– Илия… верно?
– Я ждала вас. Год, – сказала Илия едва слышно и склонила голову в знак приветствия.
Что она делала здесь все это время? Соджон засыпала ее вопросами. Илия вела себя с Соджон так, словно та была хозяйкой, – может, ее заранее этому обучили?
– Я все расскажу, – сказала она, сделав глубокий вдох. – Как вы, возможно, уже догадались, моя роль заключалась в том, чтобы передавать Академии всю информацию о «цели». Одновременно с этим я готовилась принять новую хозяйку дома. Впредь я буду помогать вам во всем. Если у вас будут просьбы к Академии, обращайтесь ко мне.
«Помогать мне? А заодно и следить за мной, видимо… Академия таким образом сделала официальное заявление: мы следим за тобой. Ладно, а что там с подготовкой – как это она готовилась к моему приходу?»
С какого-то момента Илия начала самую важную подготовку. Скорее всего, после того, как стало окончательно решено, что выпускницей класса Лэсси станет Соджон. Готовясь к ее приходу, Илия начала применять на Кан Чжунсоке «метод управления сознанием», используя гипноз. Это была одна из техник психологического манипулирования. Когда человек глубоко сосредоточен или погружен в какую-то деятельность, он достигает состояния, похожего на то, которое обычно тело испытывает перед сном. Суть метода заключалась в том, чтобы воспользоваться этим состоянием и внушить определенные установки. В моменты, когда Чжунсок не отдавал себе в том отчета, ему снова и снова показывали попеременно фотографии Хан Соджон и его матери, добиваясь того, чтобы в его сознании они слились в единое целое. Другими словами, Илия готовила его к тому, что он полюбит и примет Соджон. Более того, в его голове ее образ должен был существовать в единстве с образом матери. Академия заранее запрограммировала его.
Соджон попыталась посмотреть на это с другой стороны. Если Академия завладела его разумом, то что насчет нее? Симпатия, что она испытывала по отношению к нему, то, что ей нравилась его открытая, энергичная натура? То, как ей было комфортно и легко рядом с ним? Более того, не раз она ловила себя на мысли, что он напоминает ей отца.
По спине побежал холод, по коже пошли мурашки. Возможно, она тоже стала жертвой метода управления сознанием. И ведь если так подумать… Некоторые ученики Академии в какой-то момент становились одержимы навязчивой фантазией о романтических отношениях со своей «целью», а затем каждую ночь, не в силах вынести одиночества, рыдали; некоторые и вовсе что-то говорили о неразделенной любви и чуть ли не теряли рассудок – их уводили охранники. Соджон про себя крутила пальцем у виска, смотря на них.
Она покачала головой. Сложно поверить, но все действительно так. Все было предусмотрено Академией. Огромная, тщательно продуманная система, в которой она была всего лишь одним из винтиков. Ее роль была заранее определена, и ей оставалось только следовать сценарию.
Ощущение, что тебя любят… и осознание, что эта любовь – не настоящая, внушенная. Да ведь она и сама не была настоящей. Она больше не была Хан Соджон. Что в ней осталось настоящего, если даже ее собственные чувства – подделка…
Она почувствовала предательство. И вместе с этим – бурю эмоций. Она почувствовала унижение. Насколько жестокой может быть Академия?
Когда-то, несмотря на все несчастья, Соджон окончила школу первой в рейтинге успеваемости. Но почетную грамоту вручили другому. Учителя и одноклассники смеялись над ней: «Ого, кое-как выпустилась, смотрите-ка!» Как копье, эта фраза пронзила ее сердце. Прямо на месте Соджон разорвала аттестат, развернулась и ушла не оборачиваясь. Она не хотела вспоминать о том дне – но вот сейчас, в этот момент, испытала чувство, похожее на унижение, перенесенное ей тогда.
«А что, если я откажусь от этого всего и вернусь к своей прошлой жизни? К настоящей Хан Соджон?»
Тогда она не поняла смысл слов Чон Гымхи – что та поможет ей, если Соджон захочет выбраться из Академии. Но теперь все стало на свои места. Чон Гымхи смотрела на нее со смешанным выражением – жалость, восхищение, полное понимание. Ведь она сама уже прошла этот путь.
«Если захочешь, ты можешь снова стать собой». Так ей сказала Чон Гымхи. Но было одно условие – Соджон должна была убрать ректоршу, воздействовав на Ли Джинука.
Хан Соджон знала, что кто-то уже пытался это сделать. И, что попытка провалилась.
Чон Гымхи добавила:
– Только один человек может приблизиться к Чон Ихва – Ли Джинук. Только ему она доверяет полностью. А значит, он единственный, кто может ее убрать. В свою очередь, единственный человек, способный заставить его действовать, – это ты. Сейчас ты не можешь вернуться в свое прошлое – из-за обвинений в убийстве и растрате средств, – но я сделаю так, что ты сможешь жить нормальной жизнью. Все эти обвинения будут с тебя сняты. Так что решай сама. Это твой последний шанс снова стать собой.
Тогда Соджон не понимала, что это значит…
– Если б я осталась той безымянной, никому не нужной девочкой из шахтерской деревни, смогла бы я защитить себя? Может, тогда я не чувствовала бы постоянную угрозу и опасность, как сейчас? Может, я бы не ворочалась от бессонницы, а беспробудно храпела под старым одеялом? До сих пор думаю об этом. Я чувствую, что превращаюсь в чудовище. Но если однажды ступить на этот путь, обратной дороги уже не будет. Почему? Да кто же откажется от этой блистательной жизни, попробовав ее на вкус!
