Когда Чжунсок увидел, как играются Хан Соджон и Лэсси, его взгляд потеплел – он словно увидел наяву свой давний сон. Кан Чжунсок долгое время жил один. И хотя он был в самом расцвете сил, всегда чувствовал себя одиноким. И тут к нему пришло осознание того, что он переживал в этот момент… Это чувство молнией пронзило его. В глубине теплицы разливался аромат цветов. Лучи весеннего солнца, проникая через прозрачный потолок, падали им на спины. С альбиции осыпались лепестки. Они были похожи на спицы веера, эти тонкие нити с розовыми концами. Весна, растворившаяся в солнечном свете теплицы, переполнила все вокруг.
Кан Чжунсок медленно сорвал цветок с куста рядом и протянул его Хан Соджон.
– Это мне? – спросила она.
Кан Джунсок утвердительно кивнул.
– Это же фиолетовая гортензия. Знаете ли вы, что она означает на языке цветов?
– Я не очень разбираюсь в таком, – немного смущенно проговорил Кан Чжунсок.
– Искренность.
Вот оно что… Нет, он обязательно расцелует экономку! Чжунсок улыбнулся. Лэсси радостно вилял хвостом, по очереди поглядывая на них двоих.
Хан Соджон почувствовала, что стала на шаг ближе к «цели».
Несмотря на такое вот признание без слов, Кан Чжунсок не спешил двигаться дальше. Ему не повезло в первом браке – и он выжидал, чтобы разобраться с собственными чувствами и убедиться, что сможет посвятить свою жизнь Хан Соджон. Причина его развода с бывшей женой заключалась в его же собственной невнимательности к супруге и зацикленности на работе, и он не хотел, чтобы Соджон тоже почувствовала себя несчастной. Как раз в это время, пока Чжунсок все больше убеждался в своих чувствах, он – вместе с Хан Соджон – был приглашен на вечеринку к Чон Гымхи.
Та тщательно проверила все несколько раз, чтобы убедиться, что мероприятие пройдет гладко. Еда, вино, украшения в виде живых цветов – все было идеально. В главном зале одного из крупнейших отелей страны лилась прекрасная музыка, и вот уже начали прибывать гости в вечерних платьях и смокингах. Чон Гымхи стояла у входа и лично приветствовала каждого гостя. Как бы то ни было, важно правильно начать, чтобы все прошло отлично до конца. Это был первый благотворительный вечер, организованный ею в качестве председателя фонда, и она хотела произвести хорошее впечатление на гостей. Это мероприятие должно было заложить основу для ее будущих успешных проектов.
У входа стоял огромный роскошный венок, отправленный Пэк Сончхолем. Он был доставлен после их утреннего телефонного разговора – Сончхоль извинялся, что не может быть на мероприятии из-за своей командировки в Испанию.
– М-да, когда дело касается мамы, отец не может устоять, – сказала Пэк Дохи с легким недовольством.
Она хоть и с неохотой, но помогала Чон Гымхи – та попросила ее об этом, намекнув, что обращается к ней за помощью как к своей наследнице в качестве председателя фонда.
Пэк Дохён должен был появиться позже – ему надо было уладить кое-какие дела.
– О, это вы! Давно не виделись… – Чон Гымхи, ослепительно улыбаясь, первой протянула руку Кан Чжунсоку, когда тот подошел ко входу.
– Да… Как вы? Спасибо, что пригласили на такое замечательное мероприятие, – сказал Кан Чжунсок, взяв ее руку.
– Ведь вы, господин Кан, больше меня занимаетесь благотворительностью… Сегодня вы пришли один, как я вижу?
– Нет, сегодня я со спутницей. Она скоро должна подойти.
– Правда? Неужели вы наконец нашли себе кого-то? – удивленно спросила Чон Гымхи, на что Кан Чжунсок активно замахал руками.
– Нет, это не то, о чем вы подумали. Она…
Его слова повисли в воздухе, когда он заметил приближающуюся к ним Хан Соджон. Она была в черном платье, идеально облегающем ее фигуру; маленькие серьги, макияж в нежных персиковых тонах, длинные волосы собраны в хвост на затылке. На шее сверкало ожерелье с бриллиантами, подчеркивая изящные ключицы… Кан Чжунсок не мог оторвать от нее глаз.
Хан Соджон заметила на себе его взгляд. Кто-то когда-то сказал ей, что ее ключицы и линия плеч особенно красивы, и нужно иметь это в виду… Ах, да, Ли Чжонсим, врач Академии, – она сказала это во время медицинского осмотра, когда Соджон стояла полностью обнаженной. Все-таки у нее был острый глаз. Про себя она поблагодарила врача за совет.
По долгу службы, как секретарь Кан Чжунсока, Соджон должна была присутствовать на этом светском рауте и быть одета подобающе – но откуда у нее могло взяться вечернее платье для такого мероприятия? И Чжунсок отправил ей его – и аксессуары, подобранные им самим на свой вкус. Поэтому неудивительно, что он не мог отвести от нее глаз.
– Кажется, все-таки нашли, – сказала Чон Гымхи, оглядывая по очереди Кан Чжунсока и Хан Соджон.
– Приятно познакомиться, госпожа председатель. Я – Хан Соджон, секретарь господина Кан.
– Очень приятно. Думаю, это не последняя наша встреча, – ответила Чон Гымхи с дружелюбной улыбкой.
Они непринужденно обменялись любезностями.
