дание ты танцуешь первой. Будешь теперь знать, как опаздывать.
Уставившись на меня задумчивым и, я мог бы сказать, мстительным взглядом госпожи, она впервые смотрит на меня. Именно на меня, а не на своего преподавателя по танцам. Но ни шага в центр не делает.
– Могу я пропустить кого-то из одногруппников? Мне слегка… – делает паузу, придумывая причину. – …меня слегка тошнит. Буквально минутка нужна, – цепляет на лицо широкую, но лживую улыбку.
– Нет! Ты! Я хочу посмотреть на то, как ты двигаешься, – с вызовом произношу, но, как назло, после моих слов звучит громкий колокол, оповещающий о том, что пара окончена и пора перемещаться на другую лекцию. Чем Лапина и пользуется.
– Не судьба. Учебное время вышло, – тянет королева везения, улыбнувшись в этот раз со всей искренностью. – До свидания! Спасибо за урок! – бросает и, схватив сумку, вылетает пулей из зала, пока другие студенты отправляются в раздевалку переодеваться.
Немного не понял!
Она меня что, кинула? Обыграть решила?! Меня? Влада Громова? Да меня ещё ни одна баба вокруг пальца не обводила! Ни одна!
Пф-ф-ф! Не на того нарвалась, госпожа…
Я тебе покажу, кто хозяин и господин!
Глава 2
Виктория
Выбегаю из аудитории и хлопаю дверью с такой силой, что грохот от того, как она ударяется о раму, слышит, наверное, вся академия.
Но мне плевать на это, потому что у меня паническая атака, кажется. Я не уверена. Но моё сердце бьётся с такой скоростью, словно я сейчас инфаркт получу.
Когда я заходила в аудиторию, то даже не приглядывалась к преподавателю за музыкальным инструментом. Я думала, это Егор Данилович, но просто с новой стрижкой, стилем одежды. Да и эти очки на пол-лица скрывали мужчину. Вот и не обратила внимания на чудика.
Но когда новый преподаватель объявил о перерыве, а потом о том, что теперь он хочет, чтобы мы соло для него станцевали, и вызвал меня, я просто обомлела.
Я разглядела его.
И это не Егор Данилович. Совсем нет!
Похож немного, но нет! Это не Громов, который вёл у нас весь прошедший курс. Который, разглядев во мне талант, стал давать ещё и дополнительные уроки во внеучебное время.
И который всегда мне делал поблажки, зная, что я иногда опаздываю из-за детей, что не хотят меня куда-то отпускать и вечно что-то прячут. То телефон, то ключи от квартиры, то от машины. То ещё от чего-то.
Это не Егор!
Этот мужчина… Он…
«– Смотри, а как тебе этот? – подставляет мне фотографию клиента клиники подруга, выбрав его из своей стопки. – Симпатичный, – пожимает плечами, оценивая его.
– Ну да, – беру фотографию и разглядываю её. – Глаза красивые и черты лица приятные. А рост какой? Не карлик?
– Высокий.
– Телосложение?
– Всё в норме, – уверяет она меня. – Я его лично видела! Всё при мужике! И даже там всё хорошо, – заговорщицки шепчет, поиграв бровями. – Мне наш уролог сказала, что там очень даже хорошо.
– Здоров? – спрашиваю, оторвав взгляд от изображения человека, которого собираюсь обокрасть.
– Абсолютно!
– Значит, берём его? – с сомнением уточняю, хотя до сих пор не в восторге от идеи, которая нам с Катей в голову случайно пришла. Но она решит все мои проблемы.
– Конечно! – восклицает, коварно улыбнувшись. – Ну а что ему? Он никогда не узнает об этом, а твою проблему решит!»
– Мне просто показалось! Просто они похожи, – шепчу себе под нос, идя по коридорам в другой корпус. – Просто показалось!
Такого быть не может, чтобы в той клинике обычный преподаватель обследовался. Не может он им быть! Да, они здесь, в академии, получают нормально, но явно не столько, чтобы сдавать анализы на всю свою зарплату.
Отсидев ещё одну пару по актёрскому мастерству, которую у нас ведёт бывшая артистка театра, еду домой. Но на лекции, к своему стыду, совсем не слушаю женщину. Мысли то и дело возвращаются к преподавателю и фотографии. Сравниваю их, пытаюсь найти различия и сходства. И пока пятьдесят на пятьдесят.
Но я ведь могу ошибаться. Я тогда в первый и последний раз видела ту фотографию, и сейчас могу просто ошибаться. Просто устала очень, вот в голове ненужные ассоциации и возникают.
Ну не может этот мужчина быть тем самым!
Ну не может судьба так со мной зло пошутить! Земля, конечно, круглая, но не настолько!
Приехав домой, сразу же отпускаю няню и иду в детскую, где мило сопят мои двойняшки. Моё маленькое чудо, которое я украла. И мне вовсе не стыдно.
– Мамулечка, это ты? – сонно шепчет Инна, когда я укрываю одеяльцем. Опять раскрылась во сне, моя бунтарка.
– Тиш-ш-ш, – тяну, убаюкивая свою трёхлетнюю малышку. – Спи. Тиш-ш-ш…
– Мамулечка, – бормочет она во сне и покрепче подушку к себе прижимает.
Хмыкнув и улыбнувшись, подхожу ко второй кроватке и умиляюсь моей соне Алине, которая может спать при любых обстоятельствах. Хоть ремонт, хоть крики, хоть концерт в нашем доме и под её ухом. Полная противоположность Инны в этом ключе. Та спит чутко, но, слава богу, её можно уложить всегда обратно спать.
