Как раз вовремя, чтобы увидеть, как Спенсер смотрит на нас широко раскрытыми глазами.
— Ты сукин сын, — рычит он, сжимая руки в кулаки по бокам.
Это первый раз, когда я вижу настоящую ревность между парнями, и это почти забавно, потому что на самом деле я для них никто. Они для меня ничто. Мы едва знаем друг друга.
Но это не продлится долго…
Глава 23
Первые несколько дней после нашего возвращения всё тихо. Следующее заседание Кулинарного клуба отменяется, поскольку мы всю прошлую неделю готовили что-то вкусненькое для вечеринки в честь Дня святого Валентина.
Папа приставляет Натана к моей заднице в качестве охраны, но, честно говоря, этот парень меня немного пугает. Он всегда пялится, ест и почти не разговаривает. Почти уверена, что ему всего под тридцать, но из-за бороды и пивного пуза он больше похож на сорокалетнего или пятидесятилетнего.
Близнецы и Черч пытались занять его место, но это не имеет значения. К пятнице у меня на пробковой доске обнаруживается ещё одна записка от «Адама».
На этот раз Рейнджер рядом, чтобы прочитать её вместе с нами.
— «Дорогая Ева», — читает он, его челюсть сжимается, ноздри раздуваются. На прошлой неделе, когда мы вернулись с мероприятия в честь дня Победы, я рассказала ему всё о других записках, о теневой фигуре на Хэллоуин, о жутких звуках, которые я слышала в кустах. Я никогда в жизни не видела человека более разъярённого или решительного.
Он думает, что поймает убийцу своей сестры.
А я собираюсь помочь ему.
Даже если это означает, что я должна быть приманкой.
— «Ты меня не слушаешь. Мне не нравится, когда меня игнорируют. И даже не думай об Эверли; она дружит с Адамом». — Рейнджер замолкает и поднимает глаза, явно взбешённый. — Кем, чёрт возьми, этот парень себя возомнил, и чего он от тебя хочет?
— Похоже, он хочет, чтобы она вернулась в Калифорнию, — размышляет Черч, прислонившись к стене с мокко из белого шоколада в руке. Я обнаружила, что Меринда готовит их специально для него в «Щелкунчике». У неё в подсобке есть эспрессо-машина, но если какой-нибудь другой клиент заказывает необычный кофе, она с грохотом ставит на стол кружку с отбитым чёрным кофе и говорит, что если они хотят сливок и сахара, то могут попросить. На самом деле за этим довольно забавно наблюдать. — Но почему?
— Хороший вопрос, — говорят близнецы в унисон, а затем Тобиас вздыхает и убирает с лица красно-оранжевые волосы, в то время как Мика прислоняется к стене, засунув руки в карманы своих тёмно-синих брюк. — Сначала я подумал, что этот псих просто хотел, чтобы Шарлотта убралась отсюда, потому что, знаете ли, у неё есть вагина.
Мои щёки вспыхивают, когда я выхватываю записку из рук Рейнджера.
— Пожалуйста, не говори вагина, — шепчу я, и близнецы обмениваются взглядами, прежде чем ухмыльнуться.
— Вагина, вагина, вагина, — игриво тянут они, и я закатываю глаза. У меня нет проблем с этим словом, но… что-то в том, как они это произносят, заставляет это казаться менее медицинским и более… эм, сексуальным? Фу. Эти придурки из Студенческого совета доведут меня до смерти.
— Хотя, серьёзно, — говорит Мика, выступая вперёд и отталкиваясь от стены. Он хватает со стола большой пластиковый контейнер M&M's и зачерпывает огромную пригоршню. Тобиас идёт за ними следом, и братья устраивают мини-потасовку из-за шоколада, которая заканчивается тем, что яркие шарики разлетаются по всему полу. — Почему этому придурочному самородку не всё равно, ходит Шарлотта сюда или в Эверли? В чём его проблема?
— Придурочный самородок, — хихикаю я, ухмыляясь. Однако это выражение длится всего секунду, потому что я вижу, как Черч и Рейнджер обмениваются долгим молчаливым взглядом. Выражения их лиц серьёзны. Это не сулит мне ничего хорошего.
— Ты думаешь, они охотятся за ней из-за Дженики? — Черч размышляет, и Рейнджер резко кивает один раз. Он забирает у меня записку, комкает её и кладёт к себе в карман.
— А что ещё это могло быть? Но я годами копался в этом дерьме, и со мной никогда ничего не случалось. — Рейнджер вздыхает и закрывает глаза. Он наложил совсем чуть-чуть теней на веки, как какая-нибудь рок-звезда старой школы или что-то в этом роде.
— Должно быть, она близка к тому, чтобы найти что-то, что мы упустили, — добавляет Черч, его медовые волосы блестят на солнце. Это такой насыщенный, тёплый блонд. Заставляет меня задуматься, каково было бы провести по ним пальцами…
— Должно быть, — размышляет Рейнджер, переводя свой пронзительный сапфировый взгляд на меня. — Ты уже заглядывала в комнату Дженики?
Мои брови поднимаются, и я качаю головой.
— Я не знала, которая из них была её. Кроме того, многие двери заперты, а у меня никогда не было инструментов, чтобы взломать их. — Я думаю о ломе, который я подняла на днях.
— Давай, — говорит Рейнджер, выдыхая и засовывая записку в карман. — Мы тебе покажем. — Он выходит из общежития для парней, и я следую за ним, Черч и близнецы плетутся за мной.
