Вот и посмотрим, думал Лео, шагая вдоль ряда парт и раздавая тетради. Если девочка-дух связана с детьми, то так или иначе приглашение поговорить до нее дойдет.
— Инга, ваша работа. Очень хорошая, молодец. Томмазо, все даты верные, но я в жизни не видел столько орфографических ошибок.
Но дух ли она? Все эти игры в жмурки, приближение с растопыренными руками, нашаривание жертвы в воздухе… завязанные глаза… Это поведение именно призрака, лишенного разума.
Не удивительно, что ее посчитали привидением.
— Доменика, очень хорошо, но есть пара ошибок. Кассий, вы меня разочаровываете списыванием у Доменики. Если бы это были ваши ошибки, я бы поставил четыре, а так — не обессудьте.
Девочка материальна. Она слишком плотная и слишком фонит. Может ли призрак подпитываться от кого-то и материализоваться?
Теоретически это возможно. Если так, есть ли в нем хоть зачатки разума?
— Эмери, отлично, как всегда. Густав, а ваша работа никуда не годится. Придется вам взять дополнительное домашнее задание.
Правда, в таком случае наличие разума уже не важно. Важно то, что сосать канденций она способна только из мага. Материализованный призрак не может быть самостоятельным, у него обязательно есть донор. Тульпы, например, так же устроены, хотя она не тульпа, конечно. Воплощенную креатуру ребенок не создаст. Но донором для какой-нибудь лярвы стать может. Другой вопрос, что донор даже не подозревает…
Громкий вскрик выдернул Лео из размышлений. Вскрикнула Доменика.
Все повскакивали, вытягивая шеи. Томмазо Белуччи даже залез на скамью, чтобы лучше видеть.
В раскрытой тетради перед Доменикой лежала карта, Черный Петер. Девушка прикрыла ладонью рот и потрясенно уставилась на Лео.
Тот улыбнулся и развел руками — мол, случайно оказалась.
— Офонареть! — громко заявила Инга Пальдеварт.
Ученики взволнованно загалдели. Кассий криво ухмыльнулся и показал Лео большой палец.
Дом дяди находился неподалеку от старого ботанического сада, спускающегося к реке. Квартал загородных вилл теперь превратился в несколько тихих уютных улиц почти в центре Артемизии.
Дом, в котором жил Беласко, принадлежал семье фактотумов-простецов из Долины Ястреба, а в человеческом мире — некоему банкиру средней руки. Вейла на нем не имелось, лишь очень старый, зашитый в периметр стен и ограды гальдраста́в[26], ненавязчиво отводящий глаза прохожим.
Белый двухэтажный особняк из оштукатуренного кирпича, острый излом кровли, темно-коричневая черепица, ставни ей в цвет, несколько облетевших старых лип перед фасадом и кованые ворота с парой бронзовых орлов — все до скрежета зубовного благопристойно. Внутри дома имелся портал в Долину, но прерывный и обычно запертый.
Приблизившись к калитке, Лео задрал голову и посмотрел в затянутые зеленой патиной глаза бронзовых орлов — сперва левого, потом правого. Стукнула щеколда, Лео пересек палисадник и поднялся на крыльцо. Звонко щелкнул дверной замок, и латунная ручка подалась под пальцами — дом узнал и принял Лео.
В полутемной и тесной прихожей пахло старым деревом, кожей, яблоневым дымом — дядя топил камин. В открытом шкафу, среди пустующих плечиков для одежды, одиноко висел элегантный светлый плащ; Лео присоединил к нему свое куцее пальто. Пошаркал подошвами по коврику, обтирая уличную грязь, пригладил волосы перед старинным венецианским зеркалом — в нем, среди золотистых и радужных пятен, отразился вытянутый угловатый силуэт — и поднялся по скрипучим ступеням.
Наверху дом, конечно же, был огромным — маги обожали расширять внутреннее пространство. Формула была несложной, но требовала больших затрат абсолюта, а значит, демонстрировала мощь семьи.
Открытая гостиная совмещалась с библиотекой, бесконечные ряды полок уходили ввысь, к стеклянному перекрытию потолка. Освещение казалось естественным — хотя снаружи день уже заканчивался и подступали ледяные сумерки, сквозь стеклянный потолок изливался золотистый свет летнего вечера. В солнечных лучах, косо падающих на вишневые стенные панели, танцевали пылинки.
За рядами книжных шкафов задвигалось что-то большое, темное, заклацали по паркету когти, и навстречу Лео, сверкнув золотой маской, вышел Ду́гал, голем дяди.
Он был похож на льва, но значительно крупнее, в холке на пару дюймов выше пояса Лео, глянцевито-черный, с целой гривой волнующихся манипул и с длинным змеиным хвостом. На конце хвоста блестел золотой полумесяц лезвия, увесистого и остро заточенного.
— Привет, парень. — Лео положил ладонь на теплый металл маски, прямо на вертикальную щель, раскалывающую золотую личину надвое.
Он ощутил бархатистую вибрацию за пределом слышимости — здоровенная креатура мурлыкала и толкала морду в руку Лео, требуя ласки, словно живая.
Да, собственно, почему словно? Маг одушевляет а́ргилус, и голем, который давно и тесно сотрудничает с хозяином, в конце концов приобретает что-то очень похожее на собственную личность. Вернее, он получает часть личности хозяина, эдакий самостоятельный и почти независимый осколок.
