Волчьи брови майора сами собой прыгнули вверх.
Напомаженный ротик Рогальской раскрылся, как у выброшенной на берег красноперки.
И только генеральный директор «Топологии» оставался спокойным. Видимо, все происшедшее в последнее время, притупили его способность удивляться. Он даже не оторвал щеки от подпирающей ее ладони.
Заметив выражение лиц остальных присутствующих, Илья Сергеевич немного приподнял голову, и вяло махнул рукой:
– Опять у Людмилы банка с огурцами взорвалась.
– Банка с огурцами? – не до конца поверил майор.
– Уже третья, – печально произнес Лисоверт. – А какие этим летом огурцы у нас хорошие выросли – ровненькие, прямо один к одному, плотные такие, на вкус – сладковатые. Отличные огурцы. А вот взрываются – хоть ты что делай! Она уж и банки по полчаса кипятила и в уксус крышки макала, – взрываются! Людмила даже шаману нашему позвонила – Васе Тимбуту. Говорят, он банки заговаривает, чтобы не взрывались. Вроде, сегодня обещал заглянуть… Я во всю эту шаманскую чепуху, конечно, не верю. Но пусть попробует, шаман таежный, спасти урожай. А то огурцы жалко. Больно хорошие! Да, вон же, и он идет – легок на помине! – Илья Сергеевич указал рукой на человека, открывающего решетчатую калитку.
Видимо, заметив в окно доцента Николаева, на крыльцо коттеджа выбежала Людмила Александровна.
– Вася! – закричала она. – Вот хорошо, что ты пришел. У меня только что еще одна банка лопнула. Я жду тебя – не дождусь. Помоги! Только на тебя надежда и осталась! А то – пропадет весь урожай!
– Здравствуйте, Людмила Александровна! Здравствуйте! – улыбался, показывая под угольными усами белые зубы, шаман сойтов Тимбуту. – Обязательно поможем! Не дадим погибнуть вашему урожаю!
Лисоверт приподнялся со скамьи и протянул руку подошедшему к столу доценту Николаеву:
– Здравствуй, Василий Иванович! Богатым будешь, Вася. И ты, и все твои соплеменники!
– А что такое! Нефть в нашей тайге нашли? – поинтересовался шаман, пожимая руку.
– Про нефть не знаю, – ответил директор. – А говорят, у вас, у шаманов, есть такая примета: если вдруг приходит человек, о котором только что говорили, быть ему богатым. А мы, Василий, только что тебя поминали.
Доцент Николаев махнул рукой:
– Да, ну, Илья Сергеевич! Скажете тоже! Это все суеверие людское и невежество.
– Так уж и суеверие? – засомневался доктор наук Лисоверт.
– Точно вам говорю! Я же шаман, как никак. В этих делах разбираюсь.
– Это – верно, – кивнул Илья Сергеевич. – Ты в этих делах, все равно, что академик. Где нам – простым докторам наук с тобой спорить.
Шаман улыбнулся совсем широко.
– Чего спорить? Специалистам верить надо, и все!
Стоящая на крыльце Людмила Александровна забеспокоилась:
– Вася, ну, идем! А то, Илья Сергеевич тебя насмерть заговорит, а у меня в это время вся кладовка взорвется.
Василий Иванович повернул голову в ее сторону:
– Сейчас, сейчас, Людмила Александровна, иду! – и снова обратился к Лисоверту: – Илья Сергеевич, так получилось, что мне надо срочно в тайгу уехать… Думаю, не надолго. Хотя, конечно, как получится. Самолет на Красноярск сегодня в ночь. А я вам до отлета должен кое-что сказать.
– Ну, скажи, – кивнул Лисоверт, думая о чем-то своем.
– Вася! – крикнула с крыльца озабоченная лисица. – Пойдем!
– Сейчас, сейчас, Людмила Александровна! – отозвался Василий Иванович. – Ну, я с огурцами управлюсь и тогда скажу. Я быстро.
Действительно, вернулся Василий Иванович минут через десять. У него было выражение лица человека честно сделавшего непростую работу.
– Ну, все, теперь ни одна банка не взорвется, – довольно щуря спрятанные в плотных мешочках глаза, заявил он. – Они у вас стояли не правильно. Там в подвале одна стена плохая. Видно где-то рядом с ней труба с горячей водой проходит. Или рядом под землей линза из кварцевого песка, с выходом на поверхность. Кварцит в себя солнечные лучи хорошо вбирает и стену подогревает. У банки один бок чуть теплее получается. Мы-то этого не замечаем, в огурцы чувствуют. Они таких перепадов очень не любят, вот и взрываются. Ну, и еще один маленький дух, не дух, так – душонок, икену звать, балует. Я его приструнил. Больше не будет.
Вернулся шаман не один. Вместе с ним к столу подошла не менее довольная Людмила Александровна.
– И что бы я без тебя делала, Вася? – расплываясь большим белым лицом с маленьким лисьим носиком, пела она. – Совсем бы без соленых огурцов Илью Сергеевича оставила. А он их так любит, так любит… Вася, ужинать у нас будешь, даже и не возражай, ничего слышать не хочу!
Шаман начал говорить, о том, что у него ночью самолет, что он должен завершить какие-то дела, что ему надо собираться, но Людмила Александровна отмела эти доводы решительно:
– Успеешь на свой самолет! – махнула она на Василия Ивановича полной рукой, сдобной, как булка. – Он у тебя когда? Без четверти двенадцать? И поужинать успеешь, и дела свои закончить, и собраться. Долго ли вам мужчинам собираться? Это нам – женщинам на сборы время нужно. А вам что? Носки с зубной щеткой в сумку бросил, вот и собрался. И не проси, Вася! Без ужина не отпущу! И тебя, Аня, и тебя, Ефим, не отпущу! Будем ужинать!
