Торжественное мероприятие по случаю тридцатилетия компании шло по плану. Гости поздравляли топ-менеджмент. Выбрали лучших сотрудников и наградили их. Плюс всем, вне зависимости от успехов, начислили выплаты по случаю торжества. Повсюду раздавались звуки оповещений о пополнении счета – и радостные возгласы сотрудников. Царила атмосфера праздника, и Чон Гымхи была в приподнятом настроении.
– Сегодня ты выглядишь особенно прекрасно, – отметил Пэк Сончхоль – он тоже был всем доволен.
И вряд ли с ним можно было поспорить – Чон Гымхи казалась более элегантной, чем когда-либо, общалась с сотрудниками на равных и ловила на себе их восхищенные взгляды. Сегодня она явно сияла ярче всех.
– Тогда после мероприятия выполните одну мою просьбу, – сказала она.
– Что вам будет угодно, – ответил Пэк Сончхоль с улыбкой, и Чон Гымхи лучезарно улыбнулась ему в ответ.
Ей нужно было разработать бизнес-стратегию на вторую половину года, подумать о развитии торговли в Европе и Южной Америке, не забывать об укреплении имиджа для увеличения ценности бренда, да и курорт в Янъяне быстро развивался, так что на ней было много дел. Чон Гымхи собиралась потребовать должность директора по стратегическому развитию группы компаний. Пришло время выйти на новый уровень и потихоньку двигаться к контролю над всей организацией.
Мероприятие подходило к концу. Оставалось только показать видео о будущем группы и рекламный ролик курорта в Янъяне – и тогда все отправятся на закрывающую вечеринку.
Чон Гымхи кивнула сотруднику. Свет в зале погас, заиграла музыка. Все собравшиеся уже приготовились внимать речи о стратегии развития – согласно объявлению ведущего. И вот на огромном, во всю стену, экране появились первые кадры.
– Что? Чон Гымхи?.. Как же, знаю такую – она сломала мне жизнь, как я могу ее забыть?
Мужчина на экране в негодовании цокнул языком. Зрители в недоумении переглядывались и шептались, а видео продолжалось.
– Когда-то я был успешным работником в банковской сфере. В старые времена это была уважаемая профессия. Меня даже переманили работать в другой банк как ценный кадр. Но кто бы мог подумать, что все так обернется? Нет, дело было совсем не так, как это потом представили. Она стала меня соблазнять. Когда я в последний раз зашел в отдел, чтобы собрать свои вещи, мы остались наедине. Я не знаю, чем она занималась там после того, как остальные сотрудники разошлись по домам… но увидев меня, сразу начала тереться рядом, чуть ли не приклеилась ко мне – просила взять ее с собой в новый банк. Да, это была моя ошибка, но какой мужчина устоит перед молоденькой симпатичной женщиной, которая к тому же сама активно проявляет инициативу?
Чон Гымхи резко встала со своего места и зло посмотрела на сотрудника, который включил видео. Тот нервничал, не зная, что делать.
Разве не должны были проигрываться видеоматериалы о будущем компании, призванные вдохновить сотрудников и укрепить их доверие? А это что такое? Вместо ярких и вдохновляющих образов весь экран занимало лицо пожилого мужчины несвежего вида. Его глаза были скрыты мозаичным размытием. В гневе он потрясал в воздухе кулаками.
– А потом она заявила, что я ее изнасиловал, – и я оказался в скандале по самые уши. В прежнем банке я уже подписал заявление об увольнении – а в новом, куда меня переманили, решили, что лучше не создавать проблем, и просто отказались от моей кандидатуры. В результате обо всем, конечно же, узнали в моей семье, и я был вынужден развестись. Моя жизнь была разрушена. Я повсюду искал эту гадину. Пускай только объявится – ей не поздоровится… Пусть я сам умру, но и ее заберу с собой. – И мужчина расплакался.
Зал загудел, все были в замешательстве, не понимая, что происходит. Ведущий в зале подал сигнал выключить видео, но по какой-то причине оно не останавливалось. К тому же по неизвестной причине все ответственные за технику сотрудники… заснули беспробудным сном.
Тем временем видео продолжалось – и без остатка завладело вниманием публики. Вскоре на экране появился еще один старик – на этот раз еще более дряхлый.
– Нет, лучше уж спрячьте меня… Если она здесь появится, то и меня прикончит!
Старик, от которого остались одни кости – таким он был тощим, – кричал и метался. И вдруг начал хватать все, что попадалась под руку, и ломать, разбрасывая по комнате.
– Ты думаешь, я не знаю, что ты собираешься меня убить? Дрянь ты этакая… Мало тебе было убить свою мать, так теперь еще и за мной пришла?
Старик, как будто видел кого-то перед собой, с ненавистью смотрел в пустоту. Его взгляд не мог сфокусироваться, руки дрожали. Он размахивал ими в воздухе, словно сражаясь с невидимым врагом.
– Я каждый день ходил в шахту, чтобы прокормить тебя, неблагодарная ты тварь… Как ты смеешь на меня наговаривать? Принеси мне выпить. Принеси мне выпить!
Старик кричал. Казалось, он слышал голоса у себя в голове, как обычно бывает при алкогольной деменции.
– Чон Гымхи, ты больше мне не дочь! Ты пришла меня убить, но не тут-то было… Я не умру! Я буду жить до конца.