– Но что же мы стоим? Прошу, проходите, – предложила Чон Гымхи, легко улыбнувшись, и повела их за собой в зал.
Мероприятие вскоре началось. Чон Гымхи, стоящая на трибуне, объявила начало благотворительного сбора, организованного для помощи детям с редкими заболеваниями.
– Те, кто собрался здесь сегодня, играют важную роль в поддержке нашего общества; они – его опора. В то же время они несут большую ответственность как те, кто должен создавать более справедливое общество. «Положение обязывает» – это выражение возникло во Франции девятнадцатого века: предполагалось, что аристократы должны демонстрировать выдающиеся моральные устои и пример добродетели. Сегодняшнее мероприятие тоже станет местом демонстрации этого самого примера добродетели. Сегодня в качестве напитков мы подготовили особенный кофе: производители и работники, участвовавшие в его изготовлении, получили достойную оплату труда и гарантии осуществления трудовых прав. В процессе не был использован подневольный и детский труд. Этот кофе особенно ароматный и приятный на вкус. Я по себе знаю, что самые лучшие речи – это короткие речи. Пожалуйста, наслаждайтесь сегодняшней вечеринкой!
Участники громко засмеялись в ответ на предпоследнюю реплику, и последняя чуть было не пропала в этом смехе. Чон Гымхи сошла со сцены и с бокалом в руках прохаживалась среди гостей. В то же время она с удовлетворением наблюдала за Кан Чжунсоком и Хан Соджон. Почему-то, когда Гымхи смотрела на Соджон, ей постоянно вспоминались старые времена. А теперь эта девушка шла тем же путем, который когда-то прошла она сама…
По выражению лица Кан Чжунсока было ясно, что он уже сражен, завоеван. Разве не у каждого так бывает? Когда человек, занимающий особое место в твоем сердце, вдруг предстает перед тобой в совершенно другом, прекрасном образе, ты не просто весь трепещешь – ты окончательно убеждаешься в своих чувствах. И ему тоже нужно было убедиться. Поэтому его чуть ли не силком заставили приехать на сегодняшнее мероприятие – он был редким гостем на подобного рода вечеринках.
Но был еще один человек, который, никем не замеченный, наблюдал за этой сценой из угла. Это был Ли Джинук. Он прислонился к стене и внимательно осматривал весь зал, но на самом деле его взгляд все это время был прикован к Хан Соджон.
Почему-то его раздражала вся эта ситуация. То, как выглядела Соджон в этом платье и украшениях – словно наряженная кукла… Ему не нравилось, как она улыбалась Кан Чжунсоку, и хотелось заехать тому по лицу за то, как смущенно он смотрел на Хан Соджон. И Чон Гымхи его раздражала: зачем она проводит эти бессмысленные дурацкие вечеринки – чтобы богачи померились между собой богатством? Эти мысли жгли Ли Джинука; он сам не осознавал, насколько они глубоко проникали в его душу.
Хан Соджон следовала предписанному пути. Она станет возлюбленной Кан Чжунсока, а вскоре выйдет за него замуж и станет хозяйкой семьи. Ее поступление в Академию было частью этого плана, первым шагом в его исполнении. Да он намеревался отправить ее замуж за богатого мужчину. И вот она нежно улыбается этому самому богатому мужчине – почему же ему кажется, что что-то не так?
Ли Джинук нахмурился. Вот это-то и было не так – ему не нравилось, что она улыбается, да еще и так лучезарно.
Когда он сам попросил ее улыбнуться, Соджон с раздражением лишь отмахивалась от него. А ведь его просьба не была чем-то эдаким – достаточно было одной улыбки. Теперь он уже жалел, что вообще отправил ее в Академию. Если б это только было возможно, он в этот самый момент был готов схватить ее за руку и увести отсюда. А впрочем, сделай он так – что случится?
Джинук долго не думал – он сразу перешел к исполнению этой дерзкой задумки. Одним залпом осушив бокал с вином, направился прямо к Хан Соджон, стоящей в центре зала. «Слушай, Соджон, я все это заварил, я и положу всему конец. Сейчас я уведу тебя отсюда. Твоя задача – просто улыбнуться мне и снова стать собой – старой доброй Соджон, какой я тебя знал… А я снова стану собой».
– Ну ничего себе, кто это тут у нас? – Кто-то преградил ему путь. Пэк Дохён. – Это же наш волчий вожак!
Ли Джинук, стиснув зубы, злобно посмотрел на Пэк Дохёна. Тот лишь усмехнулся.
– С дороги.
Когда Джинук попытался оттолкнуть его, Дохён перехватил его руку и вплотную приблизился к нему.
– Что ты собираешься выкинуть на этот раз? Что? Ударишь меня – прямо на глазах у всех? Какие бы у тебя ни были намерения, сначала тебе придется столкнуться со мной, – сказал Пэк Дохён с насмешкой в голосе.
Ли Джинук смерил его взглядом, полным ярости. Только тогда до него дошло, что не стоит учинять скандал в этом месте.
– Ну же, скажи мне, кто это? – Пэк Дохён все никак не мог успокоиться, – Кто за тобой стоит? И что вы планируете? Говори!
Люди вокруг начали оборачиваться на них.
– Отвяжись, – прошипел Ли Джинук сквозь сжатые зубы.
– Думаешь, я так просто от тебя отстану? Когда мне наконец представился такой прекрасный шанс, чтобы проверить, что ты скрываешь в своих карманах?