Так майору снова не удалось уйти. И после он об этом не пожалел.
Ужинать решили на открытом воздухе.
Людмила Александровна с помощью Ангелины Анатольевны в пять минут накрыла садовый стол.
В качестве главного блюда выступило фирменное изделие хозяйки дома – огненно-красное баранье жаркое с картошкой, помидорами, сладким перцем и чесноком. Конечно, ради такого блюда остаться на ужин стоило.
Секрет его приготовления, насколько было известно Ефиму, крылся в нескольких деталях.
Сначала баранина долго тушится на медленном окне в закрытой посуде с небольшим количеством воды, где распущен кусок сливочного масла. От этого мясо становится совсем мягким, и его вкус приобретает приятный сладковато-ореховый оттенок. Овощи можно было бросать в мясо примерно через час. Растительное масло ни сначала, ни потом, ни в коем случае, добавлять не следует. Чеснок же в уже практически готовое блюдо нужно добавлять ровно за три минуты до конца тушения. Ни раньше, ни позже. И, если все это соблюсти, тогда получалось такое блюдо – всякий стыд забудешь, а добавку попросишь.
Правда, надо сказать, что, видимо, какой-то главный секрет не любившая Ефима супруга Лисаверта майору, все-таки, не сообщила. Такой вывод он сделал потому, что сам несколько раз готовил мясо по рецепту Людмилы Александровны. Получалось не плохо. Но все же, надо быть честным перед собой, у супруги генерального директора баранина с овощами выходила вкуснее.
Не подвели кулинарные секреты Лису-Алису и на этот раз.
Не баранина вышла – награда за выдавшийся нелегкий день и воспоминание в грядущей старости.
После чая со свежим сливовым вареньем гости директорского дома, не сговариваясь, заспешили. Ефим с пресс-секретарем по своим причинам. Доцент Николаев – по своим.
Поблагодарив хозяйку, они поднялись и стали прощаться.
– А ты чего сказать-то хотел, Василий Иванович? – задержал руку Николаева хозяин дома.
– А, да! – ударил себя по лбу шаман Тамбуту. – Я вот, что вам хотел сказать, Илья Сергеевич. Я в краю Ульгена одного твоего человека встречал. Несколько раз встречал. Не очень хорошими он там делами занимается. Я бы даже сказал, совсем плохими. Хочу, что бы вы, знали: опасный человек рядом с вами, Илья Сергеевич.
– Где ты его встречал, Василий Иванович? Я не понял? – нахмурил лоб Лисоверт.
– Ну… – запнулся Василий и спрятал глаза в плотные мешочки – На земле Ульгена.
Директор сурово посмотрел на доцента Николаева через стекляшки своих очков и строгим преподавательским голосом произнес:
– Я, Василий Иванович, твоей шаманской-тарабарской терминологии не понимаю. Нормальным языком говори. Научно-материалистическим. Ты же не только шаманствуешь у себя в тайге, ты же в классическом университете математику преподаешь. Доцент, все-таки. Кандидат наук!
Доцент Николаев сжался, словно студент, неудачно начавший отвечать на экзамене.
– Извините, Илья Сергеевич! – высокий рост Василия Тимбуту, как будто, даже несколько сократился. – Виноват, Илья Сергеевич! Больше не повторится, Илья Сергеевич! Я хотел сказать, что встречал одного из ваших подчиненных на траекториях движения, возможных только с учетом четвертого измерения пространства. В компании людей, не вызывающих доверия. Причем, именно он вел этих людей по данным траекториям. Они шли за ним вслепую. В последний раз в руках у них была такая большая брезентовая сумка… Я знаю, в таких инкассаторы деньги возят.
– Да? – в упор посмотрел на шамана доктор наук.
– Да, – твердо произнес Николаев.
– Этот человек двигался по маршрутам возможным, если человек видит четвертое измерение пространства? – спросил Лисоверт.
– Так, – кивнул шаман сойтов.
Илья Сергеевич постучал пальцами по столу.
– Хорошо, – сказал он, – ну, а кто этот человек?
Шаман опустил голову.
– А вот этого я не могу вам казать, Илья Сергеевич. Те, кто встречается в стране Ульгена, не могут называть имена друг друга обычным людям. Ульген рассердится и накажет. Дара лишит или в подземное царство пошлет. А мне еще рано в подземное царство. Мне для сойтов еще много всего сделать нужно. А то погибнут они без меня, – совсем тихо закончил он.
Генеральный директор «Топологии» отвернулся к сиреневому кусту и с досадой махнул ладонью:
– Ну, опять начал свои шаманские штуки!..
Тимбуту слегка развел руки в стороны.
– Ульген – имя человека, что на его полях встретился, называть запрещает. Ульген – про лицо и тело этого странника говорить запрещает. Но про одежду путника Ульген говорить не запрещает.
– И что это значит? – повернул голову к шаману хозяин дома.
Его взгляд прямо-таки полыхнул поверх очковых стекляшек. И майор вдруг понял две вещи. Первая: генеральный директор не страдает ни близорукостью, ни дальнозоркостью. И второе. Илья Сергеевич не может не носить очки. Потому что иначе исходящие из его глаза рентгеновские лучи не просто будут пронизывать людей насквозь, но, возможно, даже немного облучать. Заботясь об окружающих, Лисоверт и прикрыл свои глаза специальными линзами.