Чон Гымхи произнесла это с горькой усмешкой.
– Пришла? – Так поприветствовала Чон Ихва Чон Гымхи, вошедшую в кабинет.
– Зачем вы снова меня вызвали сюда? Тут уже ничего не осталось.
– Как это не осталось – тут наше с тобой всё! – Чон Ихва, рассмеявшись, показала на диван, а сама стала заваривать чай. – Впрочем, да, теперь Академия опустела, и стало так тихо!
Все ученики либо выпустились, либо были исключены.
Чон Ихва и Чон Гымхи. Два человека с разными намерениями смотрели друг на друга. Чон Ихва была охвачена тихой грустью, охватывающей того, кто, пройдя долгий и трудный путь, оказался в самом его конце, готовый сделать последний шаг. Она чувствовала, что ее жизнь утекла, как вода, не оставив ничего после себя. Чон Ихва тихо вздохнула.
– Не хочешь прогуляться вместе со мной?
С чего это вдруг? Чон Гымхи с удивлением посмотрела на Чон Ихва. Но все-таки последовала за ней. Она чувствовала, что это, вероятно, их последняя прогулка вместе.
– Ты не раз поднимала здесь переполох…
Они вместе бродили по Академии. Зашли и в комнату в общежитии, где когда-то жила Чон Гымхи. Чон Ихва продолжала:
– Однажды даже спряталась у меня в кабинете.
– Так вы знали?
– Думала, я не знаю о твоих похождениях? Ты и в дальнюю комнату проникла…
– Вы загадочная личность. Всё знали и закрывали глаза, – буркнула Чон Гымхи.
Чон Ихва, сев на кровати, жестом пригласила присоединиться к ней.
– Гымхи, – наконец произнесла она, – я скоро умру.
– Все мы когда-нибудь умрем. Но вы-то еще в полном здравии, что за разговоры такие…
Чон Гымхи усмехнулась, но Чон Ихва молчала. Молчание затянулось, и тогда Гымхи поняла – Ихва говорила серьезно: она действительно скоро умрет. Молчание иногда говорит больше, чем слова.
– Почему? Что случилось? Из-за чего?
– Недавно ты пыталась меня отравить – и ничего; а когда я говорю, что умру, вон как удивилась… – Чон Ихва усмехнулась. – Новый университет – я отдам его тебе. Но только если дашь мне завершить его строительство, пока я жива. Первым председателем совета буду я. Не пытайся со мной бороться. Все это перейдет к тебе.
Чон Гымхи была в шоке.
– И в последние месяцы жизни вы еще мечтаете об университете?
– Я – педагог. Я хочу, чтобы меня уважали как педагога. Вот и всё.
Чон Ихва подняла голову и взглянула на надпись на столе.
Войдя слугой, стань хозяином
Останется только один
Мир строится не гигантами-Голиафами, а подобными Давиду
– Эти девизы – ты претворила их в жизнь. Ты – моя самая любимая дочь. Ты – символ Академии.
Чон Ихва взяла Чон Гымхи за руку. Та не отдернула ее.
– Гымхи, дочь… Академия больше не откроет свои двери.
– Что вы имеете в виду? – Чон Гымхи резко отдернула руку.
– Этот набор был последним. Академия исчезнет без следа, а вместе с ней – все остатки твоего прошлого. Больше никто не посмеет тебя шантажировать им. – Чон Ихва говорила, делая большие паузы, – ей было тяжело.
– Хотите сказать, все, что накопилось здесь, исчезнет?
– Да, именно так. Если люди узнают об Академии, что они подумают? Разразится большой скандал. Они не увидят главного – как усердно учились тут наши дети. Для них это будет просто большая преступная организация.
Чон Гымхи прикусила губу. Она долго молчала, размышляя, принимая решение.
Чон Ихва недолго осталось. И вот она, находясь на смертном одре, решила разрушить все, что сама же так долго строила. «Так, спокойно, надо все обдумать…» Ихва всю жизнь провела в стенах Академии, защищенная от внешнего мира. Она посвятила свою жизнь лишь одной цели – сохранению Академии. И здесь хранится бесчисленное количество информации, бережно собираемой с самого ее основания. Все это время Гымхи думала о том, как бы устранить Чон Ихва, – и забывала, какой информацией, какой огромной силой та обладает. И что можно сделать, завладев этой силой.
Как только Гымхи представила себе это, она вздрогнула. Она и не задумывалась об этом, пока не услышала о том, что Академия скоро исчезнет. Перед силой этой информации не устоит ни одна самая важная фигура в стране – и ректорша что, хочет просто уничтожить источник этой силы? Силы, которая может помочь добиться всего желаемого? Это клинок возмездия. Что будет, если его заполучить?
Чон Гымхи подумала, взвесила факты и наконец приняла решение: пришло время обрести эту силу.
Чон Ихва, нахмурившись, сказала:
– Не желай власти. Ты ведь сама говорила мне: плата за стремление подняться слишком высоко – неизбежная смерть. У меня и правда мало времени. Осталось всего несколько месяцев. За это время тебе нужно получить разрешение на открытие университета и назначить меня на пост главы совета. Воплоти же это твое любимое «положение обязывает», да и живи спокойно остаток жизни.