Ефиму показалось, что Гоча подмигнул ему веселым грачиным глазом.
Майор посмотрел на улицу.
Прибывшие с Гочей друзья темной стенкой выстроились у калитки.
Майор пожал плечами:
– Ну, тогда ладно, пошли! – и, обратившись к Лисоверту и Рогальской, добавил: – Дела!
– Ефим, ты вернешься? – озабоченно спросила женщина.
– Конечно! – ответил майор. – Я ненадолго отлучусь.
Но отлучиться ему не пришлось.
За калиткой вспыхнула какая-то суета, и – Гочины друзья, словно бы испарились.
А на дорожке из бордового камня появился небольшого росточка, худенький человек, похожий на подростка. Только волосы у него были совсем седые, будто алюминиевая проволока.
Конечно, Мимикьянов его сразу узнал.
К столу неторопливо приближался Спиридон Пантелеевич Кирпатый.
– Мое почтение хозяину! – поклонился он в сторону очков Лисоверта, потом повернулся к Ицехвели: – Будь здоров, и ты, Гоча! Я тебе маленькую малявку от Магната привез.
Кирпатый не спеша, основательно потер свой похожий на кусок пемзы нос и протянул Гоче сложенный в несколько раз листок:
– На. Читай.
Ицехвели очень осторожно, будто опасаясь, что бумажка шарахнет его электрическим током, напряжением вольт этак в триста восемьдесят, взял протянутую бумагу.
Однако, все – обошлось. Ничего страшного не случилось.
Тогда Гоча тщательно развернул послание, долго читал, почти касаясь бумаги своим носом, получившимся из умножения ястребиного клюва на зрелый банан. Прочитав, потемнел лицом.
– Ну, это еще посмотрим! Это еще как сказать… – зашептал он своему носу. – Что я, мальчик? Я Магнату все скажу! Меня Магнат знает! Меня Магнат послушает!
Постепенно его голос становился все громче и закончил он так, как тамада заканчивает хороший тост:
– Ничего у тебя Спиридон не выйдет! Это я, Гоча Ицехвели, тебе говорю!
Кирпатый усмехнулся бирюзовыми глазами:
– Может и не выйдет. Это не нам с тобой решать! Это Магнат решать будет! А сейчас-то чего зря языком трепать на глазах у людей? Иди себе, Гоча, с миром! Ребят своих заберешь. Они там… Недалеко. Отдыхают немного.
Ицехвели, внезапно ставший меньше ростом и заметно похудев, повернулся и, не попрощавшись, медленно побрел к решетчатой калитке.
Кирпатый проводил его взглядом, пошевелил тремя волнообразными морщинами на лбу и сказал, обращаясь к майору:
– А ведь я за тобой, Петр Петрович. Наша договоренность в силе. Поехали, Петр Петрович за товаром!
Майор качнул головой:
– Да, я насчет товара еще не решил.
– А, чего тебе решать-то? – удивился Кирпатый, сморщив дырчатый, словно кусок пемзы, нос – Выбирать-то теперь тебе уже не приходится! Только один покупатель у тебя остался. Это – я!
– Может, завтра с утра, а? Дела у меня тут сейчас, – продолжал упрямиться майор.
– Нет-нет, Петр Петрович! – качнул головой Кирпатый. – Нет у нас с тобой времени! Срочно надо! Сейчас прямо!
Лисоверт с Рогальской смотрели на разворачивающуюся перед ними сцену с удивлением, но молчали. Знали: у Ефима такая работа, что и звать его могут по-разному, и знакомцы у него могут быть странного вида, и дела совсем не понятные.
Мимикьянов посмотрел на толпящуюся у решетчатой калитки группу лиц, среди которых выделялся хорошо знакомый ему «мусорный бак».
– Ладно. Поехали, – сказал он и, повернувшись к Лисаверту с Рогальской зверил, как и пять минут назад: – Я не надолго.
Однако, как и пять минут назад, покинуть гостеприимный сад ему не пришлось.
За решетчатой калиткой произошло какое-то перемещение. Стоящие плотной стеной темные люди расступились и в предупредительно распахнутую калитку, неторопливо вступил новый гость.
Росту он был высокого, кость имел широкую, а плечи округлые, как у борца. По весу, если и уступал самому Георгию Ивановичу Пиготу, то, не на много. Одет он был в серый костюм-двойку, белую рубашку и неяркий галстук.
В правой руке гость держал трость с медным набалдашником в виде головы льва. Конец трости постукивал по каменным плитам неторопливо и размеренно, будто метроном.
Когда гость подошел совсем близко, стало заметно: зрачки глаз у него – твердые и едкие, будто черный перец горошком. Нос – вытянутый вперед, тонкий и хрящевидный, как у стерляди. Волосы – сильно поседевшие, но не утратившие к сорока пяти годам густоты.
Перед дощатым столом стоял владелец сети магазинов «Наш дом» торговый магнат Антон Никитич Балалаев.
– Магнат! – растерянно, будто не веря своим глазам, прошелестел Кирпатый.
– Здравствуйте, хозяева и гости! – всем корпусом слегка наклонился Балалаев в сторону посверкивающих на солнце очков Лисоверта.
Илья Сергеевич сухо кивнул.
Ангелина Анатольевна обозначила улыбку на выкрашенных сиреневой помадой губах.
– Добрый день! – радушно приветствовал нового визитера майор.
