Дис шмыгнула носом, нашарила остывший кофейник, в нем оказалась всего пара капель. Она потрясла его над чашкой, обрызгала скатерть и все-таки полезла в сумочку за платком, чтобы промакнуть глаза.
— Мы вещи и книги раздали детям простецовым. Малявкам сказки отдали и карандаши. В карты вообще всей школой играли, в письме объяснялось, как играть… — Дис усмехнулась грустно. — Я думала, там шифр какой-то, в этих правилах игры. Зачем-то ведь мама их расписала подробно. Но нет, никакого шифра не оказалось, просто для отвода глаз написано. Вообще ребята в школе ничего такие были, некоторые даже вполне приятные. У Виза друзья завелись. Он по ним скучал долго…
— Знаешь, — сказал Лео, — дети в школе до сих пор играют в карты. Даже мне подкинули.
Сунул руку в карман, где так и лежал пиковый валет в берете с пером. В одной руке валет держал нарцисс, другая сжимала шпагу.
— Вот, взгляни. Неужели это ваши карты там до сих пор ходят? Уже больше пяти лет прошло.
— Ой, — бесцветным голосом сказала Дис. — Это же Черный Петер. Все время Визу попадался. А мне — Черная Марта. А теперь к тебе пришел. Можно я его себе возьму?
— Возьми, конечно, — Лео протянул ей карту, — через столько лет тебя нашла. А дорожку вашу недавно обнаружили, и ветку спилили. Так что придется мне еще остаться в школе, искать ребенка, а там думать, как его вывести. Надеяться на случай, как у вас, вряд ли стоит теперь. Такие чудеса один раз происходят.
— С ребенком пока глухо? И осведомителя не вычислил?
— Глухо.
— Может, зайти к тебе? Вам разрешают девушек приводить?
— Ой, нет! — испугался Лео. — Даже не думай. Я вообще не в школе живу.
— Я могу чей-нибудь сестрой назваться. Твоей. Приду уговаривать тебя вернуться в отеческое гнездо. А сама немножко похожу, посмотрю, может, ты чего не заметил, а я увижу.
— Нет, нет, нет. Дис, нельзя. У нас там… ну… неприятности.
— Ах, все-таки неприятности? Что ж ты, паршивец, лгал?
Зеленые глаза снова засверкали. Как будто не было грустных воспоминаний и сморканий в платочек.
— Я не лгал, — попытался оправдаться Лео, — я умалчивал.
— «У меня все нормально» — это не лгал? Ну-ка выкладывай все, что умалчивал. Ну? Ну?!
— У нас два убийства. — Лео сдался и опустил голову. — И у нас инквизитор в школе.
— Что-о-о? — Дис даже подскочила, чашечка звякнула о блюдце. — Лео, ты обезумел? Инквизиция в школе? Какую шишку там убили, что этим занялась инквизиция?
— Убили не шишек — истопника и физкультурника. Но там замешан какой-то артефакт, похоже, что работы самого Эхеверии.
— И откуда в школе такая ценность?
— Никто не знает. Убили вроде бы из-за артефакта. В любом случае инквизитор не по мою душу приехал, у них там свои дела.
Дис посмотрела на него долгим внимательным взглядом, которым обычно смотрят на сумасшедших, и покачала головой.
— Лео, я и не предполагала, что ты такой рисковый. Мой тихий мальчик-заучка. Кто бы мне еще пару недель назад сказал…
— Да я ничем особо не рискую. Инквизитор сам говорит — если маг… в смысле, малефик, ничем не отличается от обычного человека, то его не трогают. Я и не отличаюсь. Но тебе туда не надо приходить.
— Ну, хорошо. Стоит ли этот ваш простецовый чудо-ребенок таких рисков? Он ведь даже не из долины.
— Откуда ты знаешь? Может, он, как вы с Визом, из потерянных наших детей. Может, из детей независимых магов — тех тоже в войну выпалывали под корень. Сколько из них считаются погибшими, пропавшими без вести?
— Это исчезающе малый шанс. Меньший даже, чем обычный простецовый мажонок.
— И его надо проверить. Попрошу тебя по возможности поискать мне информацию о волшебных существах. Может, никакой связи между волшебным ребенком и тварью нет, но я хотел бы точно знать.
— Хорошо, я поспрашиваю Артура. Завтра сможешь прийти сюда же?
— Да, давай завтра в то же время. И еще вот что… — Лео запнулся, но все же отодвинул свою гордость и продолжил: — Дис, дай мне, пожалуйста, немного денег, я что-то не рассчитал, и мои все уже закончились.
Дис еще раз выразительно посмотрела на него и, душераздирающе вздохнув, достала из сумочки портмоне.
— Спасибо.
— Лео, какой же ты невозможный! Зачем такие мучения, простецовые дети все равно не смогут адаптироваться среди нас.
— Давай не будем начинать этот спор по кругу, прошу.
— Не будем. Вот, возьми еще это. — Невеста Лео подняла с пола бумажный пакет с чем-то, судя по всему, легким и объемным.
— Что это?
— Шарф теплый. А также перчатки, носки и кашемировый свитер. Твои простецы все равно не отличат дорогое от дешевого. Так я и знала, что ты послушаешь Беласковы бредни и будешь ходить на свою так называемую службу в опорках. Надевай хотя бы шарф, а не то заболеешь и умрешь, и тогда я тебя сама дополнительно убью, честное слово!
— Доброго вечерочка!
Лео, стараясь не морщиться, вежливо кивнул.
