Больше разобщенности, чем когда-либо
Технологии помогают забыть об одиночестве. Это особенно опасно для подростков. В одном из интервью известный писатель и оратор Саймон Синек отмечает, что из-за зависимости от соцсетей мы рискуем лишиться реальных отношений и чувства принадлежности, в которых так отчаянно нуждаемся:
«Мы имеем неограниченный доступ к технологиям и СМИ, способствующим выработке дофамина. Зависимость от них становится все сильнее, и в итоге, когда мы вырастаем, большинство из нас просто не знает, как выстраивать с людьми прочные полноценные отношения. Многие признаются, что их отношения с друзьями поверхностны, поэтому они не могут на них рассчитывать. У нас нет крепких отношений, потому что мы не умеем над ними работать…»58
Слова Саймона подтверждаются исследованиями. Я уже говорила, что по результатам расчета индекса одиночества Cigna 2018 года, в котором приняли участие 20 000 американцев, поколение Z (на тот момент опрошенным было от 18 до 22 лет) оказалось самым одиноким59. В процессе опроса представители поколения Z отметили 10 из 11 ощущений, связанных с одиночеством, в том числе ощущение, что окружающие их люди на самом деле не с ними. Это горькая правда, и даже притом, что связаться с человеком сегодня проще, чем когда-либо, все мы находимся в состоянии эмоциональной разобщенности. Об этом важно помнить, учитывая, что следующей площадкой общения молодежи станет виртуальная реальность.
Автор книги «Эффект деревни: почему так важно общаться с глазу на глаз» Сьюзан Пинкер пишет: «Гаджеты помогают делиться информацией, но никак не способствуют развитию человеческих отношений и ощущения принадлежности»60.
Используя технологии, мы чувствуем, что наши связи с людьми поверхностны. Это все равно что прийти на вечеринку, но ощущать себя так же одиноко, как если бы мы оставались дома. Во время пандемии я с облегчением заметила, что люди начали более осознанно использовать гаджеты для общения.
Технологии помогают нам быть человечными
Я ксениал[1]: у меня было аналоговое детство, перешедшее в цифровую взрослую жизнь. Проще говоря, я все еще помню, как люди общались без использования телефонов. Помню времена, когда главной соцсетью была MySpace, хотя у меня в ней даже не было аккаунта. Я также помню свой восторг, когда в начале 2000-х у меня появился первый красный кирпичик Nokia, и на него начали приходить текстовые сообщения. Для меня, как и для других людей, отчаянно нуждавшихся в общении, социальные сети стали своеобразным эквивалентом наркотика. С каждым сообщением – не важно, романтического или платонического характера – мое сердце начинало биться быстрее. В жизни, где я годами чувствовала себя опустошенной, телефон стал главным моим утешением.
Я совершенно разучилась пребывать в моменте. Иногда, сидя в кругу друзей, я пыталась вслушиваться в разговор только для того, чтобы потом запостить из него какой-нибудь остроумный отрывок. Эту привязанность к соцсетям я списывала на свое «творческое мышление» и была уверена, что для меня, юной радиоведущей, это настоящий дар. В итоге так и стало: 10 лет спустя радиоведущих обязали «регулярно обновлять соцсети» и выкладывать посты с эфирами станции. Сегодня это настолько ценный навык, что люди даже платят за то, чтобы его освоить. Большая часть моей работы до сих пор завязана на маркетинге в соцсетях. У них определенно есть свое достоинство, но намного важнее то, как мы их используем.
Быть в моменте
Спустя почти 10 лет я сижу напротив одного из своих близких друзей. Не так давно он вышел из отношений, и мы с подругой позвали его на ужин отпраздновать его день рождения. В какой-то момент разговора он достает телефон и начинает листать анкеты в приложениях для знакомств. Ему почти 40, и он ксениал, как и я. Мы знакомы уже давно, и по характеру он никогда не был грубым. Спустя какое-то время он отрывается от экрана и продолжает общаться с нами, но вскоре вновь отводит глаза и возвращается к переписке, как будто нас, его друзей, собравшихся, чтобы поздравить его с днем рождения, здесь нет. Тогда я поймала себя на мысли, что меня это немного раздражает.
Думаю, в других людях нас раздражают как раз те вещи, которые нам не нравятся в нас самих. Друг напомнил мне о проживании в Дубае, когда мне было куда интереснее делиться своей жизнью в соцсетях, чем просто наслаждаться моментом. Взаимодействие с онлайн-подписчиками было даже важнее, чем окружающие меня люди. Теперь же, 10 лет спустя, меня настигла карма, и я столкнулась с тем, что Джеймс А. Робертс назвал в свое время «фаббингом»: с ситуацией, когда во время разговора собеседник уходит в телефон вместо того, чтобы общаться с вами61. Прежде чем заговорить, я, как настоящий ветеран общения, понаблюдала за другом и прислушалась к языку его тела. Опущенная голова, сутулые плечи, избегающий зрительного контакта взгляд. Ему действительно плохо, или всему виной телефон? Когда человек горбится, уставившись в экран телефона, его тело начинает говорить на «языке неудачника», как окрестила его писатель и эксперт по межличностному общению Ванесса ван Эдвардс. Поза моего друга сама по себе блокирует любую возможность случайного контакта. «Неудачник» как бы говорит окружающим: «Не трогайте меня, я занят». Похожего эффекта можно достичь, скрестив руки на груди.
«Ты в порядке?» – спрашиваем мы с подругой. Тут он поднимает глаза и разражается гневной тирадой, как ужасны онлайн-знакомства. Мне знакомо ощущение глубокого одиночества, которое появляется, когда видишь, как все вокруг обзаводятся семьями. До своих последних отношений я восемь лет была одна и прекрасно знаю, каково это – строить на кого-то планы, а затем получать отказ. Внутри все сжимается, на глаза наворачиваются слезы. Мало что пугает людей сильнее, чем риск быть отвергнутыми. Отсутствие чувства принадлежности мы приравниваем к изгнанию из племени. Но по-настоящему страшно, что вместо того, чтобы дать себе пережить эту боль, мы достаем телефон, чтобы ее притупить. Как и мой друг, я продолжала листать ленту в надежде, что боль от полученного отказа уступит место восторгу от новой возможности. В надежде, что появится кто-то, кто сможет заполнить пустоту внутри меня и дать мне почувствовать себя в безопасности. Кажется, мы живем в мире, где начать новые отношения настолько просто, что неспособность сблизиться с человеком за три свидания ранит гораздо сильнее, что в моем аналоговом детстве. И на то есть две парадоксальные причины.
Болезнь выбора
Первая причина нашей ранимости заключается в беспокойстве, что мы пролистали уже абсолютно все странички в приложении для знакомств, но вынуждены продолжать поиски в надежде на лучшие варианты. Во время ужина мы за час можем пролистать список всех одиноких людей небольшого городка вроде Сингапура, и если не находим подходящий профиль, складывается впечатление, что нам вообще никто не подходит.
Вторая причина в том, что мы постоянно надеемся найти кого-то лучше и из-за этого чувствуем себя еще более одинокими. У наших предков не было ни телефонов, ни интернета, с помощью которых можно было бы найти «своего» человека на другом конце света. В поиске новых отношений приходилось отправляться в соседнюю деревню, а отдельные авантюристы даже решались на путешествие в другой город. Так или иначе, в те времена не было волшебной кнопки, позволяющей найти любовь всей своей жизни.
Сегодня все мы страдаем от болезни выбора, или, другими словами, от осознания того, что нашей родственной душой может оказаться любой из семи миллиардов человек на планете. Интернет обязывает нас найти своего человека, а не тратить жизнь на кого-то, с кем, допустим, мы когда-то ходили в одну школу. Я думаю, что эта революционная идея о наличии выбора – еще одна причина, по которой мы чувствуем себя более одинокими, чем когда-либо. Как можно оставаться внимательными и продолжать быть в моменте с теми, кто перед нами, когда в меню остается еще столько всего?
Если наша цель – сблизиться с максимальным количеством людей, то и наши связи будут расти вширь, а не вглубь. Приложения, которые мы используем для знакомств, способствуют возникновению лишь поверхностных и скоротечных романтических отношений, длящихся до тех пор, пока мы не продолжим поиски «своего» человека. Это касается не только свиданий, но и любых полезных знакомств, включая общение со старыми друзьями. В итоге погоня за нужным человеком изматывает, и вот мы сидим на собственном дне рождения, неспособные даже взглянуть в глаза реальным людям, которые любят нас и хотят пообщаться.
Я не могу винить друга, ведь и сама жила так годами. Я, скорее, могу быть живым примером того, как делать не стоит, ведь за восемь лет одиночества я сполна ощутила хаотичную энергию приложений для знакомств на себе. Встречаясь с психологом, я довольно быстро поняла, что все то время, что я могла потратить на исцеление, было убито на пролистывание чужих страничек.
Более прочные связи
Десять лет назад мой профиль в одной из соцсетей напоминал фотографическое подтверждение крутизны моей жизни в Дубае. Между мной и грязным пригородным домом в Перте, звенящим от криков матери, стоял целый мир. Я была уверена, что моя жизнь теперь выглядит вот ТАК, я больше никогда не вернусь и не попаду в ловушку ТОЙ жизни. Здесь меня любят. На моей страничке все выглядит предельно гармонично: отраженные на ней ценности прекрасно сочетаются с ценностями моих друзей. Это означает, что я не сумасшедшая, что я достойна любви, что есть люди, похожие на меня, и они – мое племя, даже если мы ни разу толком не общались. В общем, я чувствую себя в безопасности.
Фасад рухнул, когда я вернулась в Перт после маминого инсульта. Оказалось, что вся эта армия малознакомых людей никогда не поддержит меня в беде. Пришлось наконец оторвать глаза от экрана и обратить внимание на тех, кто действительно обо мне заботился. Тех, кто в мой день рождения оставлял цветы у порога, потому что я находилась на самоизоляции и не могла открыть дверь. Тех, кто приносил мне еду, зная, что я болею, а рядом нет никого, кто мог бы за мной присмотреть. Тех, с кем я могла быть уязвимой. Это и есть показатели близких отношений. В итоге я поняла, что всем нам нужно почаще откладывать эти чертовы гаджеты в сторону. Думаю, сейчас мы находимся на пороге