– Сколько раз говорила – зови меня мамой… – Чон Ихва требовала от всех своих выпускников, чтобы они называли ее мамой.
– Да какая вы мне мама?
– А кто тебя так хорошо вырастил и обучил, если не я? Да какой родитель в мире мог бы взять такого жалкого ребенка, как ты, и сделать из него то, чем ты стала? Что бы кто ни говорил, ты мое дитя.
– Так что, теперь вы решили у собственного ребенка деньги вытягивать? Пятьсот миллиардов – это для вас шутка? Вы ведь и от остальных такую сумму потребовали, как я знаю.
– Да как ты разговариваешь с матерью? Где набралась такого? Не веди себя так – аукнется еще потом… Ты хоть понимаешь, сколько у меня ушло сил на то, чтобы вырастить тебя, дать тебе образование и привести к позиции, на которой ты сейчас находишься? Думаешь, что стала такой значимой только потому, что заняла это место? Сама знаешь, что ты у меня под пятой. Хочешь в этом убедиться – вспомни Хещин. Она не слушалась маму, и вот что произошло…
Чон Ихва повернулась к Чон Гымхи – черные очки, скрывавшие половину ее лица, придавали ей холодный вид. Ее слова были правдой. Стоило Чон Ихва только захотеть, и Чон Гымхи могла повторить судьбу Хещин. Таковы были порядки Академии и самой Чон Ихва – ничего в этом мире не достается бесплатно.
– Не думай, что твой успех – это только твоя заслуга. Это заслуга Академии и лично моя. Люди видят только то, что на поверхности, – преуспевшего человека, а освещающее его солнце и питающую его корни землю не замечают. А это как раз и есть я. Не забывай, что это я уберегла тебя от всех опасностей и не дала зарубить твою жизнь на корню.
Гымхи понимала, что сейчас противостоять Чон Ихва бессмысленно.
– Ты даже не представляешь, как я тобой горжусь. Знаешь ведь, правда? Ты – моя гордость.
Разумеется. Если б не такие, как она, существование Чон Ихва прошло бы незамеченным в этом мире. Она ведь живет, все время скрываясь под землей. Забери у нее Академию и учеников – что останется? Одна лишь пустая оболочка. Бывали моменты, когда Гымхи даже с жалостью думала о Чон Ихва, представляя, как та, с бледным лицом, прозябает в подземном узилище, отрезанная от всего мира.
Но как бы ни было ее жаль, не стоило забывать, что она все еще оставалась монстром, который учил своих учеников только конкуренции, принципу естественного отбора, беспощадности и эгоизму. Хоть она и дарила своим выпускникам успешную жизнь, даже эту самую жизнь крепко держала в своих руках. Каждый из них, без исключения, был заложником Чон Ихва, ее должником, вынужденным отдавать ей всё по ее первому запросу. Всё – деньги, имущество, а порой и собственную жизнь. На всем этом Чон Ихва построила себе неприступную крепость, которую никто не мог разрушить.
Поднялся песчаный ветер. Небо на горизонте потемнело, словно вот-вот должен был пойти дождь. В воздухе ощущался привкус металла.
– А где все, что я до этого вам отдавала? Огромные суммы, которые приносили выпускники, куда вы все это дели?
– Сюда.
– Что?
– Ну ты как всегда – все тебе надо отдельно объяснять, как неразумному ребенку… Говорю же, я купила эту землю. Всю, полностью.
У Чон Гымхи аж дух захватило. Что она вообще несет? Значит, деньги, выжатые из выпускников, которые те добывали ценой своей жизни, топча других, превратившись в безжалостных хладнокровных существ, но и сейчас не зная покоя, – эти деньги она потратила на то, чтобы купить бесполезный кусок земли? Спустила всё на эти руины?
– Чему так удивляешься? Это все для следующих поколений наших учеников.
– Что это значит? Вы хотите перенести Академию сюда, выставить всем напоказ? Собираетесь рассказать всему свету, что существует такое ужасное заведение?
– Ну ты и скажешь, ужасное… Оно, между прочим, дало тебе все и научило выживать. Это я подняла вас из грязи, в которую вы были втоптаны и не поднялись бы без моей помощи.
Ну, хватит уже этих разглагольствований. Гымхи нахмурилась.
– Так что вы хотите сделать с этим местом? – спросила она.
– Построить Академию, – ответила Чон Ихва.
Гымхи пристально посмотрела на нее.
– Вы собираетесь построить еще одну Академию слуг?
– Ну что ты, об Академии никто не должен узнать – она навсегда останется скрыта от посторонних глаз… Нет, тут будет кое-что другое.
Кое-что другое?
– Я собираюсь основать здесь университет. Настоящее учебное заведение. Получу государственную образовательную лицензию, буду отбирать самых одаренных. Тут они получат отличное образование и будут рассеяны по всему миру. Образование будет мирового уровня. Конечно, полностью бесплатное. Я буду набирать таких студентов, как ты, одаренных, но выросших в трудных условиях, – и сделаю из них лучших, – сказала Чон Ихва, глядя куда-то вдаль. – Представь себе: здесь будет стоять великолепный учебный корпус, а вон там – современное общежитие. И парк разобьем – чтобы в нем можно было спокойно гулять и устраивать дискуссии на открытом воздухе. На закате солнце будет нежно окрашивать здания, а на рассвете – пробуждать их, – продолжала она с мечтательной интонацией.
