ого по духу человека. Там, где ее цепями сковали пронизывающая тоска и чувство одиночества.
– Здесь я встречался с Ли Джинуком, – сказал Пэк Дохён.
Они стояли на смотровой площадке «Скай гарден». Хан Соджон ничего на это не ответила.
– Если подумать, он всегда хотел покинуть эти места.
Низко над головой пролетал самолет. Не летит ли он в Австралию? Хан Соджон подняла голову, взглядом следя за его траекторией. Внезапно налетевший ветер трепал им волосы.
– Посмотрите.
Пэк Дохён протянул ей фотографию. Хан Соджон помедлила, прежде чем взять ее. Только бы ее предчувствие не подтвердилось! Хотя в глубине души она уже знала ответ – но всеми силами пыталась отвернуться от истины. Снова глянула на самолет.
– Я удивился, когда вы сказали, что вам нужна фотография этого человека.
Наконец она взяла у него из рук конверт. Медленно открыв его и достав фото, поднесла его к лицу – и тяжело вздохнула. Весенний ветер заставил ее задрожать так, словно ее тело пронизал мороз.
Соджон почувствовала, как у нее упало сердце, и сжала фотографию в кулаке, смяв ее. Что теперь делать? Она узнала правду – и что теперь? Что она может сделать?
«Подскажи мне, что делать, Джинук. Пожалуйста…»
– Это он? – спросил Пэк Дохён.
– Да, – ответила Хан Соджон.
– Как я и думал.
На фотографии был изображен мужчина – на вид ему еще не было тридцати. Его волосы были аккуратно зачесаны, лицо не выражало эмоций, взгляд был холодным и пронзительным. Это был он. Она сразу узнала его. Хотя тогда он выглядел иначе – в черной надвинутой на глаза кепке и черной одежде. Но все равно Соджон его узнала. Она бы ни за что его не забыла.
…Когда Хан Соджон мчалась в «Скай гарден», когда ей оставалось совсем чуть-чуть, она увидела грузовик – и этого самого человека за рулем. Тогда она не знала, кем именно является водитель грузовика. Он появился перед ней сразу после жуткого звука удара – она видела его лишь мельком, из окна такси, и сразу же позабыла. Вспомнила только спустя несколько дней – его лицо явственно возникло в ее памяти.
После смерти Ли Джинука Хан Соджон несколько дней не спала. В одну такую бессонную ночь она достала бутылку соджу и пивной бокал и наполнила его до краев, вылив всю бутылку.
– Только один глоток, – сказала она вслух, словно обращаясь к кому-то.
Подняла бокал и залпом осушила его.
Так вот как это ощущается – пить соджу, которое обычно пьют маленькими стопками, из большого бокала… Ли Джинук тогда, наверное, чувствовал то же самое. И пил, когда чувствовал, как зудящее чувство одиночества въедается в его самые кости, когда сон не приходил к нему ночами, когда ему было некому выговориться.
По щекам Хан Соджон потекли слезы. Она опустилась на пол – да так и заснула беспокойным сном.
– Улыбнись мне, – просил ее Ли Джинук во сне.
– Ты что, думаешь, я автомат? Если скажешь мне улыбнуться – я и улыбнусь, словно запрограммированная? – делано недовольным тоном пробормотала Соджон.
Но при этом улыбнулась, глядя на него. Лучезарно и тепло – и правда, ее улыбка была как солнечный луч.
Они шли, глядя друг на друга, держась за руки, мимо магазина лотерейных билетов – того самого. Идущие им навстречу местные жители радостно смеялись, завидев их. Светило яркое теплое солнышко, и смех будто звенел в воздухе.
Старые улицы небольшого городка на окраине Вонджу были настолько исхожены ими вдоль и поперек, что, казалось, сами подстраивались под их шаги. Они словно шли на пикник – их шаги были легки, они неслись почти что вприпрыжку. Находясь рядом с Ли Джинуком и будучи сама собой, Соджон чувствовала себя счастливой – но то был сон.
Вдруг вдалеке на дороге поднялось облако пыли. Они настолько были поглощены друг другом, что не заметили его приближения – и вдруг буквально у них под носом раздался гул грузовика, несшегося прямо на них. Когда их уже разделяло несколько сантиметров, Ли Джинук успел вытянуть руку и дотронуться до щеки Хан Соджон. И она не успела поймать эту руку, всегда протянутую к ней. А затем… затем его тело подбросило вверх от удара, оно упало и осталось бездыханно лежать на земле.
– А-а-а!.. – Она проснулась от собственного крика.
Вскоре после этого Хан Соджон и попросила Пэк Дохёна достать фотографию водителя Чон Гымхи.
…Она смотрела на снимок, сжав губы.
– И что теперь намереваетесь делать? – спросил Пэк Дохён, все это время ждавший ее реакции.
Соджон не ответила – она не могла. Не знала, что делать. Просто смотрела на небо с пустым выражением лица. Когда Ли Джинук стоял на этом самом месте – смотрел ли он так же ввысь на проносившиеся мимо самолеты?
– В случае чего он попросил меня передать это. – Пэк Дохён, внезапно вспомнив, вытащил из своей сумки еще один конверт с документами и протянул его Хан Соджон.
– Что это?
Вместо этого он взглядом указал на конверт, намекая, что ей следовало бы самой проверить его содержимое.
Хан Соджон медленно открыла конверт. Из ее глаз потекли слезы. Она все не могла остановить их и плакала без остановки.
Пэк Дохён стоял неподалеку, глядя в небо, – он давал ей время побыть одной и выплакаться.
– Надо было вам сразу уехать отсюда вместе…
Джинук словно предчувствовал свою скорую смерть – и поэтому просил его об этом. В тот момент Соджон почувствовала, что сердится на него.
Ветер все так же развевал их волосы – и чувства: так уж он обычно действует на человека.
– Я думал, мы станем хорошими друзьями… – Глаза Пэк Дохёна наполнились слезами.
…Ли Джинук поспешно принял решение уехать в Австралию и отправил эти документы Дохёну. Он собирался уехать как можно быстрее, но не знал, чего ожидать от Чон Гымхи.
– Почему ты перекладываешь это на меня? Отдай сам – или уезжай отсюда с ней вместе, – пробурчал Пэк Дохён, перебирая документы.
– Уж ты-то точно не приберешь их к рукам, – ответил Ли Джинук.
Пэк Дохён рассмеялся.
– Это точно – мне-то они ни разу не нужны.
Поскольку, как он и сказал, ему они были не нужны, Пэк Дохён стал временным хранителем этих документов. Недвижимость? Он сам мог бы легко стать обладателем любого дома. Документом было не что иное, как свидетельство о регистрации права собственности на недвижимость – на дом в Австралии. На имя Хан Соджон.
В конверте были и другие документы – банковская книжка к счету, открытому в одном из надежных швейцарских банков, и пароль для доступа к нему. Счет также был открыт на имя Хан Соджон.
…Она не могла остановить рыдания. То, что он ей оставил, было плодами его жизни – жизни в тени. Жизни, полной страданий, но и наполненной единственным лучиком света – искренними чувствами к ней.
И что это была за жизнь – что он перенес и о чем она даже не догадывалась? Все это время Джинук превозмогал невыносимые мучения – и только соджу могло залить его печаль. Возможно, все это время он не жил – а просто проживал, словно по инерции.
Крепко сжимая папку с документами, Хан Соджон продолжала плакать. «Когда же он успел оформить все это на мое имя?» Она вдруг в одночасье стала богатой, но ее сердце словно раскалывалось от пульсирующей боли.
Прижав документы к груди, Соджон вновь посмотрела в небо. Мысленно позвала его. И вдруг поняла – мысль пришла к ней сама собой. Поняла, как она должна действовать дальше. Соджон приняла решение в один момент – и знала, что может привести его в исполнение без тени сомнений.
На ее лице, до этого не выражавшем никаких эмоций, проступила решимость. Она сфокусировала свой взгляд в одной точке; ее губы сжались, а согнутая от рыданий спина вмиг выпрямилась, словно нерушимая колонна.
Хан Соджон посмотрела на Пэк Дохёна, стоящего поблизости спиной к ней. Она не справится в одиночку – ей потребуется помощь. Фигура Пэк Дохёна излучала уверенность и силу. Тигренок, родившийся с золотой ложкой во рту… Если попросить его о помощи, он обязательно выслушает ее. Потому что ему это тоже будет выгодно.
Пэк Дохён будет ей полезен. А она может превратиться в его помощницу на пути к власти внутри семьи… Нет, пускай он сам в этом разбирается – она не будет заходить на его территорию. Так что…
Соджон снова немного задумалась, оценила ситуацию, быстро нашла решение – и тут же перешла к действиям.
– Это я, – сказала она, набрав номер.
– Слушаю, – ответили на другом конце линии.
– У меня есть просьба, – тихим и спокойным голосом сказала Соджон.
– Понял. Все сделаем. – Ответ был таким же бесстрастным.
Голос на другом стороне телефона принадлежал коменданту Академии.
Было невозможно представить, в каком месте вырос и провел свои годы этот человек с лицом без эмоций. Он всегда лишь выполнял свое дело – а посторонние вещи его совсем не волновали. Иногда могло показаться, что в его жизни не было ничего, кроме Академии.
Сначала казалось, что он обращается с учениками как с заключенными, но потом стало понятно, что его строгие методы помогали им лучше адаптироваться к Академии. Теперь они поменялись местами в иерархии – он стал подчиненным Хан Соджон. Она знала, что, узнав о закрытии Академии и смертях Чон Ихва и Ли Джинука, комендант не станет сидеть сложа руки.
Теперь ей нужно было все закончить и поставить точку. Соджон вытерла слезы. Прижав конверт к груди, она медленно побрела вперед.
Пэк Дохён молча смотрел вслед удаляющейся фигуре. Вот так их пути и разошлись… Он зашагал в противоположную сторону. «Я сам добьюсь задуманного. Если хочу занять какое-то место, я должен заслужить его исключительно своими собственными силами».
Так они и шли – каждый навстречу своей судьбе. Уже стемнело, ветер потихоньку стихал. Над головой пролетел самолет, оставив на небе белую линию.
В просторном зале, расположенном в главном офисе компании, возглавляемой Пэк Сончхолем, вовсю кипела подготовка к мероприятию. По всему залу были аккуратно расставлены стулья и столы для гостей, а на столах красовались цветочные композиции, подготовленные приглашенными флористами. Рядом с ними были расставлены графины с напитками. Чуть приглушенный свет создавал особую атмосферу, а по всей площади помещения расстелили пушистый ковер.