– Это, кто такие? – тихо спросил Коля у Ефима, и не дожидаясь ответа, еще тише проронил: – А, ясно. Узнал.
– Сейчас не могу, – решительно произнес Ефим. – Давайте завтра. Или ладно – сегодня вечером!
– Завтра – не получится! И вечером нельзя. Сейчас надо! – убедительным тоном произнес «мусорный бак».
– Они – твои внештатники, что ли? – тихо поинтересовался капитан, приблизив румяные губы к островерхому волчьему уху майора Мимикьянова. – Чего они у тебя такие борзые… Не умеете вы, конторщики, держать уголовную агентуру в руках!
– У тебя пистолет с собой? – также тихо, одними губами, произнес Ефим.
Эти слова майора Коле Кокину не понравились.
– Нет, – встревоженным голосом ответил он. – Чего я его днем по городку таскать буду? У нас что, здесь Чечня или Палестина? У нас последний раз стреляли три года назад! А они что, не твоя агентура?
– Это – мой субботний кошмар! – негромко, но с сердцем сказал Ефим. – Оружие, капитан, надо с собой носить, а не по сейфам складировать!
– А, ты сам-то чего пистолет не взял? Штаны боялся порвать? – сердито отозвался капитан.
«Мусорный бак» вытряхнул из рукава костяную рукоять, подбросил ее в воздухе и, ловко поймав, нажал фиксатор. Пружина выбросила острое тонкое лезвие. На сталь упал пробившийся сквозь сосновые лапы солнечный луч. Отскочив от лезвия, он ударил в лицо капитану. Коля прикрыл глаз, и сморщился, как будто проглотил лимон целиком или выпил полный стакан плохого самогона.
– Пойдем, Петрович, чего словами пылить, – повысил голос «мусорный бак», – А, то ведь, мы и тебя, и корешка твоего пощекотать можем. У меня хоро-о-о-ошая щекоталка есть! – «мусорный бак» снова подбросил нож и умело поймал его за рукоять.
Коля Кокин вынул из нагрудного кармана красную книжечку милицейского удостоверения, помахал им перед собой и громко и отчетливо произнес:
– Я работник милиции. Немедленно сдайте холодное оружие! Обещаю теплую камеру! В противном случае – всех нагружу по самые борта всеми висяками за последние десять лет. Ясно?
«Мусорный бак» смял ржавую кожу около носа в беззвучном смехе.
– Еще скажи, что ты сам капитан Кокин! – крякнул он.
– Я – капитан Кокин! – расправляя плечи, крикнул капитан Кокин.
– Ну, ты фра-а-аер! – удивился «мусорный бак», оглядываясь на своего соседа, словно бы для того, чтобы передать ему свое возмущение. – Да, ты против Кокина – собачья какашка! Ты против него – харчок туберкулезный! А, то мы не знаем Кокина! Вот сейчас мы тебя вскроем, как банку с бычками, и тогда посмотрим, какой ты капитан Кокин! Послухаем с корешами, как ты тогда запоешь, трепачок не резаный!
«Мусорный бак» сделал вид, что вытирает лезвие ножа о рукав кожаной куртки.
Обведя глазами окружающее пространство, майор произнес:
– Коля, я возьму на себя этого с лезвием, и его соседа. А ты – тех, что сзади! Они вроде, пустые!
Коля кивнул.
Офицеры стали спиной к спине.
Уголовники с двух сторон медленно двинулись к ним по дорожке.
«Мусорный бак» морщил в усмешке кирзу на лице и поигрывал тонкой финкой.
До схватки оставалось совсем немного. Шагов по пять с каждой стороны.
– Эй-эй! Кореша! – неожиданно раздалось из-за шиповникового куста. – А, ну-ка, жми на реверс! А то клапана лопнут!
Находящиеся на песчаной дорожке направили взгляды на шиповник.
Из-за него появился коренастый человек с багровым лицом и белыми, как куриный пух, волосами надо лбом и в короткой шкиперской бороде.
– Понятно говорю? – негромко спросил Валера Клинков. – А, то меня Магнат просил: фамилии особо непонятливых на бумажку написать и лично ему в руку положить. Сам, говорит, с ними беседовать буду! Напоследок. Перед тем, как в отпуск отправить. Бессрочный.
Атакующая армия сделала вид, что она ни о какой войне, слыхом не слыхивала, и просто прогуливается в сосновом бору.
Финка в руке «Мусорного бака» то ли сама нырнула в рукав, то ли просто растаяла в крепком хвойном воздухе.
– Так мы – что? Мы – ничего! – натурально изумился кирзоволицый вожак. – Гуляем и все! Ты что, Валера? Померещилось тебе! Эти граждане сами по себе тут гуляют. Мы – сами по себе. На что нам они? Ты Магнату так и скажи! Ты нам замечание сделал! Мы сразу все поняли: здесь не гулять! Нельзя, значит, нельзя! Что мы не понимаем! Ладно, Валера?
Клинков сделал небольшое движение головой, что можно было истолковать, как подтверждающий согласие кивок.
– Сваливаем! – махнул толстой ладонью «Мусорный бак» и через неуловимые доли секунды спиридоновская четверка растаяла в лесной тени, колышущейся между бронзовыми стволами.
– Добрый день, Николай Олегович! – подойдя, почтительно склонил перед капитаном Кокиным седую голову смотритель маяка.
– Здорово живешь, Клинков, – недобрым голосом произнес капитан. – А чего мы здесь ходим? Чего на водохранилище не сидим? Маяк без присмотра бросили, а?
Клинков приложил руку к большому нагрудному карману на сизой милицейской рубашке.
– Да, только на полчасика и отлучился, Николай Олегович! До магазина за хлебушком сбегать. И сразу назад…
– Это ты к хлебному магазину по большой дуге, что ли ходишь? Сначала – в сторону от магазина идешь, а уж потом поворачиваешь, так? Тебя, наверное, Валерий Ильич, за смертью хорошо посылать: пока ты будешь ходить, глядишь и поживешь лишний годок-другой! А то и в долгожители запишут!
– Да, ну, что вы, Николай Олегович, – почему-то засмущался старый рецидивист. – Я просто сначала хотел на почту заглянуть. Письмишко тетке своей отправить: дескать, так и так: жив-здоров, а, как там ты, старая, бедуешь?
– Хватит мне тут сказки про своих теток рассказывать! – рявкнул капитан. – Нет их у тебя давно. Что я, не знаю? Смотри, Валера, если опять за старое, если опять что задумал, на всю катушку получишь. При твоих годах за колючкой смерть и встретишь. Под табличкой с номером тебя похоронят! Без имени и фамилии. Как собаку.
Капитан совсем разъярился. Даже его аккуратно вырезанные пунцовые губы, побелели. Ефим подумал, что так он сбрасывает только что пережитое нервное напряжение.
Валера Клинков только прижимал правую руку к сердцу и повинно кивал опущенной седой головой.
– Ну, иди! – отведя душу, наконец, отпустил Клинкова «замнач по угро». – Чтоб через десять минут на маяке был. Позвоню, проверю!
– Да, я сейчас! Я мигом! Через пять минут на фонаре буду! – глядя в глаза капитану, горячо заверил Валера. – Только, Николай Олегович, разрешите мне с… – он запнулся и кивнул на Ефима, – с этим гражданином парой слов перемолвиться.
– Может быть, ты еще за жизнь поговорить хочешь, а?… – начал было снова заводиться Кокин, но майор остановил его взглядом.
Капитан оборвал свою речь, пожал плечами и отвел глаза в сторону. На лице его можно было прочитать недовольство. Он не любил, когда подведомственный ему контингент хулиганов, воров, бандитов, убийц и матерых рецидивистов вступал в контакты с представителями иных государственных органов.
Майор с Клинковым отошли к шиповниковому кусту.
– Ефим Алексеевич, – понизив голос, заговорил маячный смотритель, – ты не подумай чего на Спиридона. Это – не он. Это его кореша сами инициативу проявили. Спиридон тут не причем. Верно, говорю.
– Да, верю, верю. Спиридон не причем, – покивал майор, хотя, разумеется, не верил, что спиридоновские уголовники действовали по своей собственной инициативе. Валера Клинков просто выгораживал старого друга и сокамерника. Конечно, уголовники выполняли задание Кирпатого. Только вот охотились они не за майором Мимикьяновым, а, за Петром Петровичем. Просто эти два лица по недоразумению или секретному плану Судьбы в этот субботний день совпали. Только Валера Клинков об этом не догадывался.
– Ефим Алексеевич, если тебе нужна помощь, то я готов, – заглядывая в глаза майору, сказал он. – Хоть сейчас…
– Нет, ничего пока не надо, – качнул головой Ефим. – Будет надо – скажу.
Клинков потоптался на месте.
– Ну, тогда я пойду? – спросил он.
– Да, иди, – махнул ладонью Ефим.
Клинков сделал шаг в сторону, но тут же поставил ногу обратно.
– Ефим Алексеевич, – неуверенным голосом произнес он. – А чего это спиридоновцы тебя Петровичем звали?
– А зачем всем, кому ни попадя, знать, как меня, на самом деле, зовут, а? – задал встречный вопрос майор. – Работа такая. Сам понимать должен.
– А, ну-да, ну-да… – закивал седой головой Валера Клинков, почесал багровой лапой макушку и скрылся за широким кустом шиповника.
24. Столкновение
Недовольный капитан попрощался.
И песчаная дорожка, будто самодвижущийся эскалатор, унесла его аккурано выглаженный бежевый костюм во тьму между бронзовыми колоннами сосен.
Майора же тропинка понесла в противоположную строну. К научно-производственному объединению «Топология».
Но не прошло и трех минут, как Ефим вынужден был остановить петляющий по лесу эскалатор. Причиной этому была открывшаяся перед ним сцена.
Четверо кирзоволицых спиридоновца стояли полукругом у матерой сосны. Причем в руках у «мусорного бака» поблескивал нож. А к сосновому стволу спинами прижимались Максим Карликов и Феликс Бобин.
Увиденная картина сама по себе Ефиму не понравилась.
Но было и еще кое-что в наблюдаемой сцене. Это обстоятельство и предопределило весь дальнейший ход событий.
Из-за могучего соснового ствола выглядывало яркое женское платье. Ефим его узнал, хотя вообще был не слишком-то внимателен к дамским нарядом. Но он совсем недавно, под такой же сосной ощущал эту светлую ткань под своими руками. А когда, на мгновение рядом со стволом мелькнуло женское лицо, майор поплыл.
А такое происходило с ним не часто.
Всего несколько раз за всю его не такую уж короткую жизнь.
И сейчас наступил как раз такой случай.
Майор поплыл.
Время для Ефима убыстрилось в десятки раз, а для окружающего мира оно почти остановилось, как бывает с происходящим на замедленной кинопленке. Мир исказился, словно рассматриваемый через гигантскую линзу. Расстояния в нем изменились. То, что было в дали – стало рядом. То, что рядом – уплыло куда-то в сторону.