Генеральный директор согласился ждать.
А вот от пресс-секретаря майору отбиться не удалось. Да он, честно говоря, не очень-то и старался. Они вместе сели в служебную «Волгу». Но к Коле Кокину, майор Ангелину Анатольевну, все-таки не взял. Оставил ждать в машине.
– Ты мне там только помешаешь, – сказал он. – Пойми, миссия-то дипломатическая. Лишние уши не нужны. Лучше подожди здесь!
Однако и острые волчьи уши майора тоже оказался лишним.
Знакомый лейтенант, три часа назад пропускавший его к руководству управления, вдруг встал стеной:
– «Замнач по угро» занят! Приказал, к нему никого не пропускать!
– Ну, меня-то можно! – возразил Мимикьянов.
– Приказал: никого! – окаменел лицом дежурный.
– Так ты, лейтенант, свяжись с ним по внутренней сети, доложи, так и так, майор Мимикьянов очень просит принять! – не сдавался Ефим.
– И связываться не буду! – уже с раздражением произнес дежурный. – Приказал: никого – значит, никого!
Милицейский лейтенант держал оборону, как железобетонный дот. Но и майор Мимикьянов, не любил отступать. В атаке он походил на кумулятивный снаряд, прожигающий насквозь любые препятствия.
Отступив на шаг, майор оттолкнулся правой толчковой ногой, и, схватившись левой рукой за никелированную вертушку, перелетел в расположение городковского управления милиции. Тут же схватил, стоящий в коридоре стул и вогнал его ножку в ручку двери дежурной комнаты, заблокировав ее намертво.
– Эй, ты что? – заметался за толстым, небьющимся стеклом лейтенант. – Вернись! Вернись, говорю! Стрелять буду!
Не оглядываясь, Мимикьянов, перепрыгивая через ступени, устремился по лестнице на второй этаж управления. Там находился кабинет заместителя начальника управления по уголовному розыску капитана Кокина.
Капитан был у себя.
Теперь он снова был в милицейском мундире, сидящим на нем без единой морщинки.
Увидев на пороге кабинета Ефима, капитан если и удивился, то лишь на долю секунды:
– Ты, Ефим? Слушай, я сейчас занят очень. У нас тут дело горячее. И начальство из области должно подъехать. Так, что, извини меня, сейчас побеседовать не получится. Давай, вечерком, а?
– Вечерком само собой, – согласился Ефим. – А сейчас мне только скажи: ты чего вдруг Грибкова арестовал?
Кокин облизнул румяные губы, собрался ответить, но не успел.
Дверь влетела в кабинет легким перышком, и на пороге появился дежурный лейтенант с автоматом в руках. Позади него – два рослых сержанта, вооруженные резиновыми дубинками.
– Товарищ капитан! – заорал лейтенант, пылая красными нервными яблоками на щеках. – Нападение на дежурный наряд! Силовое проникновение в подразделение!
Глаза у Коли Кокина округлились.
– Как это? Кто это? – растерянно произнес он.
– Так вот он, товарищ капитан! – ткнул дежурный стволом «Калашникова» в сторону стоящего у окна майор Мимикьянова. – Он напал на дежурный наряд и незаконно проник! Стул сломал!
Коля переводил непонимающий взгляд с Ефима на стоящую на пороге кабинета боевую группу.
– Ефим Алексеевич, – пробормотал он. – Что они говорят? Какой стул?
– Из первой приемной! – злобно посмотрев на Ефима, ответил лейтенант. – Я его под честное слово взял! В понедельник обещал вернуть! А теперь, как? Ножки-то нет! Что Анна Семеновна скажет?
Коля наморщил светлый гладкий лоб:
– Причем здесь Анна Семеновна? Что все это значит? Лейтенант, объясните толком, наконец?
Лейтенант направил ствол автомата на Ефима:
– Был ваш приказ никого к вам не пускать! А он напал! Сломал стул! Нарушив приказ, ворвался в управление!
Коля превратился в скульптуру самому себе.
Ефим понял, что надо его выручать.
Он шагнул к лейтенанту и рявкнул:
– А, ну-ка встать, как положено по уставу! Вы в кабинете заместителя начальника управления или где? Может быть, на базаре, а?
Инстинкт служивого человека сработал: лейтенант отцепил ладони от автоматного цевья, и кинул руки по швам. Потом, как будто, опомнился, но возвращать их обратно к металлу было поздно.
– Пили вчера? – с напором спросил Ефим.
– Да, мы вообще вчера… – инстинктивно перешел в позицию обороняющегося лейтенант.
Но утрата инициативы – всегда гарантированный путь к поражению.
А майор стремительно развивал первый успех, бросая в образовавшийся прорыв ударные части:
– А, если мы с товарищем капитаном сейчас спустимся вниз и посмотрим, что стоит в тумбочке? Что тогда будете говорить, а? Как оправдываться будете за пустые бутылки?
– Мимикьянов свел волчьи брови в суровую линию.
– Товарищ капитан, поверьте, ничего вчера не было, – без особой твердости в голосе произнес дежурный.
Конечно, Ефим ничего не знал о том, как провели вчерашний вечер лейтенант или его коллеги. Но Ефим знал другое: у лейтенанта не могло быть твердой уверенности, что в тумбочке такого сугубо мужского помещения, каковым является дежурка управления милиции, не будут обнаружены пустые бутылки из-под спиртного. Даже, скорее наоборот, дежурный сразу сообразил: что-нибудь эдакое там непременно найдется. И глаза его выдали. Лейтенант испугался.