– Если это так, сначала нужно получить одобрение совета и действовать с их согласия, – возразила Гымхи.
– У меня нет на это времени. Нужно торопиться. Я уже немолода. Если ничего не сделаю, то умру никем. Исчезну, как пылинка. Я хочу, чтобы на моем надгробном камне была высечена хвалебная эпитафия. Я – педагог и всю свою жизнь провела в Академии, обучая вас. Я не могу умереть в безвестности, просто как ректор Академии, о которой никто не должен знать. Я должна остаться во всеобщей памяти – как почетный педагог.
«Так вот она чего добивается», – подумала Гымхи. Она знала, что ради какой-то своей цели Чон Ихва не остановится ни перед чем. Если уж что-то задумала, ее невозможно переубедить.
– Эта земля священна. Здесь родится множество талантливых людей, которые будут поддерживать и развивать эту страну. Это как материнская утроба: теплое, безопасное место, откуда готовишься выйти в большой внешний мир. Да, иногда студенты будут бить ногами по этой самой утробе, но что делать – настоящая мать стерпит все выходки своего чада… Я стану утробой для множества детей. Здесь, согревая их своей материнской любовью, я буду их оберегать, воспитывать и обучать.
Чон Гымхи быстро оценила ситуацию. Даже если здесь построят университет, Чон Ихва не сможет быть его лицом – это неизбежно вызовет протест всех выпускников. Если она, держащая в руках их самые тайные секреты, выйдет на свет, ее личность и прошлое раскроются. Тогда пострадают и все выпускники, связанные с Чон Ихва, и сама Академия. Это нужно предотвратить.
Есть только один способ остановить ее – уничтожить это чудовище.
Чон Гымхи молча смотрела на нее. Чон Ихва была полностью погружена в свои фантазии, грезя наяву и уже представляя на этом месте построенный университет.
– Добро пожаловать! – Чон Гымхи, сидя за рулем, поприветствовала О, пробирающегося на пассажирское сиденье рядом с ней. Тот выглядел несколько обеспокоенно, то и дело озираясь и выглядывая в окно.
– Здесь вам нечего бояться, можете быть спокойны, – заверила его Чон Гымхи и протянула стакан с чаем из ромашки. – Выпейте. Это поможет вам успокоиться.
Заместитель О, не ответив на приветствие, молча взял стакан и поднес ко рту, но тут же отодвинул – чай был слишком горячий.
– Осторожнее, я только что купила, еще не успел остыть, – сказала Чон Гымхи, наблюдая, как он ставит стаканчик в подстаканник.
– Ну, что там за способ, о котором вы говорили?
– Ну что вы, не спешите так… Успокойтесь немного, и тогда мы спокойно всё обсудим, – ответила она, хотя прекрасно понимала его нетерпение. Конечно, О торопится. Все, чего он добился, может вот-вот разрушиться.
– Вы сказали, что знаете, как решить эту проблему, поэтому я и приехал сюда, – настаивал заместитель.
Место, где они встретились, было тем самым местом, где Чон Гымхи ранее встречалась с Чон Ихва, – глухая окраина, пустырь, который Чон Ихва называла священной землей, материнской утробой. Здесь не было ни души на многие километры – и, разумеется, не было камер наблюдения. Край света…
– Благодарю, что приехали. Думаю, сейчас вам важно оказаться подальше от чужих глаз, поэтому я позвала вас сюда, – объяснила Чон Гымхи.
– Теперь расскажите, какой у вас план, – резко произнес О.
Причиной его беспокойства был скандал, связанный с движением #MeToo. Название движения означало «я тоже» и объединяло жертв сексуального насилия, пострадавших от действий лиц, злоупотребивших своим положением, – благодаря движению они открыто могли рассказать о своем печальном опыте. Одна из секретарей заместителя О обвинила его в сексуальных домогательствах. Заместитель домогался молодой секретарши. И не раз, а на протяжении полугода. Находчивая девушка смогла собрать огромное количество доказательств этому – записи разговоров, фотографии, видео – и передала их на телевидение. Во время интервью – со скрытым лицом и измененным голосом – она горько рыдала, рассказывая, как все это разрушило ее жизнь. Из-за О она начала страдать от депрессии и тревожного расстройства и была вынуждена пройти курс психотерапии.
Ситуация развивалась стремительно. Через день личность этого самого «занимающего высокий пост в крупной корпорации» человека стала известна. Были раскрыты не только его настоящее имя, но и имена членов его семьи, финансовое положение и долговые обязательства. Журналисты и блогеры окружили школу его дочери-старшеклассницы. Перед домом О постоянно дежурили журналисты и возмущенные местные жители.
– Эх, нужно было вам быть осторожнее… – спокойно сказала Чон Гымхи. Она не торопилась.
– Вы меня сюда позвали, чтобы отчитать? – резко ответил О.
Чон Гымхи молча взглянула на него – скажи она что-нибудь, это только сильнее разозлило бы его.
Внезапно лицо заместителя покраснело, и он начал кашлять. Оказалось, лицо покраснело не только из-за гнева – по всему его телу начали появляться красные пятна. Он нервно оглядывался по сторонам.