— Надеюсь, что удалось, это уже де Лериде разбираться.
— Лео, — падре тронул его за рукав, — нас всех допрашивали, и майор велел отсутствующим завтра с утра приехать на допрос на Корабельную. Простая формальность, но…
— Вот как? Придется мне отпрашиваться у Фоули.
— Он в курсе.
— Ладно, съезжу. Спокойной ночи, падре. Спокойной ночи, девочки.
Карты, карты. Неужели они прикрыли юного мага? Есть ли шанс, что инквизитор не разгадал Лео? Он же не за малефиками охотится, а за артефактом. Может, он и не присматривался к Лео особенно? Бросить все и сбежать? Или все-таки…
Допрос Лео не очень страшил. Вряд ли орфы разгуливают по зданию и сидят у Хартмана в кабинете, а остальное не беспокоило. Тут ему скрывать нечего.
Забавно, а ведь всего неделю назад он сторонился даже падре Кресенте — как же, церковь равно Инквизиция, идейный противник, бить или бежать. А теперь приказ явиться на допрос на Корабельную не вызывал никаких сильных чувств. Что бы сказала на это Дис?
Дис бы сказала — смотри в оба!
Иди, докладывай инквизитору, что нарыл.
Мануэль де Лерида сидел за столом и перебирал бумаги. Верхний свет был притушен, только настольная лампа горела ярко, освещая ловкие пальцы, унизанные тяжелыми артефактными перстнями.
— Добрый вечер, господин инквизитор.
— Мануэль, — тот отложил исписанный лист, — я же просил.
— Добрый вечер… Мануэль.
— Вы не торопились, Лео.
— Простите, я не мог удержаться и порасспрашивал, что тут происходило. Хотел побыстрее узнать, что нашли орфы.
— Ну, — инквизитор откинулся на спинку кресла, — тогда я не буду расписывать здешние приключения и послушаю вас. Вам удалось что-то узнать?
— Кое-что удалось. За периметром и правда люди живут. Даже специально переезжают туда из города. Там намного теплее, знаете?
— Знаю. Лео, не торчите столбом, возьмите стул. И рассказывайте.
Лео подтянул стул и сел. В черных глазах инквизитора отражались два неподвижных огонька. Все-таки у него взгляд рептилии. Одни демоны знают, что варится в этой голове.
— Я обнаружил факт, который меня озадачил, — продолжил Лео, — представляете, у Эхеверии был собственный голем! Полноценный, действующий. Я нашел базу… постамент для голема. Немаленьких размеров. Даже мне понятно, что это значит.
Де Лерида поднял бровь.
— Это значит, что у Эхеверии был знакомый маг, который оживил для него голема и питал своим канденцием. Интересно. Это, хм, необычно даже для довоенных времен.
— Необычно, вот именно. Мне удалось раздобыть письмо в доме сестры артефактора. Она там неподалеку жила. Представляете, в ящике почтовом лежало, в куче корреспонденции. Доставили, а никто не забрал, дом уже был покинут перед войной. Писала горничная дочери Эхеверия, при отъезде семьи ее не взяли — просила ее куда-нибудь пристроить. Знаете, где она живет?
— М-м-м… нет, не представляю.
— На Лавровой улице! Я сделал крюк и вернулся.
— Не страшно вам было за периметром? — неожиданно заинтересовался инквизитор.
— Эм-м… Я далеко не заходил. Местным жителям не страшно, а мне чего бояться? Так вот, я поехал обратно на Лавровую. К счастью, женщина еще живет по старому адресу. Одинокая, пожилая, она мне, представьте, обрадовалась. Пригласила чаю выпить…
— Ближе к делу, пожалуйста, Лео.
«Хоть бы похвалил, — обиженно подумал тот. — Я, между прочим, не сыщик, а информацию принес!»
Но де Лерида слушал его внимательно, сосредоточено, а добытые сведения неожиданно жгли язык и вызывали желание похвастаться.
— Эта во всех отношениях достойная дама поведала мне вот что: артефактор Эхеверия действительно близко дружил с одним магом. Его звали…
— Алонсо Риган, — сказал инквизитор и близоруко посмотрел на Лео.
Тот заморгал обиженно.
— Ну, так нечестно. Вы все знали! Зачем же я ездил?
— Чтобы выяснить насчет голема, это важно. В архивах Инквизиции нашлась информация о двух совместных патентах. Эхеверия и Риган создавали вместе интереснейшие вещи. Также мне удалось выяснить, что старший Риган был убит как раз перед началом войны, когда по городу прокатилась волна погромов и убийств артефакторов и открытых магов. Согласно полицейским сводкам, Алонсо Ригана ударил собственный голем. Его а́ргилус — пустую глину — нашли рядом с телом: искусственное существо не могло действовать после смерти человека, питавшего его, застыло и рассыпалось. Но добытая вами информация, Лео, поворачивает все на сто восемьдесят градусов. Это не был несчастный случай, как указано в деле. Артефактор Эхеверия приказал голему убить своего создателя.
— Да. — Лео закивал. — Горничная как раз подтвердила, что перед самым отъездом хозяин ходил куда-то в сопровождении «своей чертовой куклы», как она выразилась, а вернулся один. После чего сразу же отдал распоряжение об отъезде. Но не успел уехать сам — его настигла месть сообщества малефиков. Получается, что Эхеверия убил собственного друга?
