Лео взял плотный листок, исписанный бисерным почерком. Бумага пахла временем, чернильными орешками и немного — тонкими лилейными духами.
«…удивительная для подобной особы наглость. Знаешь, милый кузен, это поразительно, ведь мы оказали столько участия и уважения в этом скорбном деле и устроили все как можно лучше, хотя при нынешней скудости это оказалось непросто. Э́лиас произнес надгробную речь, перечислил все заслуги покойных перед домом феи Паланти́ны, а эта женщина явилась даже не в трауре: в сером дорожном платье, дурно сшитом, кстати, и при ней ее отпрыск, наглый рыжий мальчишка, его отец, кажется, какой-то простец, обычный горожанин из Венеты, вообрази себе! Так вот, эта, с позволения сказать, наследница взяла и в нашем присутствии и присутствии нотариуса отказалась от наследства! Заявила с вызовом и пренебрежением, что оно ей ни к чему и что от семьи ей ничего не нужно. Ни слезинки не пролила и даже не поблагодарила меня за то, что я сделала для ее матери и для ее семьи. Черствое и бездушное существо! Господь лишил ее совести вместе с магией. Элиас с трудом уговорил ее запечатать хранилище и дом до совершеннолетия ее сына Кассия. Неизвестно, есть ли в мальчишке хоть капля канденция, мне он показался абсолютно неотесанным…»
— Вот что, Беласко, — сказал Лео, складывая письмо и возвращая его в конверт. Его потряхивало от возбуждения и облегчения. — Только что мне стало ясно, что мое расследование окончено. Я должен вернуться в школу. Этот юноша, Кассий Хольцер, — и есть наше искомое дитя. Он наследник Алонсо Ригана. Помоги мне его вытащить.
Глава 10
Беласко все-таки позволил себя уговорить.
— Ладно, — сказал он, махнув рукой, — вытаскивай своего Кассия, какой-никакой, а все же Вороненок, и Мирепуа будут нам благодарны. И мать его, будь она хоть сто раз упертой, вряд ли обрадуется, если парня загребут на Дефинициях. Так что с ней договоримся. — Дядя перевернул конверт и написал пару строк. — Запомни номер и имя. Алек — мой фактотум, он будет ждать вас с машиной в переулках за школой. Позвони ему из телефонной будки, не из интерната, сам понимаешь. Договоритесь о времени. Выйти с парнем оттуда сможешь? Без шума, чтобы твой инквизитор не заметил?
— Во дворе есть старая дверь, ведущая в котельную, но она заперта и не открывалась лет десять уже. Я думал про нее, но, боюсь, открыть без шума даже ключ не поможет. Есть ворота у мастерских, большие и железные, их в одиночку не открыть, да и грохота будет… Еще был путь через забор, так когда-то сбежали Дис с Визом, но дерево, по которому можно было перелезть, спилили. Если по-тихому забраться на стену…
Беласко запустил пальцы в волосы.
— А через котельную можно выйти?
— Да, котельная сейчас почти всегда открыта, нового истопника еще не наняли.
— Будь побольше времени, можно было бы Алека внедрить. Но тянуть резину не стоит. Тебе нужен инструмент, чтобы тихо и быстро вскрыл двери и чтоб не фонил и не беспокоил детекторы.
— Голем, — кивнул Лео, — только маленький. Чтобы вырезал замок, расчистил петли, а если что, то и дыру в самой двери проделал.
— Да, и чтоб поглядывал и послеживал осторожно, не попадался на глаза. Виз сделает?
— Думаю, да. Если принести ему аргилус и нужные элементы.
— Значит, отправишься в долину. И мне заодно контейнер аргилуса захватишь и еще кое-что, я напишу список.
Лео усмехнулся, но только кивнул. Беласко явно очень не хотел видеться с матерью, хозяйкой Замка Ястреба фэй Адальбертой. Лео тоже не стремился с ней встречаться, но хочешь-не хочешь, а голем был нужен. Маленькой креатуре будет достаточно избыточного канденция, и детекторы ее не отследят. Это Дугалу требуется серьезное вливание.
Портал в доме Беласко был устроен солидный, стационарный, хотя и прерывный. Каменная резная арка в северной стене гостиной поражала тонкостью работы: сложнейшая сигила[27] маскировалась в прихотливом узоре акантовых листьев.
Лео, глядя на динамичные и в то же время плавные линии мраморной резьбы, вспомнил портал в поместье родителей, который спроектировал Визант для своих научных целей. «Я тут пока так подвешу, а потом отлажу нормально». Лео невольно улыбнулся. Брат Дис до сих пор иногда использовал стул, чтобы подпереть один из рабочих элементов арки, а концентрирующим ободом у него работало старое тележное колесо, обитое железом.
Беласко прикрыл глаза, коснулся пальцами светло-серого мрамора и прошептал инкантацию. По каменным листьям пробежали яркие точки, собрались концентрическими кругами внутри пространства портала, вспыхнули — глухая стена словно бы истончилась, и за тонкой пленкой колеблющейся каустики[28] обрисовались очертания зала с высоким потолком, стройных горделивых колонн, стрельчатые окна и яркие пятна семейных штандартов — Замок Ястреба ждал своего птенца.
Первый же вдох был как глоток шампанского, а все волоски на теле встали дыбом. Под кожей пронесся поток колючих искр, и в груди что-то раздвинулось, ожило и распахнуло крылья. Лео ощутил, что стал больше, выше, шире, мудрее и сильнее… Он помотал головой.
Долина, волшебная долина. Дом родной. Неудивительно, что маги в своей долине чувствуют себя всемогущими и неуязвимыми.
Стоит иногда выходить наружу, чтобы протрезветь хотя бы немного.
В трансценденте, возле воронки, интенсивность мезлы гораздо сильнее, но повышается она постепенно, успеваешь приготовиться. А такой резкий скачок — как стакан горячего бренди на голодный желудок.
Лео досчитал до десяти, несколько раз медленно вдохнул-выдохнул, привычно унимая эйфорический всплеск в крови и радужные вспышки перед глазами.
Светильники под арочными сводами, уловив движение, один за другим начали загораться. Волна золотистого света покатилась вперед, указывая дорогу. Но Лео не собирался выходить в общие залы, всегда полные челяди, вассалов и гостей: ему не хотелось ни с кем встречаться.
Он прошел по коридору метров десять и свернул на боковую лестницу, винтом пронзающую недра башни. Начал спускаться, внимательно глядя под ноги, чтобы не споткнуться на сточенных временем ступенях — слишком узких, и еще более сужающихся к центру, и слишком высоких, будто не для людей высеченных. На самом деле и правда не для людей — для големов, прислуги и охраны, а кто же думает об их удобстве?
Лео намеревался пройти через кухни и мастерские на задний двор, а оттуда уже спуститься в долину. Собственно, аргилус для своих нужд он мог взять на складах или в мастерских, но объясняться с мастерами хотелось еще меньше.
Однако двумя этажами ниже на узенькую площадку вышагнул массивный четвероногий голем. Это был Ланс, сенешаль Замка Ястреба, главный распорядитель двора, креатура старинная и практически самостоятельная. Размерами он не уступал Дугалу, однако был короче, выше и компактнее, имел две руки в белоснежных перчатках и больше походил на кентавра, одетого в объемный бархатный лилово-черный плащ-попону и бархатную же треуголку. Его алебастровая личина, напоминающая венецианскую маску-бауту, смотрела непроницаемо-черными прорезями.
— Лео, — сказал он строгим голосом Адальберты Гавилан, хозяйки Замка Ястреба, — куда это ты так торопишься? Не хочешь ли поздороваться с бабушкой? О-очень не хорошо шмыгать по углам, словно ты мышь какая-то.
— Да, бабушка. — Лео понурил голову и послушно вышел в галерею вслед за големом. — Извини, пожалуйста.
Глупо было пытаться проникнуть в замок тайком — у Берты везде глаза и уши.
— Ты отвратительно выглядишь. — Ланс оглянулся через плечо, всколыхнув ворох унизанных рубиновыми колечками манипул, — И что на тебе надето? Ты в таком виде посещаешь Королевский Университет?
— Это обычный городской костюм, он делает меня незаметным в толпе.
Бабушка полагала, что Лео все еще продолжает свое студенчество. Она считала это дурацкой прихотью, внушенной внуку ее младшим сыном.
С Беласко у нее были непростые отношения, они сильно ссорились, но до материнских проклятий дело не дошло — он все-таки ее последний оставшийся в живых ребенок. Две старшие дочери — мать Лео и тетка Регина, супруга Красного Льва — трагически погибли вместе со своими мужьями и старшими детьми… а также с половиной Венеты, но Венета Берту Гавилан интересовала мало.
С тех пор Берта поумерила негодование, стала гораздо более терпимой. Она не теряла надежды вернуть внука под свое крыло и сделать из него «порядочного Гавилана». Уже то, что она не позволила Лансу самому поприветствовать Лео, забрала у сенешаля голос и инициативу показывало, что настроена она решительно и спорить с нею не стоит.
Ланс остановился перед пустым простенком и начертил на мраморной облицовке глиф, активирующий сеть внутренних порталов. Бабушке не терпелось заполучить внука в когтистые лапы. Секунда свистящей пустоты — и Лео вслед за Лансом шагнул в покои Берты.
Они находились так высоко, что из больших стрельчатых окон невозможно было разглядеть земли — только белую пуховую равнину облаков с редкими прорехами, раскинувшуюся до самого горизонта, да несколько сверкающих на солнце шпилей соседних башен. Лео помнил, что здесь, в этих комнатах, никогда не бывало пасмурно, и если в долине шел дождь, то здесь всегда светило солнце.
Фэй Берта вышла из соседней комнаты — высокая пепельноволосая женщина в серебристом платье. На ее левой руке сидел большой сокол-балобан, вцепившись когтями в кожаную изукрашенную золотыми накладками рукавицу.
— Здравствуй, дорогой, — сказала она Лео гораздо более мягким голосом против того, каким говорила через Ланса, — надеюсь, у тебя найдется полчасика поболтать со мной?
— Конечно, бабушка.
Она пересадила птицу на золоченый шесток с присадой — такие стояли повсюду в ее покоях, — сдернула и кинула в кресло рукавицу и протянула обе руки к Лео.
Тот послушно пришел в объятия, наклонился, позволив Берте потрепать себя по волосам. От бабушки, как всегда, пахло морозом, птичьими перьями и ветром.