— Салех, это ты там? — голос Беласко донесся из глубины гостиной.
— Это я, — отозвался Лео, — привет, дядя.
Он двинулся на голос, Дугал увязался следом, клацая когтями. Беласко сидел за длинным столом, спиной к горящему камину, и что-то писал в толстой тетради старомодным гусиным пером. Да и с чего б менять его на самописку, если оно никогда не тупится, не ставит кляксы и не течет, достаточно сказать пару слов.
Стол был завален книгами, еще одна, старинная, формата ин-кварто, стояла на пюпитре.
— О, кто к нам пожаловал. — Беласко откинулся на спинку кресла, смерив заинтересованным взглядом вошедшего. Однако кивнул и жестом показал на кресло напротив, тоже полное книг и бумаг. — Дугал, расчисть местечко для Лео. А ты присаживайся. Здравствуй, племянник. Честно говоря, не ждал тебя так скоро.
— Салеха ждал? — Лео посторонился, позволяя голему сгрести манипулами охапку бумаг и перетащить их на угол стола.
— Да, должен объявиться до вечера. Едем в Кэр Ис продолжать наши жалкие попытки сватовства. — Беласко окинул родственника оценивающим взглядом и покачал головой. — Какой-то ты замурзанный.
Он бросил очищающий глиф Лео на ботинки, убирая с них пыль и разводы грязи, и тот запоздало понял, что мог бы и сам это сделать, а не топтаться на коврике под дверью. Тут детекторов опасаться нечего.
— Если хочешь выпить, поищи в баре сам, — сказал Беласко, — а если хочешь кофе, то и мне свари. Надеюсь, у тебя не срочное дело? Мне нужно минут десять, чтобы закончить.
— Несрочное.
Лео отошел к соседнему столу, загроможденному алхимической посудой. В песочной бане для нагревания философского яйца стояла грязная джезва с потеками кофе, тут же нашлись несколько чашек и стаканов, все пустые и немытые. Лео провел над ними ладонью, очищая пурга́той заодно и собственные руки, и невольно вздохнул. Как же ему все-таки не хватает таких простых, обыденных действий, делающих жизнь проще и приятнее! Где у нас тут кофе? Ну конечно же, в банке среди алхимических реагентов.
Воду Лео с наслаждением выжал прямо из воздуха и щелчком пальцев активировал глиф-излучатель флогесто́на в маленьком атано́ре.
Салех аль Каюм, наследник Ирема Многоколонного, легендарного пустынного города ифритов, последние лет пять каждую осень исправно ездил свататься к трем сестрам из Кэр Иса. С тех пор, как маги во время войны вынудили наследниц Даху́т вернуть Кэр Ис с водного плана, и тем деянием способствовать затоплению Парижа, сестры пребывали не в самом приятном настроении. Однако гостей принимали. Очень избирательно.
Салех мечтал жениться на всех троих, однако с поистине восточной щедростью был готов уступить какую-нибудь одну дорогому другу Беласко. Лео подозревал, что они будут ездить свататься до морковкина заговения или до тех пор, пока у трех красавиц не лопнет терпение. Впрочем, в прошлом году Салех привез им в подарок слона — слон был благосклонно принят, и теперь, наверное, пасется где-нибудь на отмелях Мон Сен Мишель, повергая редких путников в священный ужас. Трубит еще время от времени, должно быть.
Беласко был всего на десять лет старше Лео, и до благородных седин умудренного опытом дядюшки ему еще жить и жить. Длинные, небрежно собранные в хвост волосы оставались просто очень светлыми, пепельно-серебристыми — наследственная черта крови Ме́лиор, феи Замка Ястреба. Такая же, как прямой тонкий нос и зеленоватые широко расставленные глаза.
Лео подозревал, что Беласко сам был бы очень не против выглядеть постарше и посолиднее, но не менять же внешность из-за того, что взял на себя смелость собирать и склеивать осколки разбитого Магистерия, великого замысла Красного Льва.
Зашкворчал убежавший кофе, и Лео поспешно подхватил джезву. Разлил напиток в две чашки, отнес их дяде на стол.
— Благодарю. — Беласко не глядя схватил свою чашку и зашипел, обжегшись. — У, пропасть! Так что тебя привело? Кстати, хочешь коньяку накапать? Дугал, не спи! И лимончика.
Голем пошарил под столом, достал пыльную бутылку и влил каждому в кофе по порядочной порции бренди.
Лео чинно устроился в кресле напротив, забрал чашку из манипул Дугала.
— Дядя, если ты не возражаешь, я хотел бы воспользоваться твоим архивом. У тебя ведь должны остаться довоенные документы, переписка с родней?
— М? А конкретней? — Беласко помахал ладонью над чашкой, как заправский алхимик, вдохнул аромат и зажмурился. — М-м-м! — отпил глоток и покивал. — Недурной, однако, Ходейдо в том магазинчике у моста, что скажешь?
— Я думал, это «Черный аист».
— Кофе, балда. Лучший Йеменский купаж. Совсем одичал в своей школе. Кстати, должен попенять, Лео, весьма неосторожно было приходить сюда. Мы с тобой как договаривались? Только в самом крайнем случае.
— Случай не то чтобы крайний, но я пришел не из пустого любопытства.
Голем, бродивший у лабораторного стола, издал щелкающую трель и прошелестел: