Лео обвел взглядом темную усыпальницу, перечеркнутую белым конусом луча. Где-то тут лежат Милица Риган, их с Алонсо дочь-подросток, и вон там — оба сына, все погибли за несколько дней. Все убиты проклятым браслетом. Кто его проклял? Не сам ли Риган в момент смерти от руки собственного голема? Предсмертное проклятие сильного мага — отвратная, надо сказать, штука.
— Я все посмотрел, что мне было нужно, — прервал его невеселые размышления Мануэль. — Пойдемте загоним животное, нечего ему бродить на свободе и подвергать опасности себя и окружающих.
— Такое впечатление, что вы просто обожаете сельское хозяйство, — не удержался Лео. — Сколько забот о свинье!
— Во времена моей молодости вокруг было сплошное сельское хозяйство, — буркнул Мануэль, направляясь к выходу. — Ни одного завалящего трамвая, не говоря уж о такой вершине человеческого гения, как холодильник.
— А я думал, во времена вашей молодости кругом бродили мамонты.
— Вы мне льстите, Лео.
Найти грима оказалось несложно: из зарослей колючих кустов позади склепа доносилось восторженное похрюкивание, скрежещущий визг и сомнительное чавканье. Мануэль бестрепетно углубился в кусты, Лео из чувства противоречия, вредности и неистребимого любопытства последовал за ним. Зловещая свинья разметала останки букета вдоль железной ограды и теперь валялась на спине, как огромная псина, сипло вереща и вминая в ледяную грязь раскрошенные лавровые листья и последние ягоды рябины. Ее короткие черные с острыми копытцами ноги попеременно то дрыгались в воздухе, то напряженно выпрямлялись, как ножки табуретки.
— Посветите-ка мне. — Инквизитор сунул ему в руки фонарик.
Не особо церемонясь, он подошел к свинье ближе и прервал блаженство, отвесив изрядного пинка.
— Подождите, Мануэль, но надо же начертить магический круг! Надо связать грима, обездвижить. Даже мне известно, что изгнание или призыв существа из Сияющей Клиппы требует сложных манипуляций и жерт… о-о-о Ястреб!
Невысокий и с виду хлипкий инквизитор сделал шаг с разворотом, как тореадор с мулетой, пропустил кинувшуюся на него свинью и ловко ухватил за щетину на загривке. Чудовище затормозило, взрыв копытами землю, задние ноги выехали вперед, а передние забились в воздухе. Свинья грохнулась бы на спину, не удерживай ее на весу рука инквизитора.
— Пожертвую ей свои перчатки, — процедил Мануэль сквозь зубы. — Она потеет какой-то щелочной дрянью. Ну, пошла! Светите, Лео, светите, не опускайте фонарик.
Очередной увесистый пинок — и Лео в оторопении наблюдал, как визжащего грима волокут по окончательно перепаханной дорожке. Круг света заметно дрожал — Лео не сразу понял, что это у него руки ходуном ходят.
Что же де Лерида сам за тварь такая? Ши необычайно сильны, но они и палкой не дотронутся до выходца из Миров Скорлупы. Или Лео что-то не знает о ши?
Мануэль меж тем зашвырнул свинью за ограду склепа Риганов, захлопнул калитку, запер ее на щеколду и кинул следом изгаженные перчатки.
— Порядок. — Он подошел к Лео и забрал у него фонарик. — Ну что стоите, пора обратно ехать. В обморок падать будете?
— Н-нет. Мне все очень понравилось.
— Вот и хорошо.
К машине они возвращались в глубоком молчании.
— Подвезти вас? — спросил Мануэль, устраиваясь на водительском кресле. — Вы ведь не в школе живете?
— Да, в Сиреневом Квартале. Если подвезете, буду благодарен.
Молчание возобновилось. Лео был потрясен и не скрывал этого. Он смотрел прямо перед собой, на проплывающие в свете фар изломанные силуэты деревьев, на снег, с мягким стуком ударяющийся в стекло, и напряженно думал. Вернее, крутил в голове одну-единственную мысль.
Беласко ошибался. И все, кто принимал де Лериду за ши — ошибались. И охрана ему действительно не нужна. И он почему-то предпочитает играть с Лео и подначивать его, вместо того чтобы скрутить в бараний рог, завернуть в газетку и отнести своим хозяевам.
А хозяева у него есть. Иначе Мануэль не носил бы серебряный ошейник на горле.
Лео вздохнул. В теплом воздухе, что гнал от печки вентилятор, ощутилась едва слышимая сладкая нота — то ли мед, то ли цветы. Что-то отвалилось от букета?
— О чем задумались, Лео?
Инквизитор покосился на него, не поворачивая головы. Уголок тонких губ чуть приподнялся — у него и впрямь было отменное настроение. Словно сделал и получил все, что хотел.
— Браслет был украден с тела Ригана, да? И, судя по одежде, это сделал Дедуля… наш истопник. Вы знали об этом?
— Я надеялся, что мы найдем что-нибудь любопытное, — кивнул Мануэль. — Теперь мы поняли, как браслет попал в школу. Интересно, как господин Бакер о нем узнал? Кто-то ведь ему рассказал.
— Бакер мог услышать, что вейл снят, и пойти грабить могилы. И наткнулся на склеп Риганов.
— Ну, предположим. Решил помародерствовать и забрался в склеп. И почему-то вскрыл один-единственный гроб и сразу нашел ценный предмет. Маги часто хоронят артефакты вместе со своими покойниками?
— Бывает, но не часто. — Лео пожал плечами. — Далеко не все пользуются артефактами. В некоторых кругах это считается моветоном.
Медовый запах усилился, поднялся волной. Нет, не цветы. Это, скорее, какое-то вино. Пролилось, что ли, где-то в салоне?
— Значит, господин Бакер шел по наводке, — удовлетворенно сказал Мануэль, — а не наобум. Не было тут ничего случайного. Кто-то ему объяснил, как пройти и что брать.
Кто? Да ясно, кто. Теперь понятно, как дело обстояло. Кассий вовсе не собирался продавать глушилку. Она была ему самому нужна, чтобы пройти Дефиниции.
— Вы правы, — согласился Мануэль. — А господин Бакер, натерпевшись от свиньи, решил не отдавать хозяину драгоценный предмет, а присвоил его себе. Он попытался его продать через…
— Ой, — сказал Лео, — что у вас с руками? У вас руки в крови, Мануэль!
Между пальцами, лежащими на руле, скапливалась темная, как смола, жидкость и медленно стекала поперек тыльной стороны ладони капля за каплей, оставляя длинные полосы.
Лео заморгал. Ему показалось, что у него неладно со зрением — так бывает, когда глядишь на что-то светящееся, а потом его инвертированный образ накладывается на все, на что смотришь. Так и тут: он видел обычную, темную в полумраке салона кровь, но она слепила глаза и полосовала всю область зрения длинными пятнами молниевого окраса. Будто проталины в другой мир. Или прогорающие сизым огнем трещины.
Да это же ихор! Мама Мелиор и все демоны всех преисподен, у Мануэля вместо крови ихор! Он даже не создание нашей сефиры!
— Ничего страшного, — поморщился Мануэль, — очень едкий пот у свиньи. Даже сквозь перчатки проело. Помою руки — и все будет в порядке.
Лео наконец догадался подпитать зрение толикой канденция, вгляделся в ауру и обомлел. Сквозь наброшенный на инквизитора зеркальный вейл, мастерски собранный и поддерживаемый ошейником, пробивалось исчерна-алое, испепеляющее, ужасное, как Гнев Божий, сияние Гибуры.
Мануэль взглянул на Лео, но ничего не сказал. Сладкий, опьяняющий аромат ихора, крови волшебного существа, кружил голову. В висках стучало, в голове звучали хоралы, на обратной стороне век — Лео закрыл глаза — истаивали огненные пятна.
— Потерпите немного, — мягко сказал Мануэль, — скоро приедем. Хотите, окно открою?
Если он исконное создание другой, высшей сефиры, то здесь, сейчас, рядом со мной только часть его, проекция идеи, существующая в нашем мире по тому же принципу, что и Грааль, или карты тети Кристины, или любой священный или волшебный предмет. Там, у себя, он может быть чем угодно — огненным змеем, лавовым потоком, облаком молний. Как, как Инквизиция умудрилась его захомутать? И видит он меня, конечно же, насквозь.
— Не то, чтобы насквозь, — хмыкнул Мануэль. — Если я не присматриваюсь, то и не вижу. Но простите, Лео, вы вообще в зеркало смотрите хоть иногда? Вы серьезно думаете, что фейскую кровь простым смертным не углядеть?
— Эм-м-м…
— Хоть бы волосы покрасили, что ли. — Мануэль покачал головой. — Ладно, не пугайтесь, не все видели в лицо Регину и Анкарну Гавилан. А из тех, кто видел, немногие живы. А что касается меня, то в целом вы мыслите верно. Я рад, что вам не надо все на пальцах объяснять.
Лео с силой потер ладонями лоб и щеки, пытаясь прийти в себя. Реальность колебалась. Он чувствовал, что совершенно пьян. Вдребезги. Запоздало он вспомнил, что читал некогда о том, как свежий, вытекающий из ран волшебного существа ихор вызывает дезориентацию и дурманит, и особенно сильно он действует на людей, чувствительных к канденцию.
— Вам никогда не бывает одиноко, Мануэль? — неожиданно для самого себя спросил он вслух.
— Бывает.
Казалось, инквизитор не удивился этому вопросу.
Сколько я всего наболтал. Что в голове, то на языке. Самая лучшая сыворотка правды этот ихор. Завтра пожалею.
Наверное.
Машина остановилась. Буран усиливался, лобовое стекло было залеплено снегом. По нему туда-сюда с тихим скрежетом елозили дворники, расчищая окошко темноты.
— Приехали. Идемте, я вас провожу, — голос Мануэля донесся, как из-под воды. Крепкая рука подхватила Лео под локоть. — Вам надо подышать свежим воздухом и выпить горячего чаю. Куда идти, показывайте.
— В п-подворотню.
Снаружи Лео сразу зазнобило. Он поднял голову, оглядываясь. Инквизитор уже тащил его в родную подворотню.
— Р-разве я говорил вам точный адрес?
— Да вы сами его не знаете, Лео, — фыркнул тот, — но в школьной учетной книге все ваши персональные данные имеются. На каком этаже вы живете?
— Н-на пятом.
— Держитесь. Ключи у вас с собой?
Лео смутно заметил, что они уже поднимаются по ступенькам и лестница больше не пахнет объедками и нечистотой, воздух не кажется спертым, всюду растекается сладкий медовый аромат, стены словно бы слабо светятся, очерченные в углах золотым контуром. Инквизитор о чем-то его спросил, потом вроде бы щелкнул замок, и Лео обнаружил себя сидящим на стуле в собственной комнате. Его лихорадило, жар накатывал волнами. Мануэль включил свет, подошел к раковине, не обнаружил в кране ни капли воды. Звякнул к