Быстро целую их в щёчки и выхожу из детской, направившись к себе в спальню. И, наконец, стягиваю с себя костюм для хореографии, который сразу после первой пары снять надо было. Но мне было не до того.
Переодевшись, убеждаюсь, что девочки ещё спят, и звоню родителям, которые уехали сейчас отдохнуть на море. Обожаю с ними поболтать, когда выпадает свободная минутка.
Узнаю о том, что у мамы с папой всё в порядке. Слушаю забавные и нескончаемые ворчания папы, что мама чуть его не бросила ради какого-то известного турка, которого они встретили на прогулке.
В общем, у этой весёлой парочки ничего не меняется. И это всегда поднимает настроение.
И почему судьба надо мной поглумиться решила, подарив мне дурацкую болезнь? Разве не могло всё случиться позже? Когда я нашла бы своего мужчину?
Теперь я мать-одиночка, но, к счастью, мать.
– Мама! Мама! – кричат двойняшки и врываются в мою комнату почти сразу же после того, как я заканчиваю разговор с папой. – Давай иглать?! Пошли иглать! Пошли! – хватают меня за обе руки и тащат на коврик. – Мы хотим иглать! – заявляют они мне, и у меня в голове тут же возникает лицо преподавателя и его слова о том, что он хочет, чтобы я танцевала соло.
У него и у девочек даже манера говорить и требовать одинаковая.
Боже! Паранойя какая-то началась уже!
Мне кажется! Мне просто кажется! Это всё усталость, не более того!
Не может новый преподаватель быть отцом моих девочек! Не может! Нереально!
***
Всю ночь ворочаюсь и не могу уснуть. То одни, то другие мысли посещают меня, заставляя думать и лишний раз паниковать. И все они связаны с новым преподавателем.
Не может быть такого, что в таком огромном многомиллионном мегаполисе я встретила его именно в академии, в которую мечтала попасть с раннего возраста. Либо судьба играет со мной злую шутку, либо я настолько везучая.
«Утром первым же делом поеду в клинику и выпрошу его фотографию, – обещаю себе, злясь на свою паранойю. – Может, всё же это мои глюки и мне показалось?» – пытаюсь себя до последнего успокаивать, но не помогает.
Понимаю, что ночью ничего не решу, но дурацкие мысли не дают даже глаз сомкнуть. Поэтому решаю отвлечься и в очередной раз посмотреть фотографии моих крошек, начиная с самого их рождения. Я готова рассматривать их вечно. Каждую минутку. Каждую свободную секундочку.
Мои девочки – самое лучшее, что со мной происходило в этой жизни. Даже танец для меня давно уже не на первом месте.
Дойдя до их второго дня рождения, кидаю взгляд на часы. Начало пятого утра. Рано, но, в принципе, можно «просыпаться».
Принимаю душ и начинаю собираться в клинику. Как только няня придёт, сразу же поеду в клинику. Как раз к её открытию подъеду и пары не пропущу.
«Выезжаю к тебе, жди» – пишу сообщение подруге, которая как раз таки и помогла мне тогда провернуть нелегальное дельце. Давлю на газ и направляюсь в знакомое мне место, в котором не была около трёх лет. Которое и подарило мне радость материнства.
– Катя, у нас ЧП, – влетаю в кабинет репродуктолога и усаживаюсь в кресло напротив рабочего стола подруги. – Мне нужно его фото, – прыгаю в омут с головой, сразу же начав с требования.
– Ну, привет, – намекает на мою невежливость.
Катя ненавидит, когда к «её величеству» относятся не соответствующе. А я же привыкла, наоборот, сразу переходить к делу и не тратить время на лишние слова. Тем более сейчас, когда ситуация на грани нервного срыва.
– Кать, мне срочно нужно видеть его фото, – повторяю как попугай, потому что мою просьбу Савельева, кажется, решила проигнорировать.
– Вика, успокойся! – цокает она языком, поняв, что не добьётся от меня приветствия. – Ты чего как заведённая с утра пораньше? Чью фотографию ты хочешь видеть? – закидывает вопросами, видя моё состояние.
– Мужика, чей материал мы тогда использовали, – объясняю, неосознанно крутя письменную ручку в руке. Закусываю губу и жду от неё ответа.
– Вика, тише! – шикает на меня и переходит на шёпот, потянувшись ко мне через весь стол. – Мы же ещё четыре года назад договорились молчать и больше не вспоминать эту историю, – сверлит меня серьёзным и злым взглядом. И я понимаю почему… Если наша тайна раскроется, то Катю по статье могут уволить или вообще посадить. А что будет со мной и букашками – даже думать не хочу.
– Да просто решила познакомить девочек с отцом, – наигранно улыбаюсь, но паника в глазах выдаёт.
– Ты его видела? – вмиг догадывается, округлив глаза. Видимо, я всё же заинтриговала соучастницу преступления.
– Преподаватель в академии, – выпаливаю и убираю с лица всю фальшь. Катю мне не провести. Никогда не удавалось. И сейчас не вышло.
Савельева без лишних слов поворачивается к компьютеру и принимается искать информацию по нашему делу.
В официальной базе клиники меня, как пациента репродуктолога Екатерины Савельевой не найти. Для всех у меня естественная беременность. Даже для родителей и всех родственников. Лишь я и Катя знаем об истинной истории моей беременности.