для Чон Гымхи, она не являлась таковой для Ким Ынсун – в былые годы пост, конечно, занимала другая женщина.
Чон Ихва поступила в Академию спустя несколько лет после того, как Ким Ынсун закончила ее. Она работала бухгалтером в одной компании, влюбилась в сына владельца, родила от него мальчика, но вскоре ребенка забрали, а ее выгнали на улицу – после этого она и оказалась в Академии; по крайней мере, так все говорили. А еще говорили, что, став ректором, она разрушила семью, из которой ее выгнали, одним щелчком пальцев.
– Какой же еще может быть лучший стимул для наших учеников, чем возможность встретиться с их предшественниками? Поэтому я и попросила вас об этом, – ответила Чон Ихва, войдя в кабинет. Она говорила вежливо, мягким тоном, но взгляд ее был холодным.
Члены совета поприветствовали ее. Чон Ихва была тем человеком, у которого на руках была информация обо всей их подноготной, – с ней лучше было не ссориться. Но все они в душе думали: «Попадись только на чем-нибудь, и увидишь, что будет». В отличие от предыдущего ректора, Чон Ихва часто предъявляла им практически невыполнимые условия.
Академия приобрела свой нынешний облик именно после того, как ее возглавила Чон Ихва. Когда Ким Ынсун занималась строительством курорта «Солаз», Чон Ихва потребовала выделить Академии земельный участок в окрестностях курорта и профинансировать перенос заведения из укромного места в западной части Сеула – на это ушли несколько сотен миллиардов.
Чон Ихва кардинально отличалась от своей предшественницы. Заняв пост, что как раз пришлось на миллениум, она изменила систему управления Академией, выстраиваемую ее предшественницами, на 180 градусов. Изначально Академия гордилась своей историей и традициями. Как это было продемонстрировано в музее, Академия была тайной организацией, созданной и действовавшей по указу императора Коджона. С тех пор она использовала информацию, поставляемую учениками, для выполнения своих задач.
Целью, которую поставила перед собой Чон Ихва, было сделать Академию совершенной информационной платформой. Местом, куда будут стекаться все данные. Для достижения этой цели она использовала учеников.
Любовь и преданность Академии – главное, что поможет сохранить ее существование в секрете и уверенно продолжать дело? Только не для Чон Ихва. Чтобы Академия выжила, требуются не эмоции, которые невозможно измерить, а постоянный контроль, достижения и непреклонная решимость всегда быть впереди, несмотря ни на какие жертвы. Для этого нужно делать учеников сильными. Она верила, что опора на чувства или какие-то там добрые устремления ни к чему не приведет.
Азиатский финансовый кризис конца 90-х годов тоже не прошел бесследно для Академии – Чон Ихва считала его переломным моментом. Это было время, когда в Академию поступили самые талантливые ученики за всю ее историю. Многие семьи рушились из-за долгов, а оставшиеся сиротами ученики приобрели мощный инстинкт выживания. Их интересы уже не были связаны с вопросами свободы или справедливости. Эти проблемы перестали их касаться. Единственным вопросом оставалось выживание. Только выжить. Это было единственное оправдание, единственная цель, крупнейшая задача, стоящая перед всеми. Ученики, поступившие сюда в этот период, учились рискуя жизнью, с невероятной решимостью. Именно тогда сформировались нынешние порядки Академии. С тех пор она стала еще более строгой, более жестокой и безжалостной.
На момент выпуска из Академии Чон Ихва была не первой, а второй – поэтому выпуститься не могла. Но тогда как вдруг она стала ректором? Это до сих пор оставалось покрыто тайной. Чон Ихва сама объявила себя новой ректоршей, а ее предшественницы и след простыл. Ходили слухи, что она заперта в психиатрической больнице на далеком морском побережье, и даже говорили, что Чон Ихва своими руками ее убила.
Старые выпускники, включая Ким Ынсун, окончившие Академию до занятия Чон Ихва поста ректора, считали, что она разрушила репутацию заведения, выстраиваемую в течение многих лет. Конечно, они хотели повернуть время вспять и вернуть Академии ее прежний облик, но при этом прекрасно понимали, что действовать поспешно нельзя. Как Чон Ихва смогла так быстро захватить контроль? Пока эта загадка не будет раскрыта, нельзя недооценивать Чон Ихва – кто знает, насколько велика ее скрытая сила…
Ким Ынсун обратилась к Чон Ихва:
– С возрастом становится тяжело ездить туда-сюда. Тебе сложно понять, ты-то еще молода.
Чон Ихва было чуть за шестьдесят.
– Что вы, молода… Я каждое утро начинаю с приема целой аптечки – от боли в суставах, от… да чего там только нет! – шутливо возразила Чон Ихва.
Ким Ынсун слегка улыбнулась. Несмотря на то, что у каждой из них за спиной были спрятаны ножи, готовые вонзиться в противницу, на лицах играли улыбки, излучающие напускную любезность.
– Ну что ж, давайте начнем собрание, – сказала Ким Ынсун, и заседание совета было открыто. – Как все уже знают, повестка дня – сбор средств на создание открытого университета.
Не успели они начать обсуждение, как тихо открылась дверь и кто-то вошел. Кто-то, кто мог спокойно позволить себе заходить в кабинет ректора тайной Академии, да еще и во время заседания совета. Никто не был удивлен его появлению. Это был Ли Джинук. Бесшумно войдя, он без слов поставил на столы перед членами совета напитки: кому кофе, кому легкое шампанское. Джинук в точности знал вкусы всех присутствующих.
– Все уже достаточно хорошо знакомы с ситуацией, так что без лишних предисловий предлагаю обсудить наши дальнейшие действия. Для вас войти в состав совета нового университета кажется не таким уж плохим исходом. На этот раз – не в подземелье, а в Сеуле, все официально и чисто. Звучит неплохо ведь?
Совет традиционно собирался, чтобы решить будущее направление развития Академии. Но теперь их общей целью стало уничтожение самой Академии и Чон Ихва. Совет стал единым и был готов действовать. Однако скорость исполнения плана не соответствовала словам. Они были группировкой, где каждый делился с другим тайнами про третьего, создавая систему противовесов. Но если каждый из них обладал устрашающим оружием в виде букета секретов, то Чон Ихва держала в руках ядерную бомбу, грозящую сразу всем им.
Об учреждении университета они узнали от Ли Джинука, тени и голоса Чон Ихва. После этого тайно собрались обменяться мнениями. На встрече, организованной Ким Ынсун, Чон Гымхи настоятельно предложила убрать нынешнюю ректоршу. Только так они могли выжить. Сейчас, когда все уже достигли всего, что хотели, и оказались на вершине, Чон Ихва была для них занозой в пальце. К тому же ее требования становились все более абсурдными.
– Не лучше ли просто ее устранить?
Столкнуться в открытой конфронтации было невозможно – к такому заключению они пришли. Чон Гымхи было нечего возразить.
– Тогда давайте попробуем классический тихий метод…
Ким Ынсун сделала знак глазами, и члены совета обратились к бутончикам, расставленным перед ними. Они нажали на маленькие кнопки под ними. Бутончики раскрылись, и распустились прекрасные цветы сливы.
Если цветок сливы распустится, это голос «за», если нет – «против». Таков был старинный способ голосования совета. Сейчас на столе не оказалось ни единого нераспустившегося цветка. Единогласно. Исполнение поручили Чон Гымхи.
Через некоторое время после этого собрания Ли Джинук посетил каждого члена совета по очереди. Он сообщил, что сумма, необходимая для создания университета, была увеличена с 500 до 600 миллиардов. И оставил маленькую флэшку в форме цветка сливы. На ней был единственный файл – видео. Съемка поварихи Академии с выражением ужаса на лице. Той самой женщины, которая получила от совета указание подсыпать яд в еду Чон Ихва. На видео были запечатлены ее последние слова, последние минуты ее жизни.
– Пощадите… умоляю…
Собираясь уходить от Чон Гымхи, Ли Джинук развернулся. Она с безразличным выражением лица посмотрела на него.
– Госпожа ректор просит вас принять участие в праздновании дня основания Академии. Было бы хорошо, если б в этот день также прошло собрание совета.
– Ты… – Чон Гымхи остановила Ли Джинука, который уже собирался уйти. – Ты ведь понимаешь?
Ли Джинук просто молча посмотрел на нее. Он не сказал ни слова, не стал спрашивать, что она имела в виду, и не ответил на ее вопрос. Он мог и понять вопрос, и знать ответ на него, но ему было все равно.
– Она долго не продержится. – Чон Гымхи сделала шаг вперед. – Как насчет того, чтобы работать на меня? Тебе ведь неважно, на кого – на меня или на ректоршу.
Тогда Ли Джинук наконец спросил:
– Это почему же?
– Потому что… тебя вообще ничего не волнует – впейся тебе в руку пиявка, ты будешь просто молча стоять и смотреть, как она сосет твою кровь.
Ли Джинук засмеялся.
– Твой смех – аж мурашки по коже; вроде смеешься, а звук такой… пустой… – Она пристально посмотрела на него. – Знаешь, когда я смотрю на тебя, мне вспоминаются японские романы. Например, «Исповедь неполноценного человека» Осаму Дадзая, «Норвежский лес» Харуки Мураками, «Семья воды» Кэндзи Маруямы… вот эти.
Ли Джинук молчал.
– Ты понимаешь, о чем я? Пустота, какое-то упадничество… Это в тебе. Твое очарование – в твоей пустоте, в том, как бесцельно ты проводишь жизнь.
Он снова не ответил.
– Погоди, я специально для тебя кое-что прочитаю… – Чон Гымхи достала с полки книгу «Семья воды». – Это моя любимая книга. Знаешь почему? Потому что это история о призраке.
Она на мгновение замолчала, прокашлялась и начала читать вслух. Главным героем был человек, который, умерев, понял, что к тридцати годам ничего в жизни толком и не успел – ни полюбить, ни жениться, ничего.
Прервав чтение, она на мгновение перевела взгляд на Ли Джинука.
– Забавно, что он с самого начала раскрывает читателю, что он призрак, а? Послушай дальше…
Дальнейшее повествование касалось воды. Кто-то пытался пересечь пронизывающую холодом реку, слышался напряженный ток воды – и еще что-то говорилось о том, что случившееся на рассвете никогда не забудется…