Тайная академия слуг — страница 30 из 85

Бывал ли когда-нибудь бог равно справедлив ко всем? Нет, он заведомо жесток. Он милостив только к избранным. Сидя перед изуродованным телом матери, Гымхи горько рыдала, кусая губы.

«Для меня нет никакого бога, и никого нет – только я сама. И верю я только себе самой».

Гымхи затаила дыхание от страха. Она вдруг резко осознала, что ей нужно что-то предпринять, чтобы защитить себя, чтобы выжить. Она выучила этот урок благодаря смерти матери – нужно каждый момент быть начеку и следить за всем происходящим вокруг.

Вскоре после смерти матери Гымхи сбежала из дома, захватив с собой ту самую сберегательную книжку, которую раньше хотела забрать мать. Теперь пришел черед Гымхи.

Ледяной зимой шахтерский поселок выглядел еще более захолустным и изможденным, словно перенесшим тяжелую болезнь. Деревья стояли со сломанными ветками, не выдержавшими тяжесть снега. Хлопья, падавшие с неба, казались легкими в воздухе, словно кружево, но стоило им упасть, как они леденели и затвердевали, как камни. Гымхи шагала сквозь тьму, подернутую дымкой тумана. Увидев завиток луны вдали, она подумала, что завтра, вероятно, пойдет уже дождь, а не снег.

Шахтерский городок некоторое время стоял на ушах – как же, исчезла местная знаменитость, юное дарование! Однако люди, привыкшие к ежедневному выживанию, не задумывались долго о будущем и вскоре забыли о ней. О Джинсон погоревал, что с его горизонта исчезла такая интересная цель, но это длилось недолго – вскоре он и сам поступил в один из престижных университетов в Сеуле и покинул шахтерский поселок.

Чон Гымхи приехала в Сеул и обосновалась там – по вечерам училась в школе, а днями работала и на вырученные деньги сводила концы с концами. Она была несчастна ровно настолько, насколько это было возможно. И вот в конце концов ей удалось устроиться работать в банк. Обладая недюжинным умом, Гымхи не остановилась на этом. Снова пошла учиться – в вечерний колледж, каждый день спала не более трех часов. Оглядываясь назад, она поняла, что, возможно, именно накопленный тогда опыт помог ей выжить в жестких условиях Академии.

В любом случае несчастья пристают к уже несчастным людям легче и чаще, чем к другим. И даже когда думаешь, что хуже уже не будет, обязательно случается что-то еще более плохое…

Когда Чон Гымхи, работница банка с одним только школьным образованием за плечами, осталась в офисе одна, доделывая свои дела, внезапно вернулся ее начальник. Его уже переманили в другой банк, и он подписал документы об увольнении. Мужчина закрыл дверь офиса изнутри и направился к Гымхи. Легко представить, что произошло дальше. Он изнасиловал ее. Это стало кульминацией ее несчастий, к тому же оказалось гораздо тяжелее из-за того, что она не могла никому рассказать. Могло ли такое с ней случиться, будь она дочерью высокопоставленного чиновника?

Гымхи вспомнила о днях, когда ее бил отец, – как раз в тот момент, когда начальник ударил ее кулаком, чтоб она перестала сопротивляться. Он сказал, что если она посмеет открыть рот, будет хуже. Он-то все равно уходит – не побегут же за ним вслед, чтобы выяснять отношения, а вот ее-то как раз спокойно могут уволить, чтобы не мутила воду. В тот самый момент он как будто давал ей полезный совет, наставление.

Гымхи поняла, что сколько бы она ни пыталась выбраться из шахтерского поселка, через себя не перепрыгнешь, и она навсегда останется той, кем была. Вспомнила свою мать, когда та в последний раз взглянула на нее. Теперь Гымхи до конца осознала, что означал тот взгляд, – беспомощность и отчаяние от тщетности попыток изменить свою судьбу. Ее отчаянные усилия ни к чему не приведут. Сколько ни бейся, сколько ни барахтайся, ты не сорвешь оковы, уготованные тебе судьбой с рождения.

Оставался только один выход – смерть. Прежде чем ее жалкое существование станет еще хуже, а железная цепь еще сильнее обовьется вокруг нее, лучше уж уйти из этого мира по своему желанию, по своей воле. Она очень скучала по матери. Где бы та сейчас ни была – в аду, раю ли, – Гымхи хотела бы, умерев в одиночестве этой темной ночью, оказаться в одном месте с ней.

Чон Гымхи села на поезд и поехала к морю поблизости от того самого шахтерского поселка, где она выросла. Это было то самое море, которое девушка всегда так хотела увидеть в детстве. Она подошла к кромке воды; было туманное утро, волны набегали на берег, словно материализуясь из ниоткуда. Да и все дни ее жизни были как эти волны – приходили из ниоткуда и уходили в никуда, и было непонятно, стоили ли они вообще того, чтобы жить. На поверхности воды тускло мерцала дорожка лунного света. Наконец она увидела то самое заветное море – этого ей было достаточно.

Чон Гымхи вернулась в родной поселок и пошла к месту, где прервалась жизнь ее матери, – к железнодорожным путям. Она сама не заметила, как по ее щекам потекли слезы. Из горла вырвался сдавленный крик:

– Мама!

Теперь душа ее матери не будет изможденно слоняться в одиночестве…

– Я скоро приду к тебе, мама, – сказала вслух Гымхи, испустив глубокий вздох.

Теперь она наконец сможет освободиться от этой тюрьмы, уйдя из жизни. Ледяной жизни без единого лучика тепла…

Вдалеке показался поезд. Его ритмичное гудение почему-то оказывало на нее успокаивающий эффект. Уходящие в бесконечность черные рельсы раскинулись, как крылья, словно принимая ее в свои объятия.

Гымхи встала на рельсы. Поезд приближался. Она закрыла глаза.

Прямо перед тем, как поезд должен был уничтожить ее своей массой и скоростью, кто-то успел ее оттолкнуть. Это была женщина, хорошо одетая, в солнцезащитных очках; на вид она была намного старше Чон Гымхи, но моложе ее матери.

– Кто вы? – спросила Гымхи, судорожно вдыхая ледяной воздух. В ее голосе смешались облегчение и разочарование, благодарность и упрек.

– Не делай глупостей и идем-ка со мной.

Женщина говорила так, будто хорошо знала Чон Гымхи, будто понимала все ее обстоятельства.

– Куда?

– Как куда? В Академию. В единственное место, куда ты можешь пойти. – Женщина погладила ее по голове, как ребенка.

Позже Чон Гымхи узнала, что обычно Чон Ихва лично не приходила за учениками – то было исключение.

– …Приятно впервые за долгое время вспомнить прошлое, – сказала Чон Гымхи, вытирая набежавшие слезы с уголков глаз.

О лишь кивал в полудреме.

– Теперь я понимаю, почему люди с возрастом пытаются разыскать своих односельчан, тех, кто жил и рос с ними в одном месте…

Чон Гымхи что-то хотела добавить, но передумала. Теперь уже не было смысла ворошить прошлое. Она достала из сумки свои солнцезащитные очки и надела их.

– Да, я – подделка, стоящая на краю пропасти. Стоит ноге немного соскользнуть, и я провалюсь. Если б вы помалкивали, жили бы себе спокойно без всяких проблем. Мне тоже нелегко на душе и печально, что пришлось прибегнуть к такому способу, – ну а как еще я могла заставить вас молчать? Вы ведь единственный человек из моих родных мест, кто меня знает.

О уже был почти без сознания. Было непонятно, слышит ли он слова Чон Гымхи.

– Вы просили меня рассказать о способе замять скандал? Да, есть один – самый проверенный и надежный.

Тем временем голова О уже упала на подголовник – он крепко спал.

Чон Гымхи покачала головой, цокнув языком, и набрала номер Ли Джинука.

– Есть дело, с которым нужно разобраться.

– Хорошо, отправим команду зачистки. – последовал лаконичный ответ Ли Джинука.

Чон Гымхи вышла из машины, оставив спящего О, и, покинув старый заброшенный район, направилась к себе домой на такси.

Ровно через два часа машину Чон Гымхи припарковали перед ее домом. Она забрала с заднего сиденья цветы и расставила по всему дому.

* * *

Вскоре в новостях появилось срочное сообщение – обвиняемый в сексуальных домогательствах руководитель одной из крупных компаний, загнанный в угол, совершил самоубийство. Говорилось, что в его кармане была найдена предсмертная записка; он умер от отравления угарным газом, сжегши в машине угольный брикет.

Пэк Сончхоль распорядился как можно аккуратнее замять это дело, при этом отдать максимальную дань уважения усопшему – таким было желание Чон Гымхи. Нужно показать членам его семьи, что его заслуги не забыты, – семью обеспечили денежным пособием так, чтобы они могли жить безо всяких забот, не утруждая себя работой, а также предприняли шаги, чтобы никто не посмел критиковать О. Так заместитель стал героем, который посвятил свою жизнь корпорации и трагически погиб. По желанию его семьи вскрытие не проводилось.

Чон Гымхи, стоя над могилой О, в последний раз поклонилась, отдавая ему дань уважения. Пусть хоть в загробном мире он отдохнет. На обратном пути она позвонила кому-то.

– Спасибо за все. Проверьте свой счет. Я уже приняла все меры, чтобы вы могли покинуть страну уже завтра. Надеюсь, что в новом месте вы будете здоровы и счастливы.

На другом конце телефона была секретарша О – та самая, что, не в силах терпеть его непрекращающиеся домогательства, решила придать делу публичный характер.

А дело с самого начала и до конца было творением рук Чон Гымхи. Все началось полгода назад – секретаршей О стала актриса, специально нанятая Чон Гымхи. Было несложно заставить О обратить внимание на молодую и привлекательную девушку. Все это было сделано, чтобы сделать самоубийство О, загнанного в угол, правдоподобным. Для того, чтобы все выглядело так, будто он, пойдя на такой шаг, пожертвовал собой ради своей чести и безопасности своей семьи. Чон Гымхи заставила мир запомнить О именно таким. Чтобы каждый мог с сочувствием думать о нем: «Да, он потерял все из-за своей ошибки, но потом искупил ее своей смертью».

Когда все было улажено, Чон Гымхи позвонила Ли Джинуку.

– Спасибо за помощь. Передай ректору: я скоро навещу ее в Академии.

Глава 3Уроки

– Сегодня у нас занятие по кулинарии продвинутого уровня.

В кулинарной студии не было слышно ни единого шороха, никакого звука, кроме голоса преподавательницы Ким Чжиён. Девять учеников класса Лэсси сидели в напряжении и пытались сосредоточиться, чтобы не упустить ни единого ее слова. Если прислушаться, то можно было услышать, как паук ползет по стене. Никто не отвлекался, все пристально следили за каждым движением Ким Чжиён – девять пар горящих глаз были буквально прикованы к ней.