[658] Принцип мудрости, который есть Абсолют, и поэтому вне времени и пространства. Их взаимоотношения следующие: дхиани-будда, когда мир нуждается в человеческом Будде, «создает» посредством силы дхианы (медитации, всемогущей концентрации) разумом-рожденного сына – бодхисаттву, чья миссия заключается в том, чтобы он после физической смерти своего человеческого, или манушья-будды продолжал его работу на земле до появления следующего Будды. Эзотерический смысл этого учения ясен. У простого смертного его принципы являются только более или менее яркими отражениями семи космических и семи небесных Принципов, Иерархии сверхчувственных Существ. У Будды же они являются почти самими этими принципами in esse. Бодхисаттва заменяет в нем Каранашариру, принцип Эго, и остальное соответственно; и именно так эзотерическая философия объясняет значение фразы, что «силою дхианы (или абстрактной медитации) дхиани-будда (дух Будды, или монада) создает бодхисаттву» или облеченное астралом Эго внутри манушья-будды. Таким образом, в то время, как Будда погружается обратно в нирвану, откуда он вышел, бодхисаттва остается позади, чтобы продолжать работу Будды на земле. Следовательно, именно этот бодхисаттва мог предоставить низшие принципы в призрачном теле аватара Шанкарачарьи.
Теперь, сказать, что Будда после достижения нирваны вернулся оттуда, чтобы вновь воплотиться в новое тело, было бы произношением ереси с точки зрения как брахманистической, так и буддийской. Даже в экзотерической школе махаяны, в учении, касающемся трех тел «Будды»,[659] о Дхармакае – идеальном, лишенном формы Бытии – сказано, что раз оно принято, то Будда в нем покидает мир чувственных восприятии навсегда; и не имеет, и не может иметь с ним каких-либо связей. Сказать же, как учит эзотерическая или мистическая школа, что хотя Будда пребывает в нирване, он оставил за собою Нирманакаю (бодхисаттву), чтобы продолжать работу после него, – будет вполне ортодоксально и в соответствии со школами как эзотерической махаяны, так и Прасанга Мадхьямики; последняя является анти-эзотерической и наиболее рационалистической системой. Ибо в Комментарии «Калачакры» показано, что существуют: (1) Ади-будда, вечный и необусловленный; затем (2) Самбхогакая-будды или дхиани-будды, существующие с (эонической) вечности и никогда не исчезающие – Будды причинности, так сказать; и (3) Манушья-бодхисаттвы. Отношения между ними определяются данным определением. Ади-будда есть ваджрадхара, и дхиани-будды суть ваджрасаттвы; и несмотря на то, что они различные Существа на своих соответствующих планах, все же Они фактически идентичны, так как один действует через другого, как дхиани через человеческого Будду. Один является «бесконечным разумом», другой только «верховным разумом». О Пра Бодхисаттве – который впоследствии был на земле Гаутамой Буддой, сказано:
Выполнив все условия для немедленного достижения степени совершенного Будды. Святой предпочел, исходя из беспредельного милосердия к живым существам, еще раз воплотиться для блага людей.
Нирвана буддистов – это только порог Паранирваны, согласно эзотерическому учению; тогда как у брахманов она является summum bonum, тем окончательным состоянием, откуда больше возврата нет – во всяком случае, до следующей маха-кальпы. И даже это последнее воззрение вызовет возражения у некоторых слишком догматических и ортодоксальных философов, которые не хотят принять эзотерическую доктрину. У них нирвана – абсолютное ничто, в котором нет ничего и никого – только необусловленное Все. Чтобы понять полностью характерные черты этого Абстрактного Принципа, нужно осмыслить его интуитивно и постичь полностью «единое неизменное состояние во вселенной», которое индусы так правильно определяют как
Состояние совершенной бессознательности – голое Чидакашам (поле сознательности), фактически.
как бы парадоксальным это не показалось бы непосвященному читателю.[660] Шанкарачарья считался аватаром; это утверждение, в которое автор безоговорочно верит, но которое другие люди, конечно, вправе отвергать. И как таковой он облекся в тело южного индийца, только что родившегося брахманского ребенка; сказано, что это тело, по причинам настолько же значительным, насколько таинственным для нас, оживлялось астральным личным остатком Гаутамы. Это божественное Не-Эго избрало в качестве своего Упадхи (физической основы) эфирное, человеческое Эго великого мудреца в этом мире форм, как наиболее подходящего носителя Духа, чтобы спуститься в него.
Шанкарачарья сказал:
Парабрахман есть Карта (Пуруша), так как нет другого Aдхиштатхи,[661] и Парабрахман есть Пракрити, так как нет другой субстанции.[662]
Теперь, то что истинно на макрокосмическом, также истинно на микрокосмическом плане. Поэтому ближе к истине будет сказать – раз мы допускаем такую возможность – что скорее «астральный» Гаутама или нирманакая был Упадхи духа Шанкарачарьи, нежели последний был новым воплощением первого.
Когда настало время родиться Шанкарачарье, то, естественно, каждый принцип в проявленном смертном теле должен был быть чистейшим и тончайшим, какие только существовали на земле. Следовательно, те принципы, которые когда-то были прикреплены к Гаутаме, который был непосредственным великим предтечею Шанкары, естественно были привлечены к нему, так как экономия природы запрещает новое эволюционирование подобных принципов из сырого состояния. Но следует помнить, что высшие эфирные принципы не становятся, подобно низшим, более материальным принципам, иногда видимы человеку (как астральные тела), и их следует рассматривать скорее в свете отдельных или самостоятельных Сил или богов, нежели материальных объектов. Следовательно, правильным путем представления истины будет сказать, что различные принципы, бодхисаттва, Гаутамы Будды, которые не ушли в нирвану, снова воссоединились, чтобы образовать средние принципы Шанкарачарьи, земного Существа.[663]
Абсолютно необходимо изучать доктрину о Буддах эзотерически и понимать тонкие различия между различными планами существования, чтобы правильно понять вышеизложенное. В более ясном изложении, Гаутама, человеческий Будда, который, экзотерически, имел Амитабху в качестве своего бодхисаттвы и Авалокитешвару в качестве своего дхиани-будды – триада, эманирующая непосредственно из Ади-Будды – ассимилировал их посредством своей «дхианы» (медитации) и стал таким образом Буддой («озарением»). В другой форме так же обстоит дело у всех людей: каждый из нас имеет своего бодхисаттву – серединный принцип, если мы на момент будем придерживаться троичного деления семеричной группы – и своего дхиани-будду, или когана, «отца сына». Здесь, коротко говоря, лежит наше соединительное звено с высшей иерархией небесных существ, только мы слишком грешны, чтобы ассимилировать их.
Шесть веков спустя после ухода человеческого Будды (Гаутамы), другой Реформатор, такой же благородный и любящий, хотя и менее удачливый, появился в другой части мира, среди другой и менее духовной расы. Существует большое сходство между мнениями, сложившимися впоследствии в мире по поводу этих двух Спасителей – Восточного и Западного. В то время как миллионы людей обратились к учениям этих двух Учителей, враги обоих – сектантские противники, наиболее опасные изо всех – разорвали их в клочки, постепенно вводя злостно искаженные изложения, основанные на оккультных истинах и поэтому вдвойне опасные. В то время как брахманы говорят про Будду, что Он действительно являлся аватаром Вишну, но что Он пришел, чтобы совратить брахманов с их веры и поэтому был злым аспектом Бога, про Иисуса бардезанские гностики и другие утверждали, что Он был Нэбу, ложный Мессия, разрушитель старой ортодоксальной религии. «Он – основатель новой секты Назаров», говорили другие сектанты. На еврейском языке слово «Наба» означает «говорить по вдохновению», (נפה и נפו есть Нэбо, бог мудрости). Но Нэбо также есть Меркурий, который в индийской монограмме планет есть Буддха. И это доказывается тем фактом, что талмудисты верят, что Иисус был вдохновлен Гением (или Правителем) Меркурия, спутанного сэром Уильямом Джонсом с Гаутамой Буддой. Существует много других странных точек сходства между Гаутамой и Иисусом, которые не могут быть здесь отмечены.[664]
Если оба эти посвященные, сознавая опасность передачи некультурным массам сил, приобретаемых высшим знанием, оставили самый сокровенный угол святилища в глубоком мраке, кто из знающих человеческую натуру может кого-либо из них упрекнуть за это? Все же, хотя Гаутама, побуждаемый благоразумием, оставил эзотерические и наиболее опасные части тайного знания нерассказанными и прожил до зрелого возраста восьмидесяти лет – эзотерическая доктрина говорит, до ста лет – умирая с сознанием, что Он преподал его основные истины и посеял семена для обращения одной трети мира, – все же Он, возможно, раскрыл больше, чем в самом деле было полезно для потомства. Но Иисус, который обещал Своим ученикам знание, дающее человеку власть совершать «чудеса», намного большие, чем те, которые совершал Он Сам, – умер, оставив после Себя только несколько верных учеников, людей, находящихся только на полпути к знанию. Поэтому им пришлось бороться с миром, которому они могли передать только то, что сами знали лишь наполовину – и не больше. В более поздние века экзотерические последователи обоих изуродовали выданные истины, часто до неузнаваемости. В отношении последователей Западного Учителя доказательство этому кроется в самом том факте, что теперь ни один из них не может сотворить обещанных «чудес». Им приходится выбирать: или признать, что они сами совершали грубые ошибки, или же их Учитель должен быть обвинен в пустых обещаниях и хвастовстве.