Среди несчастных жертв большевистского гуманизма, оказавшегося на практике самым страшным в истории человечества террором, митрополит Владимир, первый из убитый среди иерархов Церкви. В мае 1922 г. Патриарх Тихон взят под стражу и переведен из Троицкого подворья в Донской монастырь (ставший затем, по некоторым сведениям, тайной резиденцией сталинской партийной разведки), где находился под арестом в полной изоляции. Еще в 1918 г. Патриарх Тихон направил Послание Совету народных комиссаров во главе с Лениным, где жестко писал: «Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду. И не предвидится конца порожденной вами войне, так как вы стремитесь руками русских рабочих и крестьян поставить торжество призраку мировой революции. Не России нужен был заключенный вами позорный мир с внешним врагом (имеется в виду пресловутый Брест-Литовский мир. — Авт.), а вам, задумавшим окончательно разрушить внутренний мир. Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела… Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чем не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределенной «контрреволюции». Бесчеловечная казнь отягощается для православного лишением последнего предсмертного утешения — напутствия Святыми Тайнами, а тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения».
Для подтверждения сей печальной и гневной оценки обратимся к нескольким абзацам из пространного донесения, составленного отделом пропаганды особого совещания при главнокомандующем вооруженными силами Белой армии на юге России в мае 1919 года. Документ получил название «Сводка сведений о злодеяниях и беззакониях большевиков».
«В станице Попутной протоиерей Павел Васильевич Иванов, 60 лет, прослуживший в этой станице 36 лет, был заколот красноармейцами за то, что в проповедях указывал, что они ведут Россию к гибели…В станице Вознесенской священник Троицкой церкви Алексей Ивлев, 60 с лишним лет, был убит на площади за то, что сам происходил из казаков и когда-то служил в гвардии…Священник станицы Владимирской Александр Подольский, 50 с лишним лет, окончивший университет по юридическому факультету, был зверски убит за то, что служил молебен перед выступлениями своих прихожан-казаков против красноармейцев. Перед тем, как его убили, его долго водили по станице, глумились и били его, и потом вывели за село, изрубили его и бросили на свалочных местах, запретив кому бы то ни было его хоронить. Один пожилой прихожанин, желая оградить тело покойного от растерзания его собаками, ночью прошел туда и стал его закапывать, но был замечен пьяными красноармейцами, был тут же изрублен и брошен там же…В станице Удобной священник Федор Березовский, более 50 лет, убит красноармейцами также с запрещением погребать его тело за то, что он отзывался неодобрительно о большевиках…Священник станицы Усть-Лабинской Михаил Лисицын, около 50 лет, убит, причем перед убийством ему накинули на шею петлю и водили по станице, глумились и били его, так что под конец он уже сам, падая на колени, молил поскорее с ним покончить. Жене его пришлось заплатить 600 рублей, чтобы ей разрешили его похоронить…Священник станицы Должанской Иоанн Краснов, 40 лет, убит за служение молебна перед выступлением прихожан против большевиков…Священник станицы Новощербиновской Алексей Малютинский, 50 лет, убит за осуждение красноармейцев в том, что они ведут Россию к гибели, и служил молебен перед выступлением казаков-прихожан…Священник станицы Ге-орго-Афонской Александр Флегинский, 50 лет с лишним, после того как был избит, с бесконечным глумлением выведен за станицу и убит. Тело его было найдено много времени спустя…Священник станицы Незамаевской Иван Пригорский, 40 лет, направления крайне левого, в великую субботу выведен из храма на церковную площадь, где с руганью набросились на него красноармейцы, избили его, изуродовали лицо, окровавленного и полуживого вытащили за станицу и там убили, запретив хоронить…В селе Бешнагырь красноармейцы явились в дом священника Дмитрия Семенова, потребовали еды и после угощения обещали, что священник будет цел, и ушли, но затем прислали за ним, после чего на утро его тело было найдено брошенным за селом…Близ Армавира в селении Георгиевском большевистской организацией, именующей себя «зеленые братья», в апреле сего года ранен и зарыт в землю живьем известный священник…На Дону после отхода добровольцев из села Старобешево там случайно остался раненый доброволец Чеочих, житель села Большая Каракуба; он был выдан красноармейцам местными большевиками и зарублен. Труп его валялся в течение трех дней около реки Кальмиус и был растерзан собаками. В хуторе Качуренском та же участь постигла двух раненых добровольцев Ивана Семеновича Дупака и Алексея Лукича Дубака, они были добиты местными большевиками. Пьянства и разгул большевиков в занятых станицах сопровождались кощунственными актами: красноармейцы надевали на лошадей священнические ризы и с площадной бранью открывали стрельбу по кресту и куполам церквей».
