Конечно, хорошо! Гиён был в восторге. Это было самое потрясающее место, которое он когда-либо видел в своей жизни. Мальчик бегал и кричал от радости, а мать не знала, как его успокоить. Вскоре к ним подошел сотрудник отеля. С благодушной улыбкой он присел перед Гиёном, чтобы их глаза оказались на одном уровне, и протянул ему огромный круглый леденец. Леденец был таким большим, что полностью скрывал лицо мальчика. Гиён спрятался за леденцом, потом снова показал лицо маме, широко улыбаясь:
– Ку-ку!
– Простите, пожалуйста, мой сын слишком расшумелся… – сказала женщина, смущенно наклонив голову в извинении.
– Всё в порядке, – с улыбкой ответил сотрудник. На его бейдже было написано «Ким Гихон». – Если хотите, я могу вас проводить, – предложил он.
Ким Гихон водил их по территории курорта, рассказывая о разных местах. Он был очень любезен.
Ма Чонсик тем временем подошел к полю для гольфа. Точные координаты, где оборвался сигнал телефона Хиён, указывали как раз на это поле. Почему она оказалась здесь и почему сигнал оборвался именно в этом месте?
Он выяснил, что Ким Хиён никогда не работала на этом гольф-поле. Сотрудники клуба также подтвердили, просмотрев записи с камер наблюдения, что она никогда не ступала на его территорию.
– Ночью мы ничего не можем проверить. Мы выключаем все освещение, закрываем входные ворота, и поэтому камеры наблюдения тоже не работают, – объяснил один из сотрудников.
Это лишь усиливало подозрения. Статистика показывает, что большинство случаев исчезновения людей происходит ночью. Ма Чонсик, получив на это разрешение персонала, продолжил осматривать поле. Безупречно подстриженная трава, сверкающая на солнце гладь озера, свежий аромат цветов и изредка доносящийся смех игроков вызывали у него странное чувство отторжения.
– Это место явно не для обычных людей, – проворчал он, недовольно сморщив лоб и цокнув языком.
И снова следователь оказался у кипарисов, с которыми столкнулся в прошлый раз. Граница, разделяющая внутренний и внешний мир. Рубеж между гольф-полем и внешней территорией. У кипарисовой высадки сидя дремали старушки из местной деревни. Они привезли овощи со своих огородов в надежде продать их посетителям туристического комплекса. Однако на территории курорта было достаточно дорогих ресторанов, и в эту часть мало кто заходил – только пчелы залетали сюда, и нераспроданные овощи портились на солнце.
На этот раз Чонсик решил пройти сквозь кипарисы. Он пробирался через густые деревья, то и дело застревая в ветках из-за своих широких плеч. Следователь не особо надеялся найти что-то, но решил полюбопытствовать, потому что не знал, где еще искать.
Как и следовало ожидать, здесь действительно не было ничего – только влажная, покрытая мхом стена, уходящая вдаль. Пространство между кипарисами и стеной было настолько узким, что еле можно было протиснуться одному человеку. А для такого крупного мужчины, как он, это было даже опасно, так как ветви могли оцарапать лицо.
– Да что ж я тут ищу! – Ма Чонсик усмехнулся и уже собирался развернуться и направиться обратно…
«А это еще что?»
Он увидел что-то в стене с другой стороны, ближе к горе Ёнмун, – и зашагал в том направлении. Это что-то было похоже на дверь, хотя следователь не мог точно определить это с такого расстояния. Он пытался идти быстрее, но ветки замедляли его.
В кармане завибрировал телефон. Ма Чонсик проверил экран – звонила его жена. Посмотрел на часы – прошло немало времени с тех пор, как он оставил их вдвоем и ушел на поиски. Наверное, Гиён уже заскучал… Но звонок мог подождать – и он продолжил свой путь. Однако телефон не замолкал. Ему не оставалось выбора.
– Да, дорогая… Я скоро вернусь, что такое?
Ма Чонсик, будто боясь, что кто-то его услышит, произнес эти слова почти шепотом, сам себе удивившись.
– Что? Гиён? Как? Почему?!
Его голос резко повысился до крика. Это была естественная реакция – его единственный сынишка ушибся.
– Сотрудник отеля показывал нам курорт, и вот он, бегая везде, умудрился поскользнуться и упасть у туалета, где как раз шла уборка…
– И что? Он сильно ушибся?
– Да, кажется, нога сломана… Ты где? Пожалуйста, быстрее возвращайся!
Жена еле сдерживала слезы. Ма Чонсик, не обращая внимания на то, что по его лицу бьют ветви, выбежал из-за кипарисов. Но вот что было странно… Сотрудник курорта проводил их? Если это так, разве он не знал, что в туалете идет уборка? Почему он позволил ребенку туда побежать?
Издалека до него доносился тревожный звук сирены «Скорой помощи». Как только Чонсик услышал этот звук, все мысли, кроме мыслей о сынишке, сразу исчезли.
– Надо бы уделить больше внимания обеспечению безопасности, а? – сказала Чон Гымхи, зайдя в комнату охраны на входе в Академию.
Охранник встал и вежливо поприветствовал ее, низко поклонившись. Он был в форме старого образца. На груди у него был значок с надписью «Ом Хичоль». Чон Гымхи была удивлена, что Чон Ихва до сих пор ничего не сделала с этой аляповатой униформой.
Среди десятков камер наблюдения, установленных по периметру, на двух-трех из них был виден бегущий вдалеке Ма Чонсик.
– Почему ты один? Где Гитхэ?
– Он вышел в туалет…
Ом Хичоль запнулся, отвечая Гымхи. В Академии ходили слухи, что следующим председателем совета станет именно она.
– Стоило немного опоздать с упреждающими мерами, и ситуация сильно осложнилась бы…
– Да, мы подумали, что нужно связаться с Ким Гихоном… – Он снял свою шапку и потер затылок, почувствовав смущение.
– Вы вдвоем должны всегда быть настороже – только так тут будет безопасно. А стоит чему-либо случиться – знаешь ведь, чем это грозит, а? – сказала она, слегка улыбнувшись и сунув ему в карман белый конверт. – Вы мне так помогаете… Появляются силы работать еще усерднее. То, что причитается Гитхэ, я оставлю здесь. Держитесь!
С этими словами Чон Гымхи вышла из охранной комнаты и пошла по коридору Академии. Каждый раз, когда приходила сюда, она заботилась таким образом о персонале. В конверте была сумма, которую они могли получить лишь за месяц работы. Гымхи сама была выпускницей Академии и хорошо знала людей, работающих здесь. Когда-нибудь они ей обязательно пригодятся…
Чон Гымхи открыла сумку и проверила содержимое конверта. На первый взгляд там было как минимум шестьдесят банкнот. Все они предназначались для работников Академии. Если рассматривать деньги не как цель, а как средство, можно получить вещи, которые невозможно купить за деньги. Когда она передавала конверт с деньгами, получатель всегда был приятно удивлен, и его настроение становилось лучше – это естественно. Конверт всегда был полон новеньких хрустящих банкнот. Пересчитывая их, люди мысленно становились на сторону Чон Гымхи.
«Вы всегда так много работаете… Благодаря вашим усилиям мы можем жить спокойно… Мы это понимаем и очень вам благодарны…» Передачу денег она всегда сопровождала такими словами – так люди чувствовали ее понимание, сочувствие, и были благодарны ей в душе. И деньги становились не просто деньгами, а выражением заботы, внимания и порой даже любви. В такие моменты они выполняли свою роль наилучшим образом.
Конечно, как вещь деньги – не лучшее, что стоит держать в руках. Еще до того, как появились счетчики-сортировщики монет, когда еще работала в банке, она целыми днями считала монеты. Работая на такой изнурительной должности, Гымхи сама ощутила, насколько деньги могут быть вредными. После того, как она целый день трогала монеты руками, ночью ее тело начинало болеть; головная боль, головокружение, постоянная тошнота, да еще и бессонница…
Кто может знать, какой путь проходят деньги, прежде чем попасть к нам? Это рассадник микробов. Какое счастье, что на свете есть карты – и нет необходимости своими руками трогать грязные купюры. Да даже и карты не нужны – можно расплатиться телефоном… Но когда она передает деньги, это всегда наличные. Ведь все-таки что-то в этом есть, в чувстве, когда ты сжимаешь пачку денег в руке и ощущаешь их.
Чон Гымхи зашла в столовую, приветствуя работников и раздавая конверты с деньгами. Среди них была одна сотрудница, которая знала Гымхи еще со времен учебы в Академии. Когда Гымхи подошла к ней, та всплакнула и крепко сжала ей руку.
– Я так рада, что вы настолько преуспели и теперь приходите сюда… Не знаю, почему всегда плачу, когда вас вижу.
Это была уборщица Ким Бокхи. Ее грубые морщинистые руки крепко сжимали холеные мягкие руки Гымхи, и слезы катились у нее из глаз.
– Я же говорила, обращайтесь ко мне «ты». Все это благодаря вам, тетушка.
– Когда вспоминаю, как ты тогда страдала, до сих пор слезы выступают на глазах… – Услышав такие слова от Гымхи, Ким Бокхи сменила официальное обращение на дружеское.
– Знаете, если б не вы, тетушка, может, я бы тут сейчас и не стояла…
Ким Бокхи приложила палец к губам и оглянулась. То, что она спасла жизнь Чон Гымхи, действительно было известно только им двоим. В Академии ходили слухи, что Чон Гымхи убила конкурентку, что позволило ей занять первое место. Кто знает, может, с этим и связана их общая тайна? Но об этом никто не узнает, пока они живы.
– Опять ты со своими деньгами… не нужны мне они! Я здесь весь год, триста шестьдесят пять дней, на что мне их тратить? – Ким Бокхи отмахнулась от конверта, который протянула Чон Гымхи. – Просто все эти ребята… они и в мире снаружи настрадались, так еще и тут такое приходится терпеть; хочется немножко помочь им, чем смогу.
– Но кто знает, когда могут понадобиться деньги? Берите, тетушка. Как вы постарели!..
Чон Гымхи сунула конверт в карман Ким Бокхи, а затем крепко сжала ее руки. На мгновение эта женщина напомнила ей покойную мать.
Ким Бокхи, оставшись одна после смерти мужа и дочери, никогда не думала о том, чего хочет от оставшейся жизни. Было ли время, когда она была счастлива? Это казалось далеким воспоминанием. Те времена ушли, как тень, не оставив следа…