Все искоса поглядывали на Чон Гымхи – жену главы, председательницу фонда и ответственную за строительство курорта в Янъяне. Бедняжку Чон Гымхи, которая, как всем было известно, потеряла обоих родителей в детстве и училась в Йельском университете на государственную стипендию. Которая в моменты грусти и отчаяния сидела на лужайке перед величественным старинным каменным зданием в кампусе Йеля и тихонько плакала.
Чон Гымхи вся тряслась от злости. Это явно было провокацией, заранее спланированной против нее. Видео содержало свидетельства очевидцев ее настоящей жизни. Безжалостная змея, работник банка без диплома, мало того что соблазнившая уважаемого человека, так еще и разрушившая его жизнь… Неблагодарная дочь, доведшая до смерти собственную мать и предавшая своего отца, который работал на шахте, чтобы прокормить ее, – и в итоге засадившая его в психушку… И при этом она бессовестно строила из себя благочестивую даму из высшего общества, все это время водя их всех за нос! Вызывающе наглая авантюристка, бесстыдно приблизившаяся к главе корпорации и пролезшая за его счет на самый верх – такой образ рисовало видео.
«Возьми себя в руки!» – кричала она мысленно себе самой. Нужно трезво оценить ситуацию. Что делать? Как выбраться из этого скандала?
Внезапно ей пришло на ум имя. Ли Хещин. Она вспомнила, как та умерла – жена главы одной из крупнейших финансовых корпораций, выпускница Академии. Вспомнила тот праздник, организованный ее стипендиальным фондом. И то, как видео с того мероприятия погубило ее. В нем ее домработница рассказала всем, что хозяйка на самом деле была сиротой, выросшей в детском доме. Что она работала хостесс в одном из клубов Каннама, находящемся в полуподвальном помещении. А затем о ней рассказали разные мужчины – о том, как она громко и вульгарно смеялась и кокетничала с ними. И в ту же ночь Ли Хещин повесилась.
Теперь все стало ясно. Чон Гымхи осознала, что происходит.
Это было делом рук Академии. Именно так она устраняет своих выпускников. Все они утаивали свое происхождение и, прикрываясь вымышленными личностями, поднимались на самый верх. Академия помогала им стереть несчастное прошлое и начать новую жизнь под новой маской, привлекая на свою сторону симпатии людей, словно в сериале, рассказывающем историю успеха. И поэтому при устранении выпускников она использовала такие вот методы.
Разве все было не точно так же с Ли Хещин? Раскрыть всем неблаговидное прошлое на публичном мероприятии и унизить – все равно что совершить социальное убийство, заклеймить позором. Так, чтобы жертве не оставалось ничего, кроме как наложить на себя руки.
«Но я… я не покончу с собой, как Ли Хещин. Я не умру – и обязательно выживу. Все мое существо подчинено лишь одному – выживанию. Жизнь вообще сама по себе – непрерывная череда испытаний. Меня так просто не сломить. В этот раз все будет по-другому. У меня есть сила. Как бы мне ни пришлось действовать, какую бы силу ни пришлось применить, я поверну ситуацию в свою пользу и восстановлю свою репутацию. Я не позволю вот так отнять у меня все – и уж точно не наложу на себя руки. Кто же это все устроил? Неужели… Чон Ихва все еще жива? Если так, значит, тот дом… Нужно успеть добраться туда раньше нее, пока она все там не уничтожила».
Чон Гымхи резко вскочила с места. Пэк Сончхоль схватил ее за руку, требуя объяснений. Она даже не взглянула на него, просто отмахнулась…
Гымхи бежала изо всех сил, словно будучи не в себе. Нужно торопиться. Пока Чон Ихва, эта старушенция, что-нибудь не выкинула. «Нужно успеть спасти тот дом. Он поможет мне все вернуть на свои места. Вся хранящаяся там информация о слабых местах людей – она станет моим щитом… И если Чон Ихва жива, то в этот раз я убью ее собственными руками. Я поставлю точку – раз и навсегда. Она заплатит за то, что посмела покуситься на меня!»
Чон Гымхи сжала зубы. Сев за руль, она все сильнее вжимала в пол педаль газа – быстрее, быстрее! Гымхи почувствовала холод металла на шее. Ключ от дома при ней – а с ним она могла все исправить. Гымхи яростно вперилась взглядом куда-то перед собой.
Дом в конце безлюдного переулка. Она подняла голову и посмотрела на высокую кирпичную стену, затем на плотно закрытые железные ворота – к счастью, не опоздала – и с облегчением выдохнула. Достала ключ с шеи и открыла ворота. Раздался резкий скрежет металла. Гымхи поднялась по каменным ступеням.
Сначала нужно разобраться с видео. Нужно доказать, что мужчина на записи лжесвидетельствовал, а старик с деменцией не является ее отцом. Нужно доказать всем, что это видео сфабриковано и что все было подстроено, чтобы шантажировать ее, вымогая деньги. Осталось только найти того, на кого можно было повесить эту задачу. Таким она рисовала себе сценарий. Генеральный прокурор… Да, фигура подходящая. Зайдя в дом, она пороется в информации о нем, чтобы понять, на что надавить, – и незамедлительно попросит его назначить ей встречу. А дальше все пойдет по ее плану – генеральный прокурор уладит ситуацию так, как ей нужно.