— И вам добрый вечер.
Он без приключений добрался до дома в Сиреневом квартале, где снимал квартиру, однако никакой кисмет не смог прикрыть его от соседа с третьего этажа.
Сосед в несвежей белой майке, обтягивающей широченную волосатую грудь, торчал в дверях и курил, осыпая пеплом порог.
— И чего ты как не родной, — с ласковым укором сказал он в спину Лео, когда тот совсем было проскочил мимо. — Что ж ты никогда не остановиться, не поболтаешь. Как дела не спросишь. Ты ж учитель, ты ж детей должен вежеству учить, а сам мимо пробегаешь, будто украл чего.
Лео едва не оступился на скользких ступенях.
— Откуда вы знаете, что я учитель?
— У тебя, милый, это на лбу написано. — Сосед негромко засмеялся. В широкой, как чемодан, пасти не хватало двух зубов. — Ну, ну, не пугайся, мне тетка Луца с первого сказала, а откуда она знает, у нее спроси. Может, догадалась — она баба приглядливая. Да ты не стой столбом, в гости заходи, — сосед приглашающе посторонился, — выпьем по маленькой, поболтаем. Надо же познакомиться наконец.
— Простите, — пробормотал Лео, поднимаясь на пару ступеней повыше, в кромешную темноту, — мне очень рано вставать завтра. Как-нибудь в другой раз, спасибо.
Сосед еще что-то сказал, но Лео не расслышал за стуком подошв по лестнице. На площадке он не вписался в поворот и задел плечом… стену? Стена поехала в сторону и с деревянным грохотом рухнула чуть ли не на голову Лео — он едва успел отскочить.
— Эй, ты там цел? — крикнул сосед снизу.
— Я что-то уронил, — Лео нагнулся, ощупывая нечто громоздкое, перегородившее дорогу, похожее на обтянутый тканью шкаф.
Зашаркали шаги, вспыхнул огонек зажигалки.
— Ты поосторожней. — Сосед поднимался, освещая дорогу пляшущим от сквозняка огоньком. — Разобьешь — Ганна тебя возненавидит. Давай поднимем, пока она не вышла и не разоралась.
— Что это? — Лео никак не мог сообразить, что это за огромный пустой короб странной формы, кое-как обтянутый темной материей.
— А то не видишь. — Огонек мигнул, сосед снова крутнул колесико, нагнулся. — Берись с той стороны, поставим на попа, как стояло.
В голове у Лео медленно и тяжело повернулись ржавые колеса, и в сердце кольнуло — да так больно, что онемела левая рука.
Они с соседом вернули крышку в вертикальное положение.
— Что же, — голос у Лео сел, пришлось откашляться, — что же, денег так ни у кого и не нашлось?
— Да наскребли, — сказал сосед. Зажигалка догорела, и теперь они стояли в темноте. — Толку-то. Когда этот коновал приперся, лечить уже было некого. А ты, может, все же зайдешь? Помянем.
— Я не знал ее.
— Э-э… — в темноте сосед махнул рукой, — какая разница, знал или нет… Бог даст, нас тоже кто-нибудь когда-нибудь помянет.
Если сейчас начну поминать, то к утру забуду, зачем я тут вообще нахожусь. Буду сморкаться в майку соседу и каяться, что, мол, трус я малодушный, ведь мог, а не сделал, побоялся сам попасться и дело провалить. И что отца, и маму, и братьев похоронил — и все из-за малодушия, из-за желания в стороне остаться, не влезать в чужие дела. Да какое «похоронил», там и хоронить нечего было, даже близко не подойти: трансцендент и воронка с первичным бульоном — вот и все, что от них осталось. И что теперь бегать, суетиться, пытаться что-то исправить… бессмысленно. Никого уже не вернешь.
Никого не вернешь.
— Спасибо, — пробормотал Лео подавленно, — пока не могу себе позволить. В выходные, может быть.
Глава 7
— Молодой человек, ваши документы.
Голос раздался за спиной, и Лео, только что вошедший в ворота школы, вздрогнул. Обернулся, холодея.
Дорогу обратно, на свободу, загородили двое в серых шинелях, на воротниках и на околышах фуражек блестели эмалевые значки «лучезарной дельты», всевидящего ока.
Надзор!
Пальцы сами немедленно сложились в начало глифа аэр фла́геллум[14], и Лео стиснул кулаки, сдерживаясь невероятным усилием.
— В чем дело, господа? — голос у него заметно сел. — Я преподаю в этой школе, я учитель. Пришел на урок.
— Очередное убийство у вас. — Один из эмэновцев приложил к виску два пальца: — Младший лейтенант Магического Надзора Богумил Мицкевич. Покажите документы и проходите. Посторонних не пускаем.
Только сейчас Лео заметил, что оружия эмэновцы не доставали и вообще лично ему не угрожают. За плечами у них маячила скорбная физиономия сторожа.
— Боже мой, — пробормотал он, добывая паспорт из внутреннего кармана. — Опять! Кого убили?
— Старика какого-то. — Эмэновец глянул на фото, в журнал, который услужливо раскрыл перед ним сторож, и кивнул. — Преподавателя. Все в порядке, господин Грис, проходите.
— Как же так? У нас ведь инквизиция днюет и ночует.
— Вот под носом инквизиции и прихлопнули. Проходите, там все узнаете.
Лео пересек засыпанную раскисшим листьями площадку — после смерти Дедули некому было почистить двор — и поднялся по ступеням.