Де Лерида сжал губы и потер ладонями лицо.
— Такое случается между друзьями, Лео, — сказал он бесцветным голосом. — И такое, и многое другое. Не стоит… хм… недооценивать людей.
— Я, скорее, их постоянно переоцениваю, господин инкви… Мануэль.
— Ну хорошо. Давайте подумаем вот о чем: действующий голем — это великий дар со стороны мага. Наверное, если эти двое дружили, то был и ответный? Может быть, это как раз наш артефакт? Они могли вместе работать над ним, сделать что-то действительно уникальное. Но ни патента, ни описания, ни даже рабочей тетради не сохранилось. Что же случилось? Остались ли наследники у самого Ригана? Он был свободным магом или вассалом какого-то дома? Поди сейчас узнай! Такой информации даже у Инквизиции нет. Как жаль, что ни у кого из нас нет доступа к архивам семей малефиков — мне не понаслышке известно, как эта братия любит писать друг другу письма и бесконечно обсуждать происходящее с их родней. Где-нибудь у кого-нибудь эта история точно записана.
У вас, господин де Лерида, никакого доступа и нет, а у меня очень даже есть. Наверняка Беласко позволит порыться в семейных бумагах. И, похоже, моя теория верна — де Лерида маг. Как Инквизиция умудрилась заполучить его? Взяла в заложники родню?
— Может быть, Риган использовал подарок друга во зло? Что же… это лишний раз доказывает, что подобное должно тянуться к подобному. И никак не наоборот. Во избежание, хм… катастрофических ситуаций, — продолжил инквизитор с непонятной грустью в голосе.
Словно бы камень треснул, и под его твердой поверхностью проявилось что-то живое. История дружбы, обернувшейся трагедией, похоже, сильно отозвалась в инквизиторской душе.
Лео моргнул и спросил, поражаясь собственной наглости:
— А вы, Мануэль? Что случилось с вашим другом? — Видимо, сегодняшний день так вымотал его, что он временно утратил контроль над губами и языком. Да и термин «а́ргилус» малоизвестный, который используют только мастера големов, да и то между собой, окончательно убедил его в том, что Мануэль сам маг. — Он был малефиком или артефактором? Что он вам сделал такого… что вы забыть не можете?
Де Лерида снова посмотрел на него и сощурил смоляные глаза. Вид у него был усталый, даже где-то за гранью усталости.
— Если бы вы были моим студентом, господин Грис, я бы сейчас призвал вас поразмыслить над иберийской поговоркой «la curiosidad mató al gato», которая означает — «любопытство погубило кошку». Но так как вы не мой студент, и, наверное, не хотели сказать ничего дурного, то я вам отвечу. Он не был ни магом, ни артефактором. Он был обычным человеком. По его вине я ношу вот это. — Инквизитор привычным жестом сунул пальцы под воротник, словно бы серебряная полоска душила его или жгла горло. — К счастью, люди чрезвычайно недолговечны. Он давно… хм… оставил этот мир.
На сей раз швейцар пропустил Лео в «Склянку», хотя на приветствие не ответил и только поджал губы.
— Опять душа нараспашку, — сказала Дис, окинув жениха неодобрительным взглядом. — Ты всерьез вознамерился получить пневмонию и познакомиться еще и с простецовыми больницами?
— Забыл в школе, — солгал Лео, устраиваясь в кресле с гобеленовой обивкой. Смотреть Дис в глаза в этот момент он не решился. — Как у тебя дела? Поговорила с Ллувеллином?
— Поговорила.
Она отложила черепаховый мундштук и достала из сумочки крохотный блокнот в тисненом сафьяновом переплете. Подождала, пока подошедший официант поменяет кофейник и поставит перед Лео тонкую фарфоровую чашку, сливочник и тарелку с гренками.
— Самый очевидный вариант — это брауни, трау или любой другой домашний дух, прицепившийся к кому-то из детей. Или же дух-хранитель, тотем, фюльгья или диса. Приехал вместе с ребенком по собственной воле или по условию. Ребенок, как ты понимаешь, может об этом не подозревать.
— Понимаю. Меня интересует — возможно ли домашнему духу быть привязанным к простецу?
— Сколько угодно. Есть масса историй, когда маленький дух служил поколениям простецов по давно забытым ими условиям. Материализация у него тоже может быть самая разная — постоянная, мерцающая, управляемая, неуправляемая… У твоего существа какая?
— Сложно сказать. Я видел ее несколько мгновений. Она не светилась, как светится нестабильная эктоплазма[23], но хорошо различима в темноте, практически полной.
— Это говорит о ее намерении показаться тебе.
— Скорее всего, так оно и было. Еще варианты?
Лео разломил гренок, поймал губами нити расплавленного сыра. Дис вздохнула.
— Волшебное существо. Фейри. Вполне материальное создание. Условия появления в школе — те же, что и у домашних духов. Но вероятность меньше.
— Я тоже так думаю. — Лео вытер пальцы о салфетку и взялся за второй гренок. — Поначалу эта мысль напрашивается, но если трезво поразмыслить — нет, не убедительно. Скорее уж дух-хранитель или домашний дух. Что у нас еще?
— Наименее вероятный вариант — существо с другого плана, элементаль.