Ли Джинук тихо вздохнул.
– Что? Неинтересно? А как по мне, очень даже интересно. Тебе не любопытно, что случилось на рассвете? То, что невозможно забыть даже после смерти. Это ведь похоже на твою историю, правда? Ты ведь живешь так, будто скоро умрешь.
Чон Гымхи продолжала задавать вопросы, но Ли Джинук просто стоял молча. Они смотрели друг на друга. Единственный звук исходил от экрана – там проигрывалось то самое видео с флэшки в форме цветка сливы. Там звучал голос человека, кричавшего от боли. Вопль отчаяния перед лицом смерти. Он даже не прерывался дыханием, как будто сама необходимость дышать исчезла. Это был непрерывный поток. И он разрывал пространство, где находились Чон Гымхи и Ли Джинук.
…Сегодня на лице Джинука, как и всегда, отсутствовало какое-либо выражение, даже малейшее волнение. А члены совета неспешно потягивали принесенные им кофе и шампанское.
– Начнем голосование? – спросила Ким Ынсун. Все кивнули в знак согласия. Один за другим нажали на кнопку. Пять цветов распустились, показав белоснежные лепестки. Единогласно был принят пункт о создании фонда для открытия университета.
Попытка устранить Чон Ихва провалилась, к тому же она узнала об их намерениях. В результате члены совета вынуждены были приостановить реализацию своих планов и на время сложить оружие, всем своим видом демонстрируя поддержку ее намерений. Однако было и другое объяснение изменениям в их поведении.
После того, как Чон Гымхи удостоверилась, что Ли Джинук навестил каждого члена совета с флэшкой, она вызвала Ким Ынсун на разговор. Внимательно выслушав ее, та согласилась с планом действий. Он заключался в следующем: принять и поддержать все предложения Чон Ихва, позволить ей полностью сосредоточиться на создании университета и направить на это все ресурсы.
Справиться с Чон Ихва, скрывающейся в подземельях Академии, было непросто. Поэтому план заключался в том, чтобы вытащить ее на поверхность. Когда она окажется на виду у всего света, способов сбросить ее в пропасть будет предостаточно. Все, что нужно, – это заставить ее оступиться.
У Чон Ихва нет ничего, что она могла бы бояться потерять. Но это пока что.
«Почему секреты всегда скрываются за стенами?»
Хан Соджон беззвучно выдохнула. Она находилась за стеной, за дверью. Очередная дверь – с приходом в Академию Соджон то и дело оказывалась перед разными дверьми. Теперь она поняла: стоять перед дверью – все равно что стоять перед выбором. Дверь превращается в стену, в тупик, если ее так и не открыть. А если все-таки открыть и шагнуть через нее, это может полностью изменить направление жизни. Осознание этого пробрало ее до дрожи.
Сейчас она оказалась заперта за границей тайны. Сначала вокруг была лишь тьма. Соджон попыталась нащупать выключатель, но, опасаясь быть обнаруженной, решила не включать свет и просто замерла в темноте, прислушиваясь.
«Ах, значит, сейчас проходит заседание совета… Так, у ректора и совета хорошие отношения… О, они планируют открыть новый университет… Значит…»
А что будет с Академией? Неужели закроется? Совет и ректор собираются сосредоточиться исключительно на новом официально зарегистрированном университете? Тогда что будет со всеми нынешними учениками?
Не имея возможности выйти и задать эти вопросы, Хан Соджон вынуждена была молча мучиться этими переживаниями. Все, что она могла сейчас сделать, – это настороженно прислушиваться к происходящему снаружи.
– Искренне благодарю всех членов совета, – услышала Соджон голос ректорши. Судя по всему, та также поблагодарила каждого из членов, низко кланяясь, – видимо, то, что они только что обсудили, было и правда для нее очень важно.
– Ну что ж, может, теперь повеселимся заодно с нашими юными учениками, раз такое дело? – сказала женщина, все это время проводившая заседание, явно намекая, что пора закругляться. После этого послышались шаги, звуки открывающейся двери, и члены совета начали прощаться и по очереди покидать кабинет.
Хан Соджон почувствовала, как ее охватило беспокойство. Неужели Чон Гымхи тоже ушла, бросив ее здесь?
Наступила короткая пауза. К счастью, похоже, кто-то все еще оставался в кабинете.
– Говорят, вы приложили много усилий к подготовке вечеринки?
– Надо ведь поднять дух учеников… Ты тоже выйди, повеселись с ребятами, – сказал голос. Это были Чон Гымхи и ректорша. Хан Соджон тихо выдохнула от облегчения. Кажется, они остались вдвоем.
Интонация ректорши изменилась. Теперь она говорила с Чон Гымхи словно с ребенком, с дочерью, несмотря на то, что та была уважаемой супругой главы крупной корпорации.
– Я что, нянька какая-то, чтобы развлекать этих молокососов? – сухо ответила Чон Гымхи.
– Ты как с матерью разговариваешь? Тебе бы манеры подправить…
– В который раз я сегодня слышу про матерей, – усмехнулась Чон Гымхи.
Послышался скрип дивана, за которым последовали шаги и звук открывающейся двери.
Хан Соджон растерялась. «Она что, просто уйдет? А как же я?»
Прекрасно зная, что девушка заперта, Чон Гымхи, похоже, оставила ее на произвол судьбы. Ректорша, кажется, все еще находилась в кабинете, так что Соджон не могла просто взять и выйти наружу. Может, Чон Гымхи позабыла о ней? Соджон чувствовала полное замешательство. Оставалось только сидеть и ждать.