– Товарищ дежурный! Идите продолжать службу! Мы с товарищем майором тут во все сами разберемся! – наконец, пришел в себя Коля Кокин. – Мы как раз сейчас анализируем проведенное майором учебное проникновение в расположение управления… Вам ясно?
Лейтенант и оба его сопровождающих кивнули.
– Докладывать об этом происшествии начальнику управления не нужно, – продолжал Николай Олегович. – А то он может подумать, что вы не справились с требованиями Инструкции по организации дежурной службы, – он передвинул лежащие на столе бумаги, – и сделать соответствующие выводы. Вы, надеюсь, понимаете, какими эти выводы будут?
Подчиненные еще раз дружно кивнули.
– То-то! – сказал Кокин, и начальственным тоном скомандовал: – Свободны! Кругом! Шагом марш!
Когда дверь за вооруженным нарядом тихо закрылась, Коля вздернул подбородок:
– Ну, Ефим Алексеевич, ну, в самом деле, ну, нельзя же так! Ну, это же, все-таки управление милиции! Учреждение государственной власти! Надо же уважать государство, в конце-то концов!
– Извини, Николай! – повинным тоном произнес Ефим. – Так, ведь к тебе не пробьешься! Лейтенант твой заладил, как попугай с Суматры: приказ не пускать, и все! Я ему: свяжись с Кокиным! Не может быть, что бы товарищ капитан не принял! Так, нет, – не буду звонить, и все! Уперся, как баран! Я и вынужден был мимо него пройти. А стул он сам сломал! От злобы! Даю слово офицера!
Судя по выражению лица, капитан склонялся к тому, чтобы принять Мимикьяновские извинения. Тогда майор быстро спросил:
– А ты чего Грибкова арестовал? Ты ж еще в обед собирался его не арестовывать, а разрабатывать. Что такого случилось-то?
– Взял потому, что появились на то основания… – поджал румяные губы Коля.
– Что за основания такие?
– Серьезные основания, – обезвоженным официальным тоном произнес капитан Кокин.
– А конкретнее? – волчьей хваткой вцепился в «замнача» Мимикьянов.
Коля непреклонно качнул ровным пробором:
– Это – тайна следствия и оперативных мероприятий.
– Коля! – нажал голосом майор.
– Ефим! – вздернул подбородок капитан.
– Хотя бы в общих чертах!
– Не имею права!
– Коля!
– Ефим!
– Николай, я ведь тоже не имел права не информировать руководство о твоих делах с китайцами? – подступил вплотную к письменному столу майор. – А я вот закрыл глаза.
– Какими китайцами? – дрогнувшим голосом поинтересовался Кокин.
– С теми, что пункт по приему цветных металлов в городке открыли. И списанное оборудование с золотыми контактами принимать начали, – охотно пояснил майор.
– Ах, это! – словно припоминая, произнес Коля. – Да, какие там дела!
– Да, не такие уж и маленькие дела! – ужесточил тон голоса Мимикьянов. – На весь второй этаж у твоей дачи хватило! И на новую машину еще осталось…
Николай Олегович вздохнул.
– Ладно, Ефим! Чего ты сразу в бутылку лезешь? – обиженным голосом произнес он. – Раз ты просишь, ладно, скажу! Взял я Грибкова потому, что мы получили от одного нашего надежного осведомителя важную информацию. В соответствии с ней провели в служебном кабинете гражданина Грибкова обыск.
«Уж не всезнающая ли секретарь приемной генерального директора Полина Аркадьевна этот надежный осведомитель?» – мелькнуло в голове у Ефима.
– И мы не ошиблись! – продолжал капитан. – В ходе обыска мы обнаружили там брезентовую инкассаторскую сумку. Ту, самую, что была похищена в пятницу у инкассаторов в торговом комплексе «Наш дом».
Ефим на некоторое время потерял дар речи. Когда вновь обрел, спросил:
– И как он это объясняет?
– Ну, говорит, осматривал чердачное помещение, нашел, принес в кабинет. Собирался в милицию отнести, да не успел! Так вот объясняет! – развел ладони в стороны Коля.
Ефим прошелся по кабинету.
Дойдя до стены с картой научного городка, майор резко повернулся к письменному столу с живым бюстом капитана Кокина на нем.
– Ну, а, если, действительно, нашел? И собирался? – задал он бюсту вопрос. – Грибков ведь за безопасность объекта отвечает. Ему положено все щели и чердаки осматривать…
– Разберемся! – официальным тоном заявил капитан. – Сейчас, как раз, именно этим и занимаемся. – Может быть, и правда: нашел и собирался… Всякое бывает!
– А чего ж сразу хватать? Наблюдение бы установили! Посмотрели бы за ним сначала! Контакты отследили!
Николай Олегович махнул ладонью:
– Ай, Ефим! Тебе легко говорить! Понаблюдали бы! Тут такой шум стоит! Шутка ли инкассаторов на десять миллионов грабанули! У нас в области никогда ничего подобного не было! Начальство через каждые полчаса звонит, результаты требует! Балалаев этот, владелец «Нашего дома» такой тарарам поднял! Вот только что помощник губернатора звонил, интересовался! Аврал! Когда тут ждать?
Капитан посопел и добавил: