Каждый шаг причинял боль в ногах, суставы ныли. Она потеряла свое место во внешнем мире и скрылась здесь, но теперь ее время подходит к концу. Хан Соджон произвела действия, предписанные ей Чон Гымхи. Холодный воздух проник в утробу, будоража внутренности.
Среди учеников были и те, кто с напускной самоуверенностью громко болтал. Они рассказывали о яркой жизни после выпуска – как будут свысока обозревать мир у своих ног и смеяться. Как будут жить на широкую ногу. От заранее испытываемого чувства вины по отношению к своим товарищам их фантазии становились еще более смелыми. На фонтанной площади перемежались смех и слезы. Страх и чрезмерные ожидания смешивались с радостью и печалью. Все думали о том, что скоро ректор выйдет и огласит результаты.
Но Чон Ихва не появилась. Вместо этого раздался гул работы механизмов. И опустились металлические решетки, заперев их внутри периметра площади.
– Что это?! – закричали ученики.
Но на их крики никто не вышел, и вскоре они утихли.
Через некоторое время фонтан перестал работать. Воцарилась полная тишина. Этот тишина была страшной. Она пугала своей безразличной пустотой. Все ученики молча тряслись от страха.
Но вот отчетливо раздался звук. Это был звук стрелки метронома. Тот самый!
Хан Соджон вспомнила врачебный кабинет. Звук в его тишине. Звук, который бил в барабанные перепонки подобно молоту. Этот повторяющийся звук был одновременно и успокаивающим, и удушающим.
Затем раздался голос врача Ли Чжонсим:
– Скоро вы заснете и забудете обо всем, что произошло.
Вот оно что… Ли Чжонсим гипнотизировала учеников с помощью метронома. Хан Соджон думала об этом, а ее веки становились все тяжелее.
Вдруг откуда-то белым туманом повалил газ. Все перед глазами стало размытым. В полубессознательном состоянии Хан Соджон увидела два луча неонового света, направленных на нее. Как путеводный свет во тьме, источник света медленно приближался к ней.
Нужно было следовать за светом? Или же он, наоборот, возвещал конец всему? Сейчас, в момент, когда она была опьянена газом, в голову приходили только мысли о смерти.
Глава 5Выпуск
– То самое место?.. – пробормотала Хан Соджон в удивлении.
Это была приемная, где проводилось последнее секретное испытание. Ее она увидела, стоило ей открыть глаза, – и растерялась.
– Как я здесь оказалась?
Возможно, ее снова похитили. Но в этот раз, вероятно, все не закончится просто избиением. Но ведь тогда было испытание? Последнее, что она помнила, – площадь с фонтаном. Клубился белый газовый туман, а перед ней мерцал какой-то загадочный луч света – как свет, ведущий в загробный мир… И потом она потеряла сознание.
– Ты очнулась? – раздался знакомый голос, и дверь открылась. К ее удивлению, это была Чон Гымхи. – Ну и ну, хорошо же ты спала под газовым наркозом… Еще и похрапывала! – Она рассмеялась.
Не может быть. «Я… спала?»
– Ты спала целых три дня. – Чон Гымхи подтянула стул и села напротив Хан Соджон. Та с трудом попыталась подняться, опираясь на боковые планки кровати. – Тебя хорошенько подлатали, так что быстро восстановишься.
– Как я здесь оказалась?
– Кто же мог тебя сюда принести, а? – Чон Гымхи снова рассмеялась.
Ли Джинук! Если подумать, все большие перемены в ее жизни были так или иначе связаны с ним. Он появлялся перед поступлением в Академию, когда на нее напала шайка Сон Боми, когда ее похитили и избили. Как будто он ее контролировал и следил за ней… Неужели все это было просто частью его работы? Все действия, которые он совершал, были ли они по указанию Чон Ихва? Он ведь буквально являлся слугой ректорши.
А может… здесь что-то большее и Ли Джинук, как и предположила Чон Гымхи, испытывал к ней нежные чувства? Вряд ли. Но все это долгое время, с тех пор как они встретились в магазине лотерейных билетов, он только и делал, что находился рядом, не вмешиваясь… Голова разрывалась от мыслей. Она еще успеет обо всем расспросить.
– Ну, тебе стоит саму себя поздравить с победой! – произнесла Чон Гымхи с улыбкой. – И я поздравляю тебя с выпуском!
И с жаром захлопала в ладоши. Хан Соджон поняла – она стала выпускницей.
– Как это произошло? Я ведь провалила все экзамены…
– Оценки на экзаменах не имеют никакого значения. Главное – секретное испытание. Ты и бровью не повела при упоминании пяти миллиардов, и ни словечка не проронила, когда тебя так избивали.
Теперь все стало ясно. Обычные экзамены на самом деле были всего лишь проверкой усвоенных знаний. Ученики думали, что именно они определят их судьбу, но на самом деле самым главным было секретное испытание. И она его прошла. Остальные ученицы, даже продержавшись целый год в таких условиях, не устояли перед соблазном – суммой в пять миллиардов. Им казалось, что эти деньги изменят их будущее, – но теперь у них его не было.
Глядя на Хан Соджон, Чон Гымхи вспомнила свое прошлое. Обучение в Академии было процессом, пробуждающим инстинкт выживания. Она поняла, что ради выживания можно использовать любые средства и методы. Она верила, что есть вещи, которые невозможно сделать, но теперь, наученная опытом, знала, что невозможного нет. Она казалось хрупкой и беззащитной, но в ее глазах читалась решимость броситься навстречу любому вызову, брошенному ей судьбой. Эта девушка прошла секретное испытание, не дрогнув.
Чон Гымхи внимательно посмотрела в глаза Хан Соджон. Острый, пронизывающий взгляд новоиспеченной выпускницы был отточен годом, проведенным в Академии, стал результатом упорной работы и борьбы за жизнь. Теперь она смотрела на мир другими глазами – и Чон Гымхи все понимала, ведь и сама через это прошла. Теперь ее суждения всегда будут быстрыми, она станет принимать решения без колебаний, как и воплощать их. Обладательница этого решительного и пленяющего взгляда будет хозяйкой любой ситуации и, что бы с ней ни приключилось, будет демонстрировать невероятную волю к жизни. Она никогда не станет прежней.
– Да уж, поздравить себя пока что можно только с избитым телом, – сказала Хан Соджон, оглядывая себя. Все мышцы ныли.
– Не строй из себя страдалицу. Все только начинается.
– Что теперь будет?
– В твоем потоке три выпускника. Есть и такие классы, где все ученики провалились. Выпускники были переведены сюда, в это место. Вы пройдете необходимую подготовку, и после этого мы перейдем к настоящей практике. Ты – в начале пути, который приведет тебя туда же, куда и меня в свое время.
Хан Соджон вздохнула.
– А что будет с другими учениками?
Хан Соджон вспомнила, как на площадь, полную учеников, ворвался газ. Когда ее взгляд помутнел, она думала только об одном – о смерти… Неужели все другие ученики… Ребята… Хан Соджон схватила Чон Гымхи за грудки и чуть ли не закричала:
– Скажите, что вы с ними сделали?
Глаза ее горели, словно она была готова в любой момент расправиться с Чон Гымхи. Та лишь улыбнулась.
– Гляди-ка, теперь ты стала вот такой… Где прежняя наивная и невинная Соджон?
Глядя на девушку и вспоминая прошлую себя, Чон Гымхи вдруг почувствовала, как на нее нахлынуло чувство одиночества.
– Да, ты и правда похожа на меня. Как и говорила тетушка Бокхи… Ты знаешь, что ректорша посадила нашу тетушку в тюрьму?
Тетушку Бокхи – в тюрьму? Хан Соджон в изумлении еще крепче схватила Чон Гымхи – та аж закашлялась.
– Тебе нужно научиться держать себя в руках – нельзя же вот так каждый раз бросаться на собеседника, когда тебе не нравится то, что ты слышишь… Не переживай, завтра она выйдет. Я сама заберу ее из Академии.
Чон Гымхи жестом приказала убрать руки, и Соджон убрала. Женщина поправила воротник и спокойно начала объяснять, что произошло с остальными учениками.
Все, кроме выпускников, автоматически стали участниками программы, подготовленной Академией. Она называлась «Форматирование памяти». Проще говоря, это было создание ложных воспоминаний. Несколько месяцев проводились сеансы гипнотерапии и медикаментозного лечения, и все это курировала Ли Чжонсим. Трижды в день все ученики принимали лекарства и получали инъекции, а также утешение от Ли Чжонсим.
– Тяжелая у тебя жизнь, да? Я все понимаю, – говорила Ли Чжонсим, цокая языком и держа руки О Юнджу в своих руках. – В каком ты должна была быть шоке, когда узнала, что твой любимый мужчина – муж! – уже женатый отец двоих детей! А каково тебе было, когда уже в Академии ты поняла, что в тебе зреет плод этого мерзавца – и приняла решение его выскрести из себя… Я тоже плакала, когда ты лежала передо мной на операционном столе, – и Ли Чжонсим смахнула слезы со щек.
О Юнджу тоже не смогла сдержать слезы, водопадом хлынувшие из ее глаз. Все пережитое за последний год, вся боль, казавшаяся скрытой в глубине, вырвалась наружу. О Юнджу громко плакала.
– Да, поплачь. Поплачь как следует, – успокаивала ее Ли Чжонсим, ласково поглаживая О Юнджу по спине. – Когда все внутри будто горит, лучше плакать. Волны слез смоют непроглядную тьму.
О Юнджу плакала, и вправду надеясь, что ее безнадежная жизнь вскоре завершится.
– Да, продолжить жить как ни в чем не бывало – это нелегко и страшно, – продолжила Ли Чжонсим. – Но ты ведь уже оставляла позади прошлое, так ведь?
О Юнджу, рыдая, кивнула. Ли Чжонсим продолжила:
– Ты уехала из Кореи по программе «Работай и путешествуй» в другую страну, думая, что на чужбине все со временем забудется… Но разве это так легко? Ты сидела на холме, смотрела на золотые поля пшеницы и плакала. Но что делать – от себя не убежишь… Поэтому ты вернулась, решив начать все заново и распрощавшись с прошлым.
О Юнджу, рыдая, с жаром кивала, веря каждому слову Ли Чжонсим. Она не сомневалась, что это была ее собственная история. Слышался звук метронома.
– Выпей это. Тебе станет легче, и ты провалишься в сон. И забудешь про Академию.
О Юнджу, как послушный ребенок, взяла стакан с лекарством и выпила до дна.