Эта местность, окруженная горами, казалась идеальной для уединения. К «Голдмун» вела лишь одна-единственная дорога, проходившая вдоль побережья. Если кто-то решил бы перекрыть ее, это место стало бы недосягаемым.
Почему ему вдруг пришла такая мысль? Ли Джинук, глядя на дивные виды, внезапно ощутил, что тут вообще-то обрыв и отступать в случае чего некуда.
И вдруг…
– Я тут не один – привел друзей, – раздался голос. Это был Син Джонхен.
Прежде чем они успели что-либо возразить, массивные двери «Голдмун» открылись, и в помещение ввалилась группа мужчин. Их шаги по каменному полу отдавались гулким эхом.
С одной стороны был утес над океаном, с другой – мужчины угрожающего вида. Они поняли: что-то здесь не так.
Друзья переглянулись. Чи Сонмо закусил губу и посмотрел исподлобья на Син Джонхена. Совсем недавно в не совсем трезвом состоянии они разболтали ему свою тайну – то, что управляют нелегальным игорным сайтом «Бетельгейзе». Видимо, он продал эту информацию преступной группировке за немаленькие деньги.
– Ну, привет! – раздался голос. Мужчина, стоявший в центре, заговорил первым. На английском. По его лицу сложно было определить национальность. – Меня зовут Дэвид. А вас?
Имя настолько не подходило ему, что следовало бы посмеяться, но в этот момент им было не до смеха. Все понимали, что ситуация приобрела опасный поворот.
Дэвид сел в кресло, судя по всему, предназначавшееся для хозяина этого места. Кратким движением головы он подозвал своего подчиненного, и тот передал ему папку с документами.
– Слыхал, вы собираетесь выкупить это место? Да пожалуйста. Только сначала продайте мне ваш «Бетельгейзе», а на вырученные деньги делайте, что хотите, – покупайте спа или еще что…
Он закинул ногу на ногу и ухмыльнулся.
– А, наверное, на спа-то вам и не хватит… Я все рассчитал: вам достанется по сто долларов на каждого.
И он громко рассмеялся собственной шутке. Молодые же люди стояли, ошарашенные, и не могли вымолвить ни слова. Да и сделать они ничего не могли – у подчиненных Дэвида за плечами виднелись автоматы. Им оставалось лишь бросать полные ненависти взгляды на Джонхена.
– Подпишите здесь, а потом отправляйтесь домой. Что скажете? Уже небось соскучились по дому?
– Ты вообще понимаешь, что говоришь?! – выкрикнул Ким Сучхоль, не в силах сдержать возмущения.
– Ага, вот так бы сразу… Теперь уже поинтереснее.
Один из его подручных шагнул вперед и ударил Ким Сучхоля в живот. От удара тот рухнул на землю.
– Черт! – выругался Чи Сонмо и бросился вперед.
В тот момент, когда он вплотную приблизился к Дэвиду, воздух разорвал оглушительный выстрел. Один-единственный выстрел – звук, который мгновенно разрушил их жизни. Будто неизбежный приговор перед воротами ада, он определил их дальнейшую жизнь. Чи Сонмо упал навзничь, из его ноги сочилась кровь.
Дэвид кивнул своим громилам. Те схватили друзей и потащили их в сторону обрыва. Он приказал оставить в живых только троих – тех, что выберутся первыми.
Безо всякого колебания бандиты столкнули их с обрыва. Ли Джинук кричал, падая в пустоту. Перед глазами пронеслись две фигуры: его отец, владелец лотерейного магазина, и еще один человек – Хан Соджон.
В момент удара о поверхность воды он потерял сознание, но вскоре очнулся. Инстинктивно начал барахтаться в воде, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Неподалеку от него на поверхность всплыли и остальные, выплевывая воду. Перед ними был только океан, позади – отвесный утес. Другого пути не оставалось – лишь вернуться в «Голдмун».
Пак Донджин выбрался первым, Чи Сонмо – вторым, Ли Джинук – третьим. Ким Сучхоль и Кан Джинвон не успели. А когда они все-таки вернулись… за дверями спа раздались два выстрела.
– Не забудьте и этим выдать по сто долларов – может, понадобятся им в аду, – произнес Дэвид, цокнув языком. – А ведь надо было просто тихонько жить, как все, и не отсвечивать – учиться, работать, радоваться жалкой зарплате и спокойно себе стареть… И не искать приключений себе на голову.
Все было кончено.
– А что же делать с вами? Я отобрал все, что у вас было, – после этого нельзя просто так взять и отпустить вас… Ну вы ж меня понимаете, а? – сказал Дэвид нарочито печально, словно извинялся перед ними. – А как вам такая идея? Вы же любите игры – настолько, что сунулись во все это, рискуя жизнями… Так что давайте сыграем в одну последнюю игру. Я дам каждому из вас по пистолету. А вы встанете в круг и направите пистолет на стоящего рядом, а затем спустите курки и… ба-бах! Кому-то из вас повезет – один из пистолетов не заряжен. Так что я бы на вашем месте изо всех сил молил – кого там, бога? – чтобы таким оказался направленный именно на вас пистолет. Ну как, неплохо я придумал, а? Все равно мне нужно оставить кого-то из вас в живых – а то я сам не разберусь с этим вашим сайтом… Давайте, – приказал он.
Его подручные раздали пистолеты. Руки у молодых людей дрожали, но все-таки они подняли оружие и приставили его друг другу к голове. При этом были на мушке у подчиненных Дэвида.
– Стреляете на счет три. Ну что, раз… два… три, – спокойно скомандовал Дэвид.
Никто не выстрелил. Их руки дрожали так сильно, что пистолеты готовы были вот-вот вывалиться из них.
– Ну же! Мне некогда ждать. Нужно тут все быстро закончить – у меня запланирован обед со здешним начальником, – недовольно проворчал Дэвид.
Один из его подручных выстрелил в потолок. Друзья в ужасе закричали. Их лица побелели, и они с трудом стояли на ногах, дрожа всем телом.
– Ладно, попытка номер два. Если опять не выстрелите, я сам пристрелю всех троих. Хотите хотя бы одного спасти – подумайте хорошенько…
О чем тут думать? Как тут можно думать? Мыслей не было. Не было и слов.
– Раз… два…
Тут сознание Ли Джинука заполнила одна мысль: «Нет, нет, только не сейчас, не могу вот так умереть!»
– Три.
Прозвучала серия выстрелов.
Ли Джинук и Пак Донджин выстрелили, как и приказал Дэвид. А Чи Сонмо не стал стрелять в друзей – он захотел убить одного из подчиненных Дэвида.
Пуля из пистолета Ли Джинука попала в Чи Сонмо, который тут же упал навзничь. Пистолет Пак Донджина, направленный на Ли Джинука, оказался незаряженным. Один из подчиненных рухнул – и почти в тот же момент остальные открыли стрельбу.
«Бежать, не оглядываясь и не останавливаясь!» Пак Донджин и Ли Джинук бросились к обрыву – единственному месту, где была хоть какая-то надежда на спасение. Сзади доносились крики и грохот выстрелов, сотрясавший небо.
– А-а! – Пак Донджин, вскрикнув, упал на землю, так и не успев прыгнуть с обрыва. Ли Джинук тоже был ранен – пуля попала ему в бок. Но он все-таки прыгнул.
Ли Джинук тряхнул головой, словно пытаясь прогнать из мыслей навязчивые образы прошлого. Затем посмотрел на Хан Соджон и сказал:
– Улыбнись мне.
Соджон, держа в руках фотографию Сохён, посмотрела на него с удивлением, не понимая, к чему он это сказал.
– Улыбнись, – повторил Ли Джинук.
Он хотел увидеть ее улыбку.
«Падая с обрыва, я уже мысленно похоронил себя. Чи Сонмо выстрелил в подчиненных Дэвида, а я выстрелил в него – убил собственного друга! Лучше б это меня застрелили, а он выжил… Мне было противно, что я – такой, как я, – остался в живых. Мне становилось жутко невыносимо от того, что я ел, пил, дышал – и продолжал жить. Раскаяние и чувство вины преследовали меня по пятам – я проживал с этим грузом на душе день за днем. Все мои чувства и эмоции будто замерзли и умерли во мне. Жизнь превратилась в холодную глыбу с острыми гранями у меня в груди, вызывающую боль при каждом моем вздохе, каждом шаге. Так я и жил в плену у чувства вины – разве могли у меня появиться какие-либо желания и стремления? Все как будто занял огромный гвоздь, забитый в мою душу; он стал моей сущностью, которую невозможно вырвать. С тех пор я так и жил, таща за собой свой неподъемный груз вины и сожалений, разрушая свою жизнь собственными руками…»
– Улыбнись еще раз. Если улыбнешься хотя бы один раз, я дам тебе подсказку.
Улыбка Хан Соджон пробудила в нем желание снова жить – ее было достаточно. Маленький луч надежды. Достаточно весомое оправдание, чтобы позволить себе мечтать о будущей жизни. Ли Джинуку была нужна только эта улыбка.
– Да ты с ума сошел… – пробормотала Хан Соджон, фыркнув. – Тебе пора.
Она попыталась выставить его за дверь – мол, его дела здесь закончены. Ли Джинук усмехнулся. Ну что ж, не в этот, так в следующий раз – он обязательно увидит эту улыбку вновь, когда она улыбнется по собственной воле.
– Возьми это.
Ли Джинук протянул Хан Соджон телефон. Та удивленно распахнула глаза, взяла аппарат и огляделась, проверяя, нет ли поблизости кого-то.
– Это от выпускницы Чон Гымхи. Я сохранил в контактах и свой номер. Если понадобится, звони. Только будь осторожна, чтобы не заметили.
Сказав это, Ли Джинук повернулся и вышел. Хан Соджон крепко сжала телефон в руке. Услышав стук в дверь, она инстинктивно спрятала телефон в карман.
– Эй, да твой парень теперь в открытую к тебе прямо в комнату захаживает? – прозвучал голос О Юнджу.
– Привет! – Соджон улыбнулась. Она не заметила, как Ли Джинук обернулся, когда дверь почти закрылась. Он мельком увидел ее улыбку, слегка улыбнулся в ответ и исчез.
– Как он, хорошо с тобой обращается? Обычно таким плохим парням стоит разок проявить доброту и заботу, и все, ты уже у них на крючке, – съязвила О Юнджу.
– Да не парень он мне, сколько можно повторять!
– Как ни крути, он классный. В нем есть эта неуловимая аура человека, которому жизнь кажется бессмысленной. Каждый раз, когда он появляется, воздух словно холодком подергивает. Но, даже зная, что от него ничего хорошего ждать не стоит, все равно к нему тянешься!
– Перестань болтать глупости. Ты зачем пришла?
– Хотела вместе подготовиться к экзамену. Иначе мы обе его провалим. Выпускницей же должна все-таки стать одна из нас! Конечно, это буду я, бедная ты моя Ступенька… – сказала О Юнджу и плюхнулась рядом с Хан Соджон. – О, а это что такое?