– Вот, хоть купите бедной собаке корму на эти деньги, что ли…
Только тогда память начала возвращаться к нему. Он недовольно чмокнул губами.
В Янъяне Чон Гымхи представлялась не как жена председателя Пэк Сончхоля, а как обычная сотрудница компании, отвечающая за строительство курорта. Да даже и представься она так – какое всем этим старикам было дело, кто там чья жена? Но то, что она делает дело, не пытаясь использовать свой статус жены, очень импонировало Пэк Сончхолю.
За обедом она ела суп из мурены вместе с пожилыми членами сельского совета, запивая его соджу. Хотя Гымхи терпеть не могла эту рыбу из-за ее скользкой текстуры, приходилось делать вид, что ей вкусно. Она глотала куски не жуя.
Чон Гымхи знала, что ради успеха иногда приходится идти на такие жертвы. Скажи она за столом: «Я не могу есть этот суп – он же как понос, меня вырвет от него», – это явно не привело бы ни к чему хорошему. В этой жизни ради достижения успеха нужно уметь не только сдерживаться, но и строить хорошую мину при плохой игре, делать вид, что тебе все нравится, хоть на деле тебя вот-вот должно вырвать. С улыбкой на лице она проглотила еще один кусок скользкой рыбы.
Когда первая бутылка соджу опустела, староста в своей изношенной ватной куртке стал обращаться с ней, как со старой знакомой.
– Ну ты, конечно, даешь… И как это женщина может взвалить на себя такую ответственность и возглавить строительство целого курорта? – Он засмеялся, показав свои желтые зубы.
– Я хороша в таких делах. – Чон Гымхи подлила ему еще соджу и улыбнулась.
Она приехала сегодня, потому что ей нужно было получить согласие сельского совета. Курорт находился на стадии проектирования, но как только начнется строительство, совет может начать выказывать свои претензии – шум, пыль, экология и так далее, – и разборки будут весьма проблематичны. Стоит местным СМИ об этом услышать, как они раздуют скандал, да еще и какие-нибудь экологические организации к этому приплетут… Что поделать, дельцы по недвижимости и борцы за экологию всегда мыслят в разных направлениях.
Гымхи знала об этом и каждый год жертвовала огромные суммы от имени корпорации фондам защиты экологии. Это в принципе было хорошо для имиджа бизнеса, но она думала больше о будущем, пытаясь задобрить их, чтобы в мрачный час они не набросились на нее. Не стоило создавать себе врагов среди них.
Когда Чон Гымхи представляла проект курорта, она особенно подчеркивала «экологичность» и «взаимовыгодное сосуществование». Курорт будет построен с использованием экологичных решений. Также будет создана программа, позволяющая сформировать связь с местными жителями и торговыми районами. Стартовые расходы будут выше, но это привлечет больше туристов и в долгосрочном плане окажет гораздо большее влияние на укрепление репутации, чем реклама с привлечением дорогих моделей. Чон Гымхи работала над проектом, думая о будущем компании через сто лет.
Прежде чем староста слишком опьянел, она успела получить его подпись. Ну а затем было уже все равно – и он напился до беспамятства, а она его и не останавливала, слушая его очередные истории о событиях во время войны во Вьетнаме.
– Наше обмундирование называлось джунглевыми костюмами. Они выдавались только во время Вьетнамской войны. Знала об этом? Их шили из поплина[27], так что они были легкими и удобными. Ты, наверное, не представляешь, как жарко и влажно во Вьетнаме – так что эта одежда идеально подходила под климат. Но она так легко рвалась… Везде были дыры, и мы в этих рваных тряпках ползали по грязи каждый день.
Казалось, что староста и сейчас блуждает в зарослях во Вьетнаме – уж сколько лет прошло, как он вернулся с войны, а воспоминания все не оставляли его…
– Все думают, что я хорошо там заработал, но они просто ничего не знают. Куда там, зарплата была меньше тридцати тысяч вон… Кто бы что ни говорил, я был честным солдатом. Но многие тогда пытались заработать деньги на чем только можно – наш интендант вообще распродавал запасы и лекарства, сволочь. Меня ранили – но мне даже нормально не оказали помощь. Почему? Потому что все было разворовано, никаких лекарств для собственных бойцов не оставалось. Вот, гляди! – Он приподнял край рубашки и продемонстрировал длинный шрам на боку.
Чон Гымхи в ответ начала причитать, пытаясь придать своему лицу заинтересованный вид. Однако на самом деле ей было неприятно слушать эти рассказы. Участие корейских солдат в той войне было результатом обмена между корейским правительством и администрацией Джонсона в США: вы нам продовольствие и экономическую поддержку, а мы – человеческие ресурсы. Тогда Корея была бедной страной. На эти деньги здесь обогащали корпорации, пока отправленные во Вьетнам солдаты погибали или возвращались домой калеками. Это была не их война – а война, развязанная двумя сверхдержавами. Один японский ученый так описал ее: «Америка поставляла пули, Япония – материалы, а Корея – кровь».
Чон Гымхи не стала упоминать о военных преступлениях корейских солдат во Вьетнаме. Напротив, она всячески поддерживала разговор. Староста, подбодренный ее активной реакцией, запел. Его пьяный голос звучал как причитания плакальщиц. Чон Гымхи тут же подхватила его песню; ей много чего хотелось сказать в ответ на его истории, но она сдерживалась и лишь вторила ему.
Вдруг старая стеклянная дверь со скрежетом открылась, и на пороге показался Пэк Дохён – он незаметно зашел в ресторан, пока они распевали песни. Чон Гымхи на несколько мгновений растерялась. Честно говоря, ей было неловко, что приемный сын застал ее в таком нелепом виде.
– Здравствуйте! Я сотрудник корпорации, Пэк Дохён! – чуть ли не прокричал он, так что все в ресторане обернулись на него. Затем низко поклонился старосте, чуть не пробив пол любом. Староста лишь с подозрением посмотрел на него покрасневшими глазами.
– Что? Сотрудник? Пэк… Как, говоришь?
– Пэк Дохён.
Старики кивнули и снова вернулись к своим стопкам с соджу. Но тут один из них хлопнул себя по колену.
– Пэк? Фамилия такая же, как у главы компании, а?
Он прищурился и внимательно посмотрел на Дохёна. Не было похоже, что на этом холеном лице отпечатались трудности работы в большом бизнесе.
– Да, верно.
Старики с радостью приветствовали Пэк Дохёна. Как же, сын самого главы!
– Уважаемые, надеюсь на вашу поддержку в будущем!
Пэк Дохён, присев на колени, налил каждому из стариков по стопке соджу. И, получив в свою очередь стопку из их рук, выпил все до дна и принялся распевать с ними песни. О Чон Гымхи все вдруг сразу позабыли.
– Что ты здесь делаешь? – прошептала Гымхи, стараясь говорить как можно тише.
– Да вот приехал посерфить… Услышал, что вы здесь, и решил заодно проведать, – улыбнулся Пэк Дохён.
– Зимой? Ты приехал сюда, чтобы посерфить зимой? – Чон Гымхи была недовольна внезапным появлением и нарочитым поведением Пэк Дохёна.
– Мама, ну что вы… Разве серферы боятся зимнего ветра? Наоборот, наслаждаются им. – Пэк Дохён начал аплодировать продолжавшим распевать песни старикам и подергивать плечами под их завывания.
Что он задумал? Этот парень всегда был скрытным, все делал осторожно, аккуратно прощупывая почву. А теперь он вел себя уверенно, будто… будто у него в рукаве был туз. Но он не спешил выложить его на стол – наоборот, тянул время и, видимо, наслаждался созданной им напряженной атмосферой. Старики тем временем обнялись за плечи, продолжая петь.
– Уважаемые, я к вам буду часто наведываться! Вы – наша главная поддержка в строительстве курорта!
– Конечно, конечно. Какой приятный вежливый молодой человек, – наперебой отвечали ему старики. Каждому хотелось вставить хоть слово. Правда, когда курорт будет достроен, им с этого ничего не достанется, но в этот момент сам сын председателя удостоил их своим вниманием, наливал им соджу и пел с ними песни – конечно, это не могло им не польстить. Будет что потом всем рассказать.
Пэк Дохён не забыл и щедро одарить стариков – он раздал им заранее приготовленные конверты с деньгами. И Чон Гымхи, и Пэк Дохён выпили не меньше бутылки соджу за это застолье.
Выйдя из ресторана, мать и сын сели каждый в свою машину, в которой их уже ждали личные водители, и отправились обратно в Сеул. В машине Чон Гымхи все время думала о Пэк Дохёне.
Вернувшись домой, она сразу же поправила макияж, уложила волосы и переоделась. На ней было черное платье от «Феррагамо», которое Гымхи подготовила заранее. Она должна была быть элегантной, но не слишком, и создавать ощущение значительности и утонченности.
Красное от соджу лицо было аккуратно скрыто под макияжем, а на шее сверкало колье с бриллиантом, подаренное Пэк Сончхолем в честь успешной сделки по покупке земельного участка в Янъяне. В руке Чон Гымхи держала сумочку-клатч. В последний раз окинула взглядом себя в зеркале – и поспешно вышла из дома. Ее образ прекрасно соответствовал статусу жены крупного бизнесмена.
Чон Гымхи вечно была в делах и умудрялась совмещать сразу несколько образов. Отправившаяся с утра в Янъян и распевавшая там песни со стариками и выходившая в свет в вечерном наряде – это были как будто две разные женщины.
Банкетный зал роскошного отеля был ярким и многолюдным; потолки уходили далеко ввысь. Это было торжество в честь назначения Чон Гымхи председателем фонда, а также первое благотворительное мероприятие, организованное фондом.
После того как Чон Гымхи заключила сделку по покупке земельного участка в Янъяне, Пэк Сончхоль во время очередного семейного ужина, передавая ей подарок – колье, объявил о ее назначении. Дети еще слишком молоды и неопытны – пускай это место отойдет ей, так будет лучше.
Никто не осмелился ему возразить. К тому же Гымхи снова доказала свои способности, заключив сделку; конечно, в его глазах она еще больше возвысилась, дети же отошли на второй план.
Сончхоль считал, что группа еще не достигла пика своего развития. Чтобы развить и укрепить компанию, Чон Гымхи была необходима. Пэк Сончхоль был уверен, что ее профессиональные качества ничем не уступают тем, что были у него самого в молодости.