Ну и для полноты картины злодеяний нелюдей, в которых словно бы вселились все бесы вселенной, еще одно жуткое свидетельство.
«Сдавшиеся солдаты и офицеры 4-го Сердобского полка рассказывали повстанцам Верхнедонского округа о тех ужасах, каким подвергнуты были большевиками офицеры и интеллигенция города Сердобска. Все находившиеся в городе офицеры и интеллигенция были арестованы и приговорены к расстрелу. Родственникам осужденных назначено было в определенный час свидание. Когда перед тюрьмой собралась толпа жен, красноармейцы стали вызывать их по фамилиям и отозвавшейся бросали половые вырезанные органы ее мужа. (Срубать половые органы белых офицеров было излюбленным занятием «профессиональной большевички» Розалии Землячки-Залкинд, творившей беспредел в Крыму. — Авт.) …В Чебоксарах, куда ночью ворвался латышский отряд, большевики устроили «Варфоломеевскую ночь». Вся интеллигенция, офицеры и духовенство были перебиты, а трупы подвергались глумлению насильников. Дома зажиточных владельцев были сожжены, магазины разграблены».
Несмотря на множество других подробностей в донесении, начальник информационной части полковник Бек и мичман Красовский, подписавшийся «за заведующего отделением сводок», указали, что «Таких и более ужасных по подробностям случаев запротоколировано очень много, но изложить их не представляется возможности. Указывая еще, что «Все вышеописанные тяжкие гонения на Церковь и ее служителей, так противоречащие провозглашенному официально большевистской властью принципу свободы вероисповеданий и так возмущающие душу не только верующих, но вообще людей, уважающих чужие мнения и верования, побудили екатеринодарскую Церковь составить обращение к христианским церквам всего мира, указывая на огромную опасность для христианства со стороны большевизма, обольщающего темные массы обещанием земного рая, с одной стороны, а с другой — по справедливым словам этого обращения — являющегося лютым врагом Спасителя и всего христианства».
За годы советской власти будут ограблены, унижены, морально сломлены, арестованы, убиты и растерзаны не просто сотни, а — десятки тысяч священнослужителей разных конфессий и вероисповеданий. Точную цифру, к сожалению, не сможет подсчитать уже никто. Всего же, по оценкам независимых экспертов, за годы большевистского террора и становления советской власти погибло 60 миллионов только русских и плюс еще миллионы представителей других национальностей, бывших подданных Российской империи.
Не раз упоминаемый выше Б.И. Николаевский, вспоминая отца большевистского террора Бухарина, утверждал, что будто бы процесс дегуманизации общества «больше всего пугал Бухарина и порождал желание напоминать о заповедях Моисея. В его «пролетарском гуманизме» пролетариат был все больше и больше только прилагательным — а существительным все больше и больше становились десять заповедей Моисея, как обязательная основа человеческого общежития. Основным движущим мотивом его поведения был страх за человека». Напомню, что «религию Моисея» геноссе Гитлер обозвал «учением о сохранении еврейской расы»; прибавив почти нетленное: «Трусы, как известно, во все времена и эпохи боятся только одного: собственной смерти». Вот и здесь определенное лукавство момента: Бухарчик вспомнил о десяти заповедях отца иудейского народа лишь в момент, когда почувствовал реальную угрозу своей бесценной жизни (избегая участи быть репрессированным соратниками, даже пытался их разжалобить, предпринимая попытки самоубийства).
А как же тогда быть с атеизмом, щедро насаждаемым многочисленными соратниками Бухарина? Пусть не с молоком матерей, но с жертвенной кровью русских они успели впитать марксово: «Религия — опиум для народа». Заповедь Карлуши: чтоб отныне все чурались религии христианства и молились на псевдорелигию марксизма — оказывается недейственной перед лицом смерти.
К слову: о гуманизме вспомнил и сам Борис Николаевский, правда, чуток в другом контексте, написав в начале 1933 года, накануне прихода Адольфа Гитлера к власти, в соавторстве книгу о молодом Карле Марксе, как о непревзойденном гуманисте. Но если труды и деяния святейших отцов коммунизма кто-то до сих пор всерьез считает гуманными, то отчего тогда другим не считать гуманными труды и деяния Гитлера, от рук которого погибло намного меньше народу, чем от рук большевистских революционеров с их карающими органами? Цинично? — несомненно.
И, пожалуй, последнее важное свидетельство Бориса Ивановича Николаевского: «В свете тяжелого «русского опыта» я был убежден, что Гитлер пришел «всерьез и надолго», что во всяком случае для далеко идущей разрушительной работы «пафоса» у него хватит, что… от власти добровольно не уйдет, а на горизонте, и при том совсем не столь далеком, мне ясно рисовались контуры надвигавшейся новой мировой войны, тем более опасной, что ставку на нее открыто делал и Сталин…»