Чон Гымхи упомянула про суету в связи с подготовкой – неужели в этой суете никто не обратил внимание на ее исчезновение? Может, и не обратили – как же, вечеринка, проводящаяся раз в год, событие, отмечаемое с большим размахом… Ученики взволнованы уже несколько дней в предчувствии большого праздника… Этот день был еще и днем, когда они могли продемонстрировать все, чему научились: мода, музыка, танцы.
Хан Соджон вспомнила слова ректорши, которые та произнесла несколько дней назад перед всеми: мол, вечеринка в честь годовщины основания Академии станет моментом, когда каждый сможет показать все свои навыки, которым научился и которые отточил за это время, – они будут оцениваться. Дресс-код вечеринки? Просто – «Я». Нужно максимально раскрыть свою индивидуальность, показать свою изюминку и доказать, что ты очарователен, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Показать, кем ты являешься, и представить себя в наиболее привлекательном образе и выгодном свете.
Когда ректорша добавила, что ученикам позволено выбрать себе дорогущую одежду и обувь, принадлежащую Академии, все пришли в восторг. Хан Соджон тоже должна была явиться на вечеринку в таком виде. Но на подготовку нужно было время. А ректорша все не уходила.
И вдруг послышались звуки нового диалога…
– Внимательно следи за Чон Гымхи, – сказал один голос.
– Понял, – ответил другой.
Это был Ли Джинук. Хан Соджон узнала его голос и растерялась. Когда он успел войти? Все это время он молчал, поэтому она и не догадывалась о его присутствии.
– Совсем за дуру меня держит, а? Думает, я не вижу ее насквозь… Но все равно благодаря Гымхи совет прошел гладко. – Ректорша засмеялась.
Почему она велела следить за Чон Гымхи? Разве та не лучшая выпускница и будущий председатель совета?
– Ты тоже думаешь, что я перегибаю палку? – продолжала Ихва. Но Джинук молчал. – Сколько лет мы уже работаем вместе, а я все еще не могу понять, что у тебя на уме… – Она вздохнула с некоторым раздражением.
– Вы же знаете, у меня ничего нет за душой. Я живу сегодняшним днем. И у меня нет никаких скрытых мотивов и недовольств.
– Ты так и остался для меня загадкой. Как будто твои настоящие мысли скрыты где-то… Не на самом глубоком месте, где-то посередине между дном и поверхностью. И я даже не знаю, где заканчивается правда и начинается ложь. Ты для меня, Ли Джинук, как подводная пещера.
– Никакой пещеры нет, – сухо ответил Джинук.
Хан Соджон тоже стало любопытно. Она хотела узнать, что ответит Ли Джинук. Ей он тоже казался тем самым темным, хорошо скрытым местом, до которого невозможно добраться. С одной стороны, она надеялась, что их разговор быстрее закончится, чтобы они ушли, а с другой – хотелось, чтобы Чон Ихва удалось заставить Ли Джинука разговориться и вытянуть из него что-нибудь.
– Смотришь, как ты усердно работаешь, и почему-то на душе тяжело, – продолжила ректорша.
– Я просто живу.
Чон Ихва вздохнула – и в этот раз он ускользнул от нее, не дав никаких ответов.
– Мне-то осталось недолго, но у тебя еще все впереди. Ты ведь можешь сделать все, что захочешь. У тебя много времени.
– Времени… достаточно.
Ректорша тихо усмехнулась.
– Когда меня не станет, что ты будешь делать?
– Не знаю.
– Да, ты ведь и сам не предполагал, что окажешься здесь, верно? Как и я… Когда ты здесь, тебя словно нет, а когда нет – ты словно незримо присутствуешь где-то рядом. Так я ощущаю себя.
Ли Джинук промолчал.
– Время неподвластно никому. Когда дни на исходе, время становится главной ценностью.
– Чего вы хотите добиться? – спросил Ли Джинук.
– Хочу доказать, что я существовала, и запечатлеть свою жизнь в вечности, – ответила Чон Ихва. – Всю свою жизнь я посвятила Академии. Ты ведь знаешь, насколько это выдающееся место. Но даже несмотря на то, что я создала нечто столь грандиозное, я всю жизнь провела в тени, скрываясь под землей. Когда я умру, кто это оценит? Я педагог – и хочу, чтобы меня запомнили как великого учителя. А чтобы этого добиться, нужно основать достойный университет.
Она внезапно замолчала, будто задумавшись о чем-то важном. Слышалось лишь постукивание пальцев по подлокотнику дивана.
Хан Соджон вновь стало интересно. Всю жизнь прожила словно в тени? Хочет, чтобы ее уважали как педагога? Что за человек эта Чон Ихва? Почему она посвятила всю свою жизнь Академии? Соджон хотелось узнать ее историю так же сильно, как и услышать ответ Ли Джинука.
…Когда-то жизнь Чон Ихва была разрушена в одно мгновение. В тот день все изменилось. В день, когда сильные мира сего растоптали ее, когда все, что она знала и любила, рухнуло. В день, когда в конце зимы повеяло весной. Когда малюсенькие лепестки, не больше ноготков младенца, неизвестно откуда взявшиеся, кружились в воздухе, осыпая все вокруг. В день, когда у нее отобрали новорожденного ребенка, еще покрытого ее кровью, и выгнали из дома. Когда она, не успев даже привес