– А ты чего здесь, Спиридон Пантелеевич подошвы трешь? – развернул корпус в сторону тщедушной фигурки Кирпатого торговый магнат.
Нос у Спиридона Пантелеевича побледнел и стал напоминать не пемзу, а меловой известняк.
– Ну, как же, ты же сам, Магнат…
– Что? – рыком перебил его Балалаев.
– Я хотел сказать, Антон Ильич, – сглотнул слюну Кирпатый, – вы же сами говорили: до сегодняшнего вечера с делом покончить. Я вот и приехал за Академиком, – он кивнул острым подбородком в сторону Ефима, – чтобы, значит, сейчас вот дело и обделать…
– Кто здесь Академик? – не понял Балалаев.
– Ну, как кто? Вот же он – Академик! – ткнул Кирпатый ладонью в майора.
Магнат замер, как тигр перед прыжком.
Молчал он долго.
– Да, – наконец, тяжело проронил он, – на покой тебе, Спиридон пора. Это ж надо так нюх затереть!.. Это, – повел глазами в сторону майора Бешеный Балалай, – не Академик.
– Так он же навстречу к круглому озерку приходил. Точно он! Я же сам видел! – в недоумении приподнял мальчишечьи плечи Кирпатый. – И Гоча тоже говорил, что это – Академик…
– А, и Гоча, такой же умник, как ты! – покачал головой Антон Ильич. – Не понимаю, чего вы постоянно грызетесь? Вам по-хорошему надо в корешах ходить! Не разлей вода, быть! Очень вы друг другу по уму подходите! Это – не Академик!
– А кто это? – вид у Кирпатого стал совсем растерянный.
– Ты, Спиридон, кто такой кум на зоне знаешь?
(«Кум» на уголовном жаргоне – начальник оперативной части учреждения по осуществлению наказаний, организующий вербовку агентуры среди отбывающих наказание. Цель вербовки – сбор информации о настроениях среди заключенных, с целью предотвращения побегов, массового неповиновения администрации и иных нарушений порядка отбытия наказания. – Прим. автора.)
Спиридон кивнул: дескать, как не знать?
– Вот! Так он – тоже кум. Кум для тех, кто пока на свободе ходит. Понял, дубина не струганая?
Маленький рот Спиридона Кирпатого раскрылся. Он стал похож на пескаря, только что снятого рыбаком с крючка.
Балалаев ударил тростью о бетонную плиту.
– Иди, Спиридон! Иди от греха подальше! Мы с тобой потом отдельно поговорим! Не торопясь. Без посторонних.
Кирпатый повернулся и, сгорбившись, побрел по дорожке.
Со спины он выглядел не матерым уголовником, а несчастным школьником, наказанным строгой учительницей.
34. Загадочная победа
Майор вспоминал.
Этот случай произошел в марте.
В самом начале весны.
Накануне национального женского праздника 8 марта в научном городке по традиции проводился праздник спортсмена и физкультурника.
Центральным событием праздника являлся массовый забег на лыжах.
Научные сотрудники, инженеры и даже буфетчицы обязаны были в этот день выйти на лыжню и показать физическую мощь и здоровье своей организации.
И хотя Ефима, разумеется, никто не обязывал становиться в ряды спортсменов, он решил пробежаться в команде курируемой им «Топологии». Лыжи он любил и бегал не плохо.
Казалось, огромная синяя линза сибирского неба сияла не солнцем, а радостью.
Снег лежал на черных сосновых лапах толстыми круглыми караваями. И, если прищурить ресницы, сразу начинал сыпать вокруг себя синими и розовыми искрами. Воздух был таким вкусным, каким он бывает ранним летним утром на морском пляже. Или даже лучше.
Стартовал Мимикьянов удачно.
На первых же минутах обошел всех знакомых сотрудников объединения, включая даже такого сильного бегуна, каким по праву слыл, генеральный директор «Топологии» Илья Сергеевич Лисоверт. Сотрудники же лаборатории пространственных измерений – Максим Карликов, Феликс Бобин и Евгений Вергелесов остались за его спиной почти сразу же.
Правда, взятый им со старта слишком резвый темп, скоро дал о себе знать. Кое-кто из отставших бегунов начал его догонять и даже обходить. А совсем перед финишем десятикилометровой дистанции его обошел и Илья Сергеевич. Но, все-таки, приближаясь к финишу, Ефим с удовлетворением отмечал, что уверенно приходит где-то в первой десятке. Пересекая финишную черту, он улыбался, вполне довольный своей физической формой.
К его удивлению на финише он увидел лабораторию пространственных измерений в полном составе. Лаборатория тяжело дышала и жадно глотала горячий чай, наливаемый в пластмассовые стаканчики из большого синего термоса. Его обеими руками держала пресс-секретарь объединения Ангелина Рогальская. Сама она на лыжню не выходила, но переживала так, будто бежала на всех дистанциях разом.
«Когда же это они меня обошли? – подумал Мимикьянов. – На повороте у старой сосны, что ли? Там какая-то толкучка была. Кто-то упал, а справа меня целая группа обходила… Наверное, там, они, должно быть, в этой группе были, больше негде».
Так он объяснил себе неожиданное появление на финише трех хорошо знакомых лыжников.
По итогам основной десятикилометровой гонки лаборатория пространственных измерений получила главный приз в командном зачете. Лисоверт вручил им микроволновую печь «Самсунг» с грилем и особым режимом приготовления под названием «хрустящая корочка».