– Только я изменилась… – тихо пробормотала Соджон, ощущая, как внезапно накатывают воспоминания о том, что с ней произошло за этот год.
В Академии она твердо усвоила, что адаптация – это главный способ выживания. Как холоднокровное пресмыкающееся, человек должен уметь подстраиваться под обстоятельства. «Так все и обернулось!» – усмехнулась Соджон про себя. Придя в Академию, она дивилась местным устоям и ругала их, а теперь… теперь она стала той, кого из нее и хотела сделать Академия.
Смутное чувство одиночества наполнило ее. Хан Соджон засунула руки в карманы длинного пуховика, прищурила глаза и посмотрела на пустую улицу. Ветер пронизывал до самых костей… нет, до самого сердца, сковывая его ледяными тисками. Вот как оно ощущалось – чувство одиночества. От ветра все эмоции словно усиливались и со стократной силой терзали сердце.
Хан Соджон пожалела, что выбрала пуховик в качестве верхней одежды. К ее настроению бы лучше подошли кашемировое пальто цвета верблюжьей шерсти и черный шарф. Тогда при каждом порыве ветра она куталась бы в шарф, а ее волосы, спутываемые ветром, мягко ложились бы на него. Сейчас же она совсем не производила нужного впечатления, а скорее походила на дутого маскота компании «Мишлен» в этом своем стеганом пуховике. «Ну и чучело…» Впрочем, и эти мысли вскоре сменились другими.
Соджон не могла понять, почему, ожидая такси у станции Ёнмун, она вдруг начала сама ворошить прошлое – его картины проносились перед ней, словно сцены из фильма.
Вспомнились все события, которые она пережила в Академии, а заодно и события, в результате которых она в ней оказалась, – Ким Хёнсу на палубе, Ли Джинук за прилавком магазина лотерейных билетов, то, как она плакала в очередной гостинице, пока отец гонялся за мошенником, сломавшим его жизнь… Все это началось тогда – именно тогда Соджон поняла, что нужно всегда быть настороже и быстро реагировать на ситуацию.
Когда она с Хан Донсиком скиталась по стране, они обычно вместе сидели на завалинке перед магазином, когда он возвращался из недельного плавания. На столе – бутылка соджу, рыбные консервы, булочка, сладости. В ее голове отчетливо пронесся их разговор, слова отца о том, что нельзя бежать от волны размером с дом, несущейся на тебя, – нужно столкнуться с ней.
Хан Соджон мысленно поклялась своему покойному отцу, что не будет убегать, а будет двигаться только вперед. Может быть, именно это обещание позволило ей выживать до сих пор. Беспомощный отец, несчастный алкоголик, растративший все состояние своих родителей, которое они, беженцы Корейской войны, построили с нуля своими руками, непосильным трудом. Отец, который так и не смог выбраться из нищеты и даже в самом конце своей жизни не сумевший обеспечить какое-никакое будущее своей дочери. Отец, в итоге пошедший на смерть ради нее. Все, что он ей оставил, – это сила терпеть. И она знала: выживает не сильнейший, а тот, кто все стерпит.
Соджон сдержала слезы. Да, она пообещала отцу – и вытерпит. Лучи зимнего солнца окрашивали всё в бежевые тона.
– Извините, – раздался голос.
Неожиданно к ней подошел мужчина – здесь, в местности, где редко можно было увидеть случайных прохожих, – и обратился к ней. Соджон испугалась, сама не зная чего, и машинально отпрянула.
– Я собираюсь на гору Ёнмун. Правильно иду?
Ну и ну, теперь она пугалась каждого шороха, даже обычного прохожего, спрашивающего дорогу… М-да, не зря же появилась пословица «Обжегшись на молоке, дуют на воду». Соджон лишь вздохнула и снова подошла к мужчине, чтобы объяснить дорогу.
– Да, идите прямо, а потом поверните направо, и вы сразу увидите начало тропинки, ведущей в гору. – Она показала в том направлении рукой.
– Ага, хорошо. Спасибо, – сказал мужчина, слегка наклонив голову в знак благодарности. И продолжил: – Но на самом деле сейчас мне совсем не в ту сторону.
– Что?
В тот же момент к ним вдруг подъехала машина, дверь открылась, из нее выскочили двое мужчин, схватили Соджон и силой затолкали в салон. Из ее горла вырвался крик, но он был быстро заглушен. Мужчины заткнули ей рот.
– Простите. Мы не причиним вреда, только успокойтесь, прошу, – сказал человек на переднем сиденье.
Его голос был тихим, а выражение лица – мягким. Хан Соджон кивнула – мол, хорошо, кричать не буду. Тогда похитители убрали руки. Но выпрыгнуть из машины на ходу и сбежать было невозможно – она оказалась зажатой на заднем сиденье.
– Зовите меня директор Ким, – представился мужчина на переднем сиденье.
– Что происходит? – Ее голос был резким и холодным.
– Есть человек, который очень хотел бы с вами встретиться. Подробности услышите позже. А сейчас, извините, временная мера…
С этими словами ей завязали глаза. Теперь Соджон был слышен только шум дороги за окнами машины. Ехали они недолго – не больше двадцати минут?.. Наконец она почувствовала, как машина замедляет ход. Мужчины вышли сами и вывели ее под руки. Соджон почувствовала, что ее сопроводили внутрь какого-то помещения и усадили на диван. И наконец развязали глаза.
Комната напоминала официальную приемную – или же хорошо обставленную гостиную? Однако все окна были занавешены толстыми шторами, так что невозможно было понять, что находится снаружи. Может ли это быть чей-то частный дом?
Директор Ким вышел к ней с чашкой чая в руке.
– Вы, наверное, испугались… Вот, выпейте, это чай с пионом, он поможет успокоиться, – сказал мужчина, поставив перед ней чашку чая, в которой плавали темные лепестки цветов.
– Кто тот человек, который хочет меня встретить? – спросила Хан Соджон, не обращая внимания на чай.
– Он скоро придет, – ответил директор Ким и вышел, оставив девушку одну в комнате.
Может, попытаться сбежать? Но она даже не знала, где находится и что вообще происходит. Судя по словам этого директора, кто-то вот-вот должен был прийти. Да и если б изначально их целью было ей навредить, они не расставляли бы тут перед ней всякие чаи. Они явно всё спланировали. И хорошо о ней знали…
Пока она раздумывала, в комнату кто-то зашел.
– Извините, что напугали вас, – сказал приятный голос.
Хан Соджон подняла голову и увидела мужчину среднего возраста в дорогом костюме. Он сел напротив нее.
– Кто вы? – спросила она.
– Ой, да вы еще не выпили чай… Я понимаю ваше беспокойство, но прошу, отпейте сначала чаю. Пион все знают по роскошным цветам, но за ними скрывается большее – он обладает уникальными полезными свойствами. Он поможет вам расслабиться. Это шестилетний органический пион, который вырос на свежем морском воздухе на южном побережье. Я сам его собрал, так что можете не волноваться. В нем нет яда, – сказал мужчина, громко рассмеявшись. – Я Чжон Ёнджу, вице-президент компании «Хэсан», – представился он.
Вице-президент… значит, считай, наследник компании. «Хэсан»… В Академии они изучали все крупные компании и всех связанных с ними лиц, но память ее была смутной. Если это тот самый Чжон Ёнджу… зачем ему с ней встречаться? Да еще и идти для этого на похищение?
– Мы не хотели, чтобы кто-то узнал о нашей встрече, поэтому я прибегнул к крайним мерам, чтобы провести вас сюда. Надеюсь на ваше понимание, – сказал мужчина.
– Почему вы хотели встретиться со мной? – Хан Соджон решила сразу перейти к сути. Она решила на всякий случай не пробовать этот чай – так он и остывал в чашке на подносе.
Чжон Ёнджу, расправив плечи, откинулся на спинку дивана. С любезностями покончено, пора переходить к сути дела.
– Это по поводу Академии, – сказал он.
Ей не послышалось – кто-то посторонний знал об Академии? Но ведь она должна быть местом, о котором не знают во внешнем мире. Тогда как он узнал о ней – и как много ему известно? Хан Соджон растерялась.
«Значит ли это, что он знает обо мне все? Кто я, какой была в прошлом? Если так, то в руках Чжон Ёнджу моя судьба. Да и выйду ли я отсюда живой – тоже, видимо, зависит только от него…»
– Я понимаю, что у вас много вопросов, но буду краток. Да, я знаю о существовании Академии – и о том, как вы в нее попали.
Он, оказывается, еще и умеет изысканно угрожать…
– Но лично вы мне неинтересны, – тут же добавил Чжон Ёнджу.
«Конечно, – подумала Хан Соджон. – Что я могу значить для него?» Теперь она начала понимать: через нее Чжон Ёнджу хотел что-то выведать про Академию. Но что ему, наследнику компании «Хэсан», было интересно узнать?
Ответ пришел сам собой. Сведения. В Академии собирались и хранились все сведения, которые могли бы, будучи обнародованы, пошатнуть государственные устои. С момента основания Академия выполняла функции секретной разведывательной организации. Информация – это сила. Она может разрушить горы и распылить камни, а также быть самым страшным оружием для всех вне зависимости от статуса. Несмотря на то, что мы живем в эпоху информации, когда она окружает нас со всех сторон, есть и ее особый вид – та, которая несет с собой безграничную власть. Выпускницы Академии могут стать хозяйками и укрепить свои позиции именно благодаря тому, что они обладают информацией.
– Верно. Мне нужна информация, которой владеет Академия, – сказал Чжон Ёнджу, приблизившись к ней. Он говорил тихо, как будто опасался, что кто-то может услышать. – Пять миллиардов.
Соджон поняла, что озвученная им сумма была ценой за информацию, но в тот момент, когда она ее услышала, даже скорее не удивилась числу – у нее захватило дух от того, как просто он его произнес. Поднимись она до самых вершин, смогла бы так же озвучивать такие несусветные суммы? Пять миллиардов… И почему, услышав эти слова, она вдруг вспомнила о папе? Отец, который очищал куриные клетки в грязной и зловонной птицеферме, где куры кричали, сидя в тесных клетках. Отец, погибший, чтобы хоть что-то оставить дочери…
Когда Соджон услышала про пять миллиардов, за несколько секунд в ее голове словно пронеслись миллионы разных мыслей и образов. С такой суммой она могла бы спрятаться где-то от чужих глаз и жить, ни в чем не нуждаясь. Как обычный человек, купить квартиру в девяносто квадратов на южном берегу реки Ханган в центре Сеула. Впрочем, это уже не совсем как обычный человек… Купить машину корейской марки и открыть свою ресторанную франшизу… выйти замуж, родить… Иногда ездить в путешествия… Или где-нибудь в провинции купить здание и сдавать его, а в это время потихоньку пробовать разные вещи и найти то, к чему лежит душа. И не довольствоваться теми минимальными благами, что нужны для выживания, а позволить себе то, что могло бы сделать ее по-настоящему счастливой…