, не щебет – тревожный плач; по крайней мере, так показалось Гымхи – ей было неизвестно, какой смысл видели в нем сами птицы. Может, то, что нам кажется свободой – пара крыльев и возможность свободно парить над землей, – для самой птицы есть жестокая ловушка, и она жалобно кричит, ища спасения… Ночь отступала, и воздух становился прозрачен, как стекло.
– Доброе утро! – поздоровались с ней две горничные, когда Гымхи зашла на кухню, пройдя сквозь длинный коридор. Если она встала в полшестого, то они, должно быть, встали в пять. Горничные уже раздвинули тяжелые шторы и теперь готовили завтрак.
– И вам доброго утра, – улыбнулась им Гымхи. Ее голос звучал преувеличенно звонко, словно она пыталась прогнать последние остатки сна. – Скажите, все готово? – Она всегда обращалась к работникам на «вы», как и все в этой семье.
– Да.
Завязав фартук, Гымхи встала перед разделочным столом. Горничная поднесла ей большую миску с вьюнами – рыбами, похожими чем-то на угрей.
– Если позволите, мы сами… – Смутившись, горничная не закончила фразу.
– Да я бы с удовольствием, но что поделать – больно уж любит глава семьи мою стряпню…
Гымхи сыпанула в миску горсть соли. Вьюны зашевелились. Хороши – жирные и длинные… При попытке схватить их за хвост они со страшной силой выворачиваются и ускользают из рук. Но под воздействием соли с них сходит слизь. Гымхи вытерла ее с рыб тыквенным листом. Молодая горничная, наблюдавшая эту сцену, не выдержала и отвернулась. Гымхи рассмеялась.
– Что, неприятно это видеть? Как они, живые существа, корчатся от боли? Небось думаете про себя: «Как вообще это можно есть?» А сами-то не едите из них суп чуотан?
– Есть-то ем, но там они в перетертом виде… – возразила горничная.
– Да, в последнее время все так и едят… Но в перетертом виде весь вкус теряется. Если есть целиком, пережевывая куски, очень вкусно!
Горничная кивнула – впрочем, это было не согласие со словами Гымхи, а скорее формальная вежливость в адрес хозяйки.
– Скажу по секрету, я тоже не люблю чуотан, – сказала Гымхи полушепотом. – Но что делать, наш глава семьи так его любит!
Она взглядом указала на большую кастрюлю, стоявшую на плите, и горничная, уловившая этот взгляд, открыла крышку – под ней уже бурлил бульон с разными приправами и соевой пастой. Туда они засыпали еще живых вьюнов и кусок тофу.
Гымхи ждала, когда суп снова закипит. Наконец на поверхности кастрюли образовалась пена. Вьюны, яростно извиваясь, заползали на плавающий на поверхности тофу как на последний оплот, где они могли спастись от кипятка, не быть сваренными заживо. Они слились с тофу в одну массу, словно в симбиозе.
Гымхи вдруг почувствовала, что сопереживает этим существам, так отчаянно борющимся за свою жизнь; да и сама она не такая же ли? Уже прошло три года с тех пор, как она появилась в этом доме, но все еще не могла избавиться от чувства, что осталась тут чужой. На словах-то да, теперь она хозяйка дома, но пришла сюда на все готовое, так что в общем-то является чужеродным объектом.
Даже после того, как Гымхи стала хозяйкой, многое осталось без изменений. Она не стала менять заведенные прежней хозяйкой распорядки и обустроенный ею интерьер – просто приспособилась ко всему этому. Старалась всем видом показать, что наследует установленную систему, отдавая дань уважения. Она хорошо знала, что высокомерие, с которым избавляются от всех устоев и вещей, напоминающих о прежних хозяевах, – это удел тех, кому нечего терять.
Нет, Гымхи избрала другой путь – завладевала домом тихо и осторожно, как туман, который мягко и незаметно окутывает тело; и вот в какой-то момент мы с удивлением замечаем, что насквозь вымокли в его влаге. Поэтому иногда ей казалось, что она как эти вьюны. Эти вызывающие отвращение, скользкие, извивающиеся вьюны, пытающиеся забраться на тофу и слиться с ним в одно. Она тоже забралась в этот дом и слилась с ним, чтобы выжить.
Гымхи бросила в кипящий суп листья капусты, черешки таро[15] и вешенки – и снова довела его до кипения. Достав тофу, нашпигованный вьюнами, аккуратно разрезала его на небольшие кусочки и переложила в чугунный горшочек, налив сверху бульон и добавив мелко порубленные перец, чеснок и имбирь. Вместе с горшочком с супом подготовила закуски – кимчхи, маринованные огурцы и маринованную зелень в соусе из соевых бобов.
– М-м, какой запах!
На часах было ровно семь. Глава семьи Пэк Сончхоль и его дети – дочь Пэк Дохи и сын Пэк Дохён – вошли в столовую.
– Прошу к столу.
Горничные и Гымхи расставляли завтрак, и скоро большой круглый стол оказался заполнен яствами.
Именно Пэк Сончхоль настоял на том, чтобы стол был круглой формы, – ему казалось, что, сидя во главе прямоугольного стола, он будто смотрит на членов своей семьи свысока. И правда, круглый стол будто создавал атмосферу равноправия и гармонии.
Но только не для Гымхи и двух отпрысков Сончхоля – уж они-то знали, что здесь, за этим столом, разворачивается схватка не на жизнь, а на смерть. Компания, основанная Пэком, которая должна была управляться всей семьей, входила в топ-50 крупнейших корпораций. И они знали: чтобы чего-то добиться в этой компании, быть дочерью, сыном или женой недостаточно – нужно приносить бизнесу пользу, доказывая этим свою ценность.
Основной деятельностью компании была закупка сырья и переработка его в различные виды сталелитейной продукции – горячекатаный и толстолистовой прокат, катанку[16], холоднокатаную сталь, электрооцинкованную, электротехническую, нержавеющую, а также титан – с последующим экспортом. За последние несколько лет компания добилась значительного роста на рынке стали для автомобилей. В этом году планировалось реализовать около 6 миллионов тонн автомобильной стали, а в течение пяти лет увеличить объем продаж до 30 миллионов тонн. Это позволило бы компании стать поистине глобальным игроком в своей отрасли.
– Благодарю вас, – сказал Пэк Сончхоль горничной, наливавшей ему в стакан воду, – он тоже никогда не позволял себе обращение на «ты» к прислуге. Ему было около пятидесяти с небольшим, и его голос звучал спокойно, а манеры отличались уравновешенностью. Это была не показная строгость или напускная серьезность, а скорее уверенность человека, многое испытавшего на своем веку.
– Ну, давайте есть… – И он первым зачерпнул ложкой горячий бульон. – Да, именно этот вкус! Вот из-за этого вкуса мне без тебя никак. Кто еще, кроме тебя, сможет приготовить такое?
И сегодня Пэк Сончхоль похвалил Гымхи.
– Сегодня первый день запуска нового проекта, так что нужно вас поддержать, – с улыбкой сказала она.
Пэк Сончхоль кивнул.
Пэк Дохи перемешивала суп ложкой. Вид вьюнов в тофу был отвратителен. Пэк Сончхоль бросил на нее предупреждающий немой взгляд. Ничего не поделать – и девочка поднесла ложку ко рту.
– Угх, это невозможно есть! – воскликнула она, со стуком кинув ложку на стол. – Дайте мне что-то другое. – Нахмурилась и кивнула горничной.