Здесь, рядом с ними, гораздо менее страшно. Я чувствую себя как бы… защищённой. Они могут вывалить на меня пауков и полить мёдом мои волосы, но, эй, я не позволю, чтобы меня убил парень с ножом!
«Что за жизнь я веду», — думаю я, стараясь не позволять себе думать о лёгком выходе.
Я могла бы просто вернуться в Калифорнию. Кажется, папа действительно согласился бы в этот момент. Он не упоминал о моём переводе в Эверли с тех пор, как мы вернулись, но я готовлюсь снова встретиться с ним лицом к лицу.
Рейнджер идёт, чтобы открыть незакреплённую доску, когда я размахиваю перед ним ключами, которые украли близнецы.
— Ваша прославленная команда из Студенческого совета не совсем состоит из ангелов, — говорю я, бросая на близнецов взгляд, на который они отвечают парой лучезарных улыбок.
— Больше похоже, что он состоит из дьяволов, — ворчит Рейнджер, когда я открываю дверь, и мы все заходим внутрь, Рейнджер поднимает свой телефон в качестве фонарика. На улице ещё не совсем темно, но все окна заколочены, так что здесь довольно мрачно. Света из открытой входной двери просто недостаточно, чтобы проникнуть в такое большое здание.
Мы поднимаемся по семи лестничным пролётам на верхний этаж. Похоже, здесь должен был быть установлен лифт, но всё, что тут сейчас есть — это пустая шахта. Однажды я заглянула в неё, но, похоже, она ведёт прямо в подвал, и я не могу найти другого способа спуститься туда. Так жутко.
— У твоей сестры был номер в пентхаусе, да? — спрашиваю я, пока мы поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся. Лестницы извилистые и декоративные, перила покрыты тонким слоем пыли. Наши шаги кажутся чересчур громкими, отдаваясь эхом на лестничной клетке, когда мы поднимаемся к небу.
— Она была первым и единственным человеком, который когда-либо жил здесь, — наконец произносит Рейнджер. Он даже отдалённо не похож на запыхавшегося, но я тяжело дышу и отдуваюсь, как сумасшедшая. Может быть, это не так уж и хорошо, что я пропускаю физкультуру, а? Я действительно чертовски скучаю по серфингу.
Мы поднимаемся на верхний этаж и направляемся прямо к двери. Рейнджер достаёт из-за пазухи цепочку с ключами и отпирает дверь, распахивая её, чтобы впустить нас в залитую светом комнату с прозрачными занавесками, свежеприготовленной кроватью и свободными от пыли выступами.
Он заботился об этом месте, Рейнджер заботился.
— Ты часто здесь зависаешь? — спрашиваю я, думая о звуках, которые слышала наверху. Он кивает, и я улыбаюсь. — Я прохлаждалась в общей зоне. Удивлена, что наши пути никогда не пересекались.
— Ну, я полагаю, ты была осторожна, чтобы тебя не поймали? — спрашивает он, бросая взгляд через плечо, приподняв бровь. — Я тоже. — Он поворачивается и идёт в спальню, со вздохом садится на край кровати и проводит своими большими руками по лицу.
— Где ты взял ключ? — спрашиваю я, и Рейнджер поднимает голову, его ноздри раздуваются от гнева.
— Он висел у неё на шее — вместе с петлёй. — Он морщит лицо, как будто знает, что должен был бы рассказать мне всё это, но не хочет.
— Неужели она… — я вздрагиваю, прикусывая нижнюю губу, когда близнецы занимают места на подоконнике, а Черч прислоняется к стене рядом со мной. Здесь пахнет нафталином и кедром, как будто этой комнатой не пользовались очень, очень давно.
— Оставила записку? Да. — Рейнджер взъерошивает свои тёмные волосы и бросает взгляд на Черча. Президент Студенческого совета поворачивается ко мне и встречается с моими глазами своим медовым взглядом. Сейчас он не улыбается и не холоден как лёд, как будто, возможно, это и есть его истинная сущность. Я вижу это в первый раз в жизни.
— «Дорогой ДжР, я думаю, они знают о нас. Я мало что еще могу сделать. Если ты захочешь встретиться со мной, ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать вместе с ангелами. С любовью, Джей». — Черч делает паузу и скрещивает руки на груди. — Судя по тому, как она подписалась Джей, это должна была быть она сама.
— Подожди, ждёт вместе с ангелами? — спрашиваю я, и Рейнджер издаёт разочарованный звук, не обязательно обращённый ко мне, но как будто ему приходилось объяснять это сто раз сотне разных людей.
— Раньше в лесу стояла пара статуй ангелов. Именно там она встретилась со своим парнем. Я продолжаю говорить людям это; я говорю им это с тех пор, как мне было чёртовых восемь лет, и никто не хочет слушать. — Рейнджер протягивает руку и кладет её на металлический столбик кровати, вращая пальцами маленький декоративный металлический шарик на конце.
— Откуда тебе об этом знать? — спрашиваю я, и он поднимает на меня взгляд, прежде чем пожать плечами.
— Брат Спенсера. Раньше он руководил этой школой. У него были карты всего, как какое-нибудь дерьмо в стиле Гарри Поттера. Никаких волшебных следов, но все вещи безумно детализированы. В любом случае, он обычно брал нас со Спенсером поиграть в прятки и всякое такое дерьмо. Статуи ангелов, которые стояли там годами, исчезли в тот же день